– Этот ублюдок причинил тебе боль?

Она накрывает ладонями, которые не видно под рукавами, рот и нос. Затем закрывает глаза и качает головой. Я не могу сказать, отвечает ли она на мой вопрос или пытается избавиться от каких-то нежелательных воспоминаний, но мне все равно.

– Оставайся здесь на ночь.

Рейн открывает глаза, но не отнимает рук от лица.

– Позволь мне перефразировать. – Я приподнимаюсь и прижимаю палец к фанерному полу. – Ты останешься здесь на ночь.

Она не возражает. Тогда я откидываюсь назад и делаю большой глоток из бутылки, которую держу в руке.

Черт возьми, хорошо!

Я бросаю ей на колени пакетик с сухофруктами:

      – Ешь. Завтра у меня уйма дел, и ты будешь бесполезна, если ослабнешь от голода.

– Ты хочешь взять меня с собой? – бормочет Рейн через толстовку.

Несмотря на то, что ее лицо частично прикрыто, и единственный свет в домике на дереве исходит от карманного фонарика, направленного на стену, я вижу надежду в ее больших голубых глазах.

«Блять. Зачем я это сказал? Она мне больше не нужна. Потому что она полезна, – я веду беседу сам с собой. – Она является ресурсом. Именно. И при том, лучшим из всех, что у тебя есть».

Я направляю на нее горлышко бутылки:

– Ты можешь пойти, если пообещаешь не есть там эти дурацкие M&M’s.

Рейн опускает руки, приоткрывая улыбку, которую пытается скрыть, прикусив губу, и роется в пакетике с походной смесью.

Вытянув руку, она держит пальцами идеально круглую красную конфету.

А потом щелчком отбрасывает ее ко мне. С моей стороны так темно, что я не вижу, куда полетело драже, но слышу, как оно отскакивает от стены где-то справа.

– Сучка, – усмехаюсь я, делая еще один глоток виски.

Это маленькое замечание приносит мне еще два M&M's в голову.

– Ах так. Это война! – Я хватаю палочку вяленой говядины и бросаюсь вперед, шлепая ее колбаской, пока Рейн не превращается в хихикающую, покрытую толстовкой кучу на фанерном полу. Затем возвращаюсь на место, довольный своей победой, и проверяю добычу за сегодняшний день.

Припасы? Есть. Укрытие? Есть. Самозащита? В порядке. Слегка психованный подросток с привычкой к таблеткам, проблемами с отцом и отсутствием самоконтроля?

Я ухмыляюсь, глядя на икающую кучу в позе эмбриона напротив меня.

Джекпот.

ГЛАВА

IX

Уэс

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, переключаясь на вторую передачу. Не волнуюсь о том, что набрал, вероятно, полные легкие пыльцы. Здешний лес зовет меня домой с тех пор, как я покинул его тринадцать лет назад. Всё точно так же, как помню, только зеленее. Выше.

И сейчас, когда я исследую его на «ямахе», а не в разбитых старых кроссовках из благотворительного магазина... быстрее.

Нам удалось запихнуть все припасы в рюкзак, но по той причине, что Рейн заваливалась назад вместе с ним и никак не могла усидеть на мотоцикле сзади, я решил надеть его сам и позволить ей сесть впереди.

Худшее решение в жизни!

Задница Рейн, трущаяся о мой член, делает чертовски невозможным справиться со стояком. Я пытался думать о политике, о бейсболе, о волосатой мошонке обнаженного Уилла Феррела. Но ничего не работает. Мои мысли постоянно возвращаются к тому, как легко было бы просто стянуть эти маленькие пижамные штанишки и позволить Рейн уже по-настоящему прыгать на моем члене.

Мы едем по участку тропинки, где выпирают корни деревьев, и клянусь, каждый раз, когда нас подбрасывает, эта сучка выгибает спину и прижимается ко мне еще сильнее.

Не могу больше этого выносить.

– Газ, – рычу ей в ухо, отпуская правую ручку.

Мы замедляемся всего на секунду, которая требуется Рейн, чтобы ухватиться за ручку руля. Она с силой сжимает рычаг, и мы летим вперед. Я смеюсь, когда девочка снова сбавляет скорость, и чувствую, как тяжело она дышит. Мне нужно держать сцепление левой рукой, но теперь моя правая рука свободна и может заняться этим злым маленьким раздражителем, сидящим передо мной.

Обняв ее за талию, я утыкаюсь носом в ворот худи и вдыхаю теплый, сладковатый аромат, исходящий от ее разгоряченной кожи. Дыхание Рейн успокаивается. Затем она наклоняет голову в сторону, совсем чуть-чуть.

Этого приглашения мне достаточно. Малышка не отрывает глаз от дороги, когда я провожу языком по ее шее. Мотоцикл двигается рывками.

Блять. Она даже на вкус подобна ванили.

Я провожу рукой по ее телу. Обхватив идеальную округлую грудь, ощущаю в ладони ее тяжесть. Улыбаюсь, потому что могу определить, насколько тверд сосок у Рейн даже через толстовку. Я обвожу его большим пальцем и чувствую, как ее стон отдается в моей груди.

Она даже не может скрыть, как сильно этого хочет, и спасибо, блять, за это, потому что с членом, прижатым к ее заднице, я тоже никого не обману.

Провожу языком по краю ее уха, пока разминаю другой сосок. Чертовски хочу задрать эту толстовку и пососать вершинку, зажав ее между зубами.

Я поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что Рейн не везет нас к обрыву. Затем просовываю пальцы под свободный пояс ее мягких фланелевых пижамных штанишек – ладонь скользит по шелковистым трусикам. Я прижимаю руку к ее киске и кусаю за мочку уха, ожидая, что она скажет мне остановиться и оттолкнет мою руку.

Но моя девочка этого не делает – наоборот, Рейн заводит свободную руку себе за спину и хватает мой член через джинсы.

Блять.

Да.

Я полон решимости сделать с ней то же, что она делала со мной всю эту поездку, поэтому медленно и нежно провожу двумя пальцами от клитора к дырочке и обратно поверх ее трусиков. Но эта нетерпеливая задница умудряется расстегнуть мне ширинку за считанные секунды. В тот момент, когда нежные пальцы Рейн обхватывают мой член, весь план безжалостно дразнить эту нахалку летит к черту. Это так охуенно приятно, что я оттягиваю ее трусики в сторону и просовываю два пальца в ее скользкую, горячую киску.

Голова Рейн откидывается мне на плечо, поэтому поднимаю глаза и пытаюсь сосредоточиться на тропе, пока она стонет и трахает мою руку.

Но мы уже не на тропе. По крайней мере, не на той, которую я когда-либо видел.

Эта дорожка проходит через лес мертвых деревьев, который уничтожается острыми колючими лозами. На самых высоких ветвях, хрупких и серых, направленных в белое небо, висят красные полотна.

Мы едем так быстро, что я не успеваю ничего прочитать, но могу сказать, что на каждом есть силуэт всадника в капюшоне.

Лианы тянутся вверх от земли, как щупальца осьминога, обвиваются вокруг древних деревьев и сжимают их до тех пор, пока те не трескаются и не рассыпаются, поглощаемые океаном голодных колючих растений.

– Быстрее! – кричу я Рейн, но она не прибавляет газу.

Вместо этого сучка начинает быстрее работать рукой.

Черт возьми, это так приятно.

Я засовываю два пальца в нее глубже, а большим массирую клитор. Толкаюсь членом ей в руку, хотя знаю, что если не включу третью передачу прямо сейчас, то мы оба умрем.

Слышу свой собственный крик в голове: «Что ты, черт возьми, делаешь?»

Чувствую себя рабом своего глупого желания к этой сумасшедшей девчонке.

Она же тебя убьет, недоумок! Брось эту сучку и сваливай отсюда на хрен!

Но я бессилен. Теперь Рейн все контролирует, и она собирается угробить нас.

Впереди трескается дерево, и этот звук эхом разносится по лесу, как выстрел. Когда оно падает на землю, одна из его ветвей переграждает тропу. Теперь мне хорошо видно прикрепленное к ней полотно, развевающееся подобно флагу.

Над изображением безликого всадника с пылающим факелом указана дата: «23 апреля».

У меня нет времени обдумать, что это значит, потому что секунду спустя я перелетаю через руль и качусь кубарем по каменистой, покрытой корнями тропе. Останавливаюсь, ударившись головой обо что-то твердое. Моя башка взрывается от боли. Я сажусь, хватаюсь за разбитую голову и начинаю лихорадочно озираться в поисках Рейн. Слышу вдалеке звук приближающихся всадников и поворачиваюсь в ту сторону. Тогда замечаю кровь, стекающую по руке.