Кстати, обладателем лилового парика оказался граф Клювкенштейн. Посол предпочитал яркие цвета. Его голову украшали огненно-рыжие кудри, а поверх их красовалась серая фетровая шляпа с малиновым пером. Граф Болтумор был чрезвычайно подвижен и обладал звонким мальчишеским голосом, что сразу делало его самым заметным среди огромной толпы людей.

Ланкикур так увлёкся собственными наблюдениями, что перестал вслушиваться в витиеватую речь посла.

Внезапно слуги, стоявшие за спиной графа Болтумора расступились, и прямо перед королём появилась очаровательная девушка в жемчужно-сером дорожном платье. Она нисколько не смутилась, увидев восхищённый взгляд короля и, поклонившись, не отвела своих синих глаз, а, наоборот, вскинув голову, посмотрела на Ланкикура смело и чуть-чуть насмешливо.

– Позвольте вам представить мою дочь, – сказал посол, – Клевию Болтумор.

Ланкикуру вдруг стало невыносимо стыдно за босые ноги, за спутанные от быстрой езды кудри, и пылающие от смущения щёки. И, как всегда в таких случаях, он беспомощно оглянулся на герцога Соколянского.

Герцогу было достаточно этого взгляда, чтобы понять, что церемония приветствия подошла к концу.

Ужин стал настоящим мучением для короля. Несмотря на то, что теперь он был тщательно причёсан и одет по последней моде, Ланкикур краснел каждый раз, когда к нему обращался синий взгляд Клевии Болтумор. Король терялся, отвечал невпопад и, наконец, не выдержав, покинул гостей, сославшись на головную боль.

У себя в комнате он с негодованием обрушился на каминную полку, где стояли подсвечники и дорогие побрякушки. В это время в дверь тихонько поскреблись и, не спрашивая разрешения, в спальню короля просунулась голова Крака. Убедившись, что Ланкикур тут, он вошёл, неся в руке свою лютню, и бесцеремонно бухнулся в кресло. Следом за ним в дверях появился Гога с гроздью спелого винограда.

– Ну, как? – спросил Крак, привязывая к лютне шёлковую голубую ленту. – Подруга Алис, конечно, шокирована твоим поведением?

– Ужасно! – выдохнул Ланкикур и повалился на широкую королевскую постель под роскошным балдахином.

– Ты что не рад? – удивился Крак. – Это всё-таки первая победа.

– Ужасно, – опять сказал Ланкикур.

– Ужасно рад? – спросил Гога, и раскрыл окно, чтобы выбросить виноградную косточку. – А вон и дочь посла, отдаёт распоряжения насчёт багажа.

Король встал с кровати и выглянул наружу, но тут же, испугавшись, что Клевия может его увидеть, снова завалился на шёлковые подушки.

Крак присвистнул и, подмигнув Гога, ударил по струнам:

– Судьба шутить умеет, не для неё закон,

Король любить не смеет, полюбит, значит, он.

Иль прачку, иль гордячку, иль продавщицу роз,

И хоть король не плачет – ему не минуть слёз. – пропел он.

Ланкикур дёрнул шнурок, висевший над кроватью, и тотчас огромный шёлковый балдахин тихонько шурша, скрыл его от глаз друзей. Но Крака это не остановило, и через секунду его голова вынырнула рядом с Ланкикуром.

– Я угадал? – спросил он.

Король не ответил.

– Ты влюбился в эту девчонку? – продолжил свою мысль Крак.

– Не знаю. Отвяжись, Крак, ну, что ты пристал ко мне, как герцог Пшёнский, – Ланкикур внезапно сел. – Скажи лучше, ты когда-нибудь видел такие синие глаза?

Крак почесал в затылке и исчез за балдахином. Через секунду Ланкикур услышал его голос:

– Мадемуазель, ваши слуги сломали мой любимый цветок!

Король мгновенно вскочил и, едва не запутавшись в шёлке, окружавшем его кровать, принялся оттаскивать Крака за ноги от окна.

– Я думаю, вы будете так любезны, что подарите мне его в память о нашем знакомстве, – услышал он голос Клевии.

– Если бы я был королем, я подарил бы вам весь этот сад! – с этими словами Крак свалился на Ланкикура, который, наконец-то, сумел оторвать его от окна. – И весь этот дворец, – многозначительно добавил Крак, повернувшись к своему другу, – потому что эта девушка –

настоящая

королева!

Глава 4,

в которой герои продолжают суетиться, плести интриги и придумывать новые приключения.

На следующее утро маркиза де Несуни торопливо семенила по дорожке парка. Завидев в одной из беседок розовую шаль маркизы де Клуш, она всплеснула ручками и устремилась к ней, нетерпеливо покачивая головой.

Так и есть, обе кумушки тут. Маркиза перевела дыхание и насмешливо посмотрела на своих кузин. Маркиза де Клуш дремала, склонив голову набок, маркиза де Мокруш вышивала крестиком огромную малиновую розу. Услышав шаги, она подняла голову и вопросительно уставилась на маркизу де Несуни.

– Что-нибудь случилось, кузина? – промямлила она, – У вас румянец проступает даже через пудру.

Маркиза де Несуни устало махнула рукой и уселась рядом с маркизой де Клуш. Та лениво приоткрыла глаза, и шумно зевнула.

– Приехала княгиня Бэлла! – громко объявила маркиза де Несуни. – Вечером будет танцевать балет розовых фламинго, герцог Соколянский будет играть в карты, приглашены поэты и столичные острословы, в общем, король устраивает домашнюю вечеринку для своей крёстной.

– Разве княгиня Бэлла крёстная короля? – удивилась маркиза де Мокруш.

Маркиза де Несуни прищёлкнула языком от досады:

– Всё королевство, кроме вас, знает об этом, кузина.

– Прекрасно, что можно будет сыграть партию с герцогом Соколянским. В прошлый раз мне так и не удалось отыграться, – сказала маркиза де Клуш.

– Я уже заказала себе меховое боа. Советую и вам поспешить, не то будет поздно, – важно сообщила маркиза де Несуни.

– Неужели во дворце будет так прохладно этим вечером? – спросила маркиза де Мокруш.

– Мне вполне хватит моей шали, – заявила маркиза де Клуш, – и потом, я не боюсь сквозняков.

– Какие же вы бестолковые! – вскричала маркиза де Несуни, – Причём здесь сквозняки? Просто княгиня обожает меха. После этого вечера все придворные дамы укутаются мехами с ног до головы, чтобы хоть в чём-то походить на эту красавицу.

– Говорят, она влюблена в шейха Павлиндии, – многозначительно прошептала маркиза де Клуш.

– Глупости, – отозвалась всеведущая маркиза де Несуни, – это шейх от неё без ума, и даже предлагал ей руку и сердце.

– И что же княгиня? – замирая, спросила маркиза де Клуш.

– Представьте себе, она отказалась.

– Наверное, у неё уже есть возлюбленный, – предположила маркиза де Мокруш.

– Ах, просто она слишком горда! – воскликнула маркиза де Несуни.

– Я бы ни за что не отказалась от такой блестящей партии! – пылко воскликнула маркиза де Клуш.

– А что станет с Лебединией?

– Она может подарить Лебединию крестнику, – уверенно заявила маркиза де Клуш.

– Ха! – насмешливо произнесла маркиза де Несуни. – Свободной Лебединией станет управлять король Куринский!? Ничего подобного я ещё не слышала. За всю историю существования, в Лебединии ни разу не сидел иностранец на троне. Лебеди – свободные птицы. Они не потерпят чужого владычества! – маркиза де Несуни говорила с таким воодушевлением, словно сама всю жизнь была лебедем. Но приход горничной, внезапно появившейся в беседке, неожиданно охладил её пыл.

– Что? – воскликнула она, вскакивая с места, – Уже принесли?

Девушка утвердительно кивнула и затараторила:

– И боа, госпожа, и украшения, и такой восхитительный веер.

– Ну что ж, придётся вас оставить, кузины, – засуетилась маркиза де Несуни, – встретимся вечером.

Она хотела ещё что-то добавить, но взглянула на гоничную, нетерпеливо махнула ручкой и заторопилась по дорожке к замку. Ей так хотелось побыстрее увидеть свои новые приобретения, что она ничего не замечала вокруг себя и чуть было не столкнулась с бароном Ин Дюком, который шагал по той же дорожке, что и неугомонная маркиза. Задев тётушку короля плечом, барон, даже не извинившись, скрылся за деревьями.

Маркиза досадливо топнула ножкой:

– Тщеславный болван! – в сердцах бросила она, и гордо подняв голову, поспешила дальше.