– Герцог Соколянский приглашает на бал посла Цесарии, – медленно произнесла маркиза де Несуни. – А, следовательно, супругой короля будет… – она вопросительно взглянула на притихших кузин. Те в недоумении переглянулись и снова уставились на маркизу де Несуни.

–…будет Алис Цесарская! – закончила своё сообщение маркиза и откусила кусочек бисквита.

В это время за дверью что-то грохнуло.

Две кумушки, сидевшие на диване, охнули и прижались друг к другу. Маркиза де Несуни как вихрь подлетела к двери и распахнула её. За дверью никого не было. Маркиза де Несуни вернулась в своё кресло.

– Ах, это, наверное, привидение, – прошептала маркиза де Мокруш.

– Не говорите глупостей, кузина, – громким шёпотом сказала ей маркиза де Несуни. – Нас подслушивали.

– Полноте, – махнула пухлыми ручками маркиза де Клуш. – Весь замок уже давно погружён в сон.

– Ошибаетесь, дорогая, сегодня утром была объявлена дата проведения праздника и это означает, что сегодня в замке не спит никто.

И действительно, в эту ночь все были взволнованы больше обычного. Не спал первый министр королевства граф де Гус, не спал адмирал фон Кряк, которому была поручена водная часть праздника, не спали повара, составляя меню для торжественного обеда, продолжали бодрствовать церемонимейстер, камергеры, конюхи.

Единственный, кого в эту ночь не коснулась ни одна интрига, и кто спал

сном младенца, был дядя короля – мудрый и невозмутимый магистр ордена Коклиеров.

Глава 2,

в которой говорится о том, как три друга заключили договор, а три брата чуть было не поссорились.

Несмотря на бессонную ночь, юный король проснулся очень рано. Ему захотелось срочно увидеться с двумя своими закадычными друзьями, и рассказать о планах герцога Соколянского. Сын первого министра – Гога де Гус и сын адмирала – Крак фон Кряк были самыми преданными товарищами короля уже много лет. Гога де Гуса Ланкикур нашёл без труда: юноша перелистывал какой-то древний фолиант в королевской библиотеке.

– Я надеялся застать вас обоих, – сказал Ланкикур.

Гога поднял от книги голубые глаза и улыбнулся:

– Брось, дружище, ты же знаешь, заманить Крака в библиотеку можно только для поисков карты острова сокровищ.

– Тогда где же он?

Со стороны парка доносились чьи-то визги и смех. Гога выглянул в окно:

– Если не ошибаюсь, в эту самую минуту наш товарищ знакомит придворных дам с местной фауной.

Ланкикур в недоумении вскинул брови.

– Проще говоря, он выпустил мышей в беседку, где наши девушки с самого утра обсуждали свои наряды.

– Он проделывал этот трюк лет десять тому назад, – покачал головой Ланкикур.

– Значит, наш друг впал в детство.

Спустившись по дворцовой лестнице, Ланкикур и Гога обнаружили сына адмирала фон Кряка пристыженным и посрамлённым. Его сестра Крекки сердито отчитывала брата и её рыжие кудряшки вздрагивали от негодования.

– Это была шутка! – оправдывался Крак.

– Грубиян! – бросила в довершение Крекки и, стукнув брата веером по макушке, величественно удалилась.

– Правда, ребята, я просто пошутил! – объяснил Крак, но его зелёные глаза лучились задором и выдавали своего обладателя с головой.

– Прогуляемся по парку, – предложил король.

– Кажется, наш друг чем-то расстроен, – кивнул на Ланкикура Гога.

– Я даже могу сообщить чем, – беззаботно сказал Крак. – Это всё государственные дела и бессонные ночи.

– Если бы это было так, – усмехнулся Ланкикур. – Но вся беда в том, что моя свобода в опасности.

– Тебя хотят женить?! – в притворном ужасе спросил Крак.

– Увы! Ты угадал, – печально ответил Ланкикур.

– Ты не шутишь? – осторожно осведомился Гога.

– Стране нужен наследник, а мне, поверь, не до шуток.

– Надеюсь, что невеста мила и воспитана, – предположил Крак.

– А я надеюсь, это не одна из молодых герцогинь Пшёнских, – добавил Гога.

– Моя невеста, друзья, – проговорил Ланкикур, – Алис Цесарская.

– Я что-то плохо её помню, – сказал Гога. – Она была у нас всего один раз. Ей было лет семь от роду.

– А мы с отцом в то время жили в Утляндии, и я вообще никогда её не видел, – добавил Крак.

–

Зато я навсегда запомню эту длинноногую ябеду, – сказал Ланкикур. – Ну и доставалось же мне из-за неё.

– Откажись от женитьбы. Ты ведь король, – беззаботно сказал сын адмирала.

– Отказаться от традиций предков? Ты с ума сошёл, Крак? – вскричал Гога.

– Не от традиций, а от невесты.

– А кого сделать королевой вместо неё? Кики Пшёнскую? – Ланкикур горестно вздохнул. – И потом: отказаться от Алис Цесарской – это значит кровно обидеть герцога Соколянского. Король Цесарии – его давний друг.

Гога де Гус сочувственно похлопал Ланкикура по плечу. И взглядом попросил Крака сделать то же самое. Но тот не собирался поддаваться общему

унынию. Он улыбнулся друзьям, и в глазах его снова засверкали лукавые искорки.

– Ну, если уж от невесты отказаться нельзя, – медленно произнёс Крак, – тогда пусть Алис сама откажется от свадьбы!

Ланкикур не разделял восторга друга и всё также грустно смотрел в землю.

– Не думаю, чтобы Алис пошла против воли отца, – наконец сказал он. – Хоть принцесса и была задирой и ябедой, старого короля она слушалась беспрекословно.

– Она могла измениться, – возразил Крак.

– Мне ещё в детстве казалось, что я ей нравлюсь, – вздохнул Ланкикур.

– Но зато сейчас ты ей можешь разонравиться, – не сдавался Крак.

– Нельзя слепо полагаться на судьбу, – вставил своё слово Гога. – А если она влюблена в Ланкикура как прежде!

–

Так поможем ей разочароваться в будущем супруге!

Идея Крака наконец

–то дошла до утончённого ума сына министра и до уныло поникшей головы короля.

– Я, кажется, начинаю тебя понимать, Крак! – воскликнул Ланкикур. – Честное слово, эта мысль мне по душе.

– Ну как, согласны? У меня уже есть план! – и Крак протянул друзьям руку.

Гога и Ланкикур без лишних слов пожали её.

Пока заключался договор трёх закадычных друзей, ничего не подозревающий герцог Соколянский писал письмо королю Цесарии. После многочисленных восхвалений, уверений в преданности и верности их прежней дружбе, герцог Соколянский сообщал, что король необычайно рад помолвке с такой девушкой, как Алис, и что им, старым товарищам, не пристало откладывать такое радостное событие и объявить о нём сразу же после празднования совершеннолетия Ланкикура.

В это время раздался стук, и в комнату вошел Магистр Ордена Коклиеров. Герцог встал из-за стола и осведомился, хорошо ли его Преосвященство провел сегодняшнюю ночь. Магистр поблагодарил герцога за заботу, и хотел уже было приступить к делу, которое привело его сюда.

– Брат мой… – начал магистр.

Но в это время дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался герцог Пшёнский.

– А-а-а! – закричал он, увидев магистра. – Очень хорошо, что я застал вас обоих. Прекрасно! Оба моих брата плетут против меня сеть интриг!

– Брат мой! – воскликнул магистр. – О чем вы говорите? Разве мы мало любили вас, самого младшего из братьев? Разве не дали всего, о чем вы мечтали? Успокойтесь и поведайте нам, что за обида взяла власть над вашим добрым сердцем.

Но герцог Пшёнский не собирался успокаиваться. Взгляд его был прикован к письму на столе. Герцог Соколянский, заметив это, мгновенно, как школьник, спрятал листок за спину.

– Ага! Вот оно! – бешенно вращая глазами, прошипел герцог Пшёнский. – Вот оно, доказательство измены. Признайтесь герцог! Признайтесь, что вы писали королю Цесарии.

– Да, писал! – запальчиво воскликнул герцог Соколянский, – Мне нечего скрывать! Король Цесарии мой старый друг.

– Ага! –

снова закричал герцог Пшёнский, метаясь по комна

те. – Так вот почему моего племянника женят на этой девчонке!

– Я сделал это в интересах всего королевства, – с достоинством ответил герцог Соколянский.