Впервые за долгие годы Гальярдо ощутил острое желание обладать не сокровищем, а человеком – инопланетянкой, неподвластной и недоступной всемогущему хитрецу. С юных лет избалованная деньгами, Айелет в них не нуждалась, как, впрочем, и в любви, которая никогда не посещала ее порога. Она была проклята: бессердечность, во имя свободы духа. Одинокая и ядовитая роза, ведомая собственным горем. Роза, что предпочла увянуть по собственной прихоти.

Айелет нашла Луиса в час, когда собственное сердце подвело его. Холодный прибор, не пропускавший в себя никаких чувств, сломался, позволив ослабленному Гальярдо вновь ощутить себя старшеклассником, тайно влюбленным в собственную учительницу. Возможно, это был знак судьбы – новые начинания, вопреки его прежним правилам. Или жажда интриг и любовных страстей в обществе женщины, замыслов которой даже он не сумел разгадать. Луис Гальярдо вновь вспоминал снежную каталонскую зиму, укрывшись от внешнего мира десятками штор.

Мадрид, отель Риц – роскошный ночлег для более чем обеспеченного путника. Луис не привык отказывать себе в чем-либо, особенно в присутствии госпожи Скаат. Правда, ее глаза не засверкали голодным блеском при виде шикарных апартаментов в центре столицы, и намерение произвести впечатление на Айелет провалилось. Луис снял для нее соседний номер, тайно надеясь, что он ей, возможно, и не понадобится, но ожидаемо заблуждался. Айелет Скаат не нуждалась в мужской кампании, по крайней мере по ночам. Ее главной целью было пробраться в дом отца – солидный особняк в квартале Эль Визо района Чамартин. Дочь фармацевтического короля не верила, что у них без труда получится туда забраться. Луис же только ухмылялся, предвкушая очередной вызов его талантам.

По дороге в Мадрид Айелет поставила условие: не торопиться в выполнении цели, ведь время было единственной ценностью, которой она могла делиться с ним. Луис не спорил. Он понимал, что ей, должно быть, страшно вернуться в дом, где бродили призраки ее прошлого. Она тянула время, становясь нерешительной и нервной.

– Я должна сделать это. Нечасто мне приходилось участвовать в кражах со взломом. К тому же, кто знает, что мы обнаружим, – говорила Скаат, хмуря брови и прикусывая нижнюю губу, становясь похожей на встревоженного птенца.

– Ты не крадешь, а берешь свое, что в этом плохого? – ответил Луис, понимая, что, узнай Скаат-старший о пропаже Ван Гога, предел его «радости» бы был неизмерим.

Их первый вечер в Мадриде протекал монотонно и заурядно. Айелет сидела у себя в номере, и одному богу известно, чем занималась, а Луис скучал на кровати, сжимая в руках полупустой бокал коньяка. Ему казалось, что на данном этапе в приключении, пожалуй, слишком мало событий, и на такой фильм он ни за что не купил бы билета. Время от времени он поглядывал на часы, словно надеялся, что они загадочным образом ускорятся и его мгновения в обществе скуки подойдут к концу. Прикончив свой бокал, он потянулся за новой порцией алкоголя и ощутил резкую боль в спине.

– Да-а, старость скрутила гораздо раньше, чем казалось. Могла бы и позвонить, я бы хоть подготовился, – подумал Луис, застывший в одном положении, прислушиваясь к боли, которая стала потихоньку отпускать свою жертву.

В дверь постучали.

– Я никого не жду! Я тут стареть пытаюсь! – крикнул Гальярдо и со стоном перевернулся на спину.

Постучали снова. Потом еще и еще. Когда в дверь стали откровенно барабанить, Луис, чертыхаясь, поднялся на ноги и подошел к двери с готовностью придушить своего визитера.

– Я убивал людей и за меньшее! – воскликнул он, распахнув дверь.

– Ты очень громкий. Не убивай меня на пороге, дай войти для начала, – сказала Айелет, ворвавшись в номер без приглашения.

Луис посторонился, глядя на нее в изумлении.

– Это я громкий? Ты сейчас пол Мадрида разбудила, должно быть, – он закрыл дверь и, внезапно для самого себя, улыбнулся ей.

Айелет, совершенно лишенная комплексов и условностей, уселась в одно из кресел у окна, подогнув под себя ноги. На ней был банный халат, а волосы были замотаны полотенцем.

– Я не могу уснуть: все думаю о завтрашнем дне. Начинающая воровка нуждается в обществе мудрого дракона, – сказала она и пробежалась взглядом по лучшему номеру в гостинице. – Не моя это вина, что драконам приспичило стареть.

– Признаюсь, ждал тебя пораньше, – заявил Луис, заняв второе кресло напротив нее.

– Ждал значит? Так обычно ведут себя девицы из твоего мира? Эти размалеванные охотницы за честью богатых старцев? – спросила Айелет, глядя ему в глаза.

Она будто случайно приподняла край халата, обнажив смуглое бедро. Вероятно, этим нахалка надеялась смутить Луиса. Забыла, с кем имеет дело. Заигралась.

– Так обычно ведут себя те, кому от меня что-то нужно, – принял вызов Луис, вежливо и открыто разглядывая все, что хотел.

– Знаю я, что им обычно бывает нужно, но не секс с тобой, это уж точно. Прости за прямоту, я та еще поганка, – резким движением Айелет лишила Гальярдо приятных ракурсов.

– Ой, ну ты меня явно недооцениваешь. Я ведь прекрасно сохранился, как ты сама некогда заметила, – сказал Луис и в последний раз жадно оглядел ее с головы до ног.

– Давай в другой раз, дорогой, сегодня меня мучит мигрень, – пропела Айелет.

И вот они уже хохочут. Впервые. Тепло и уютно.

– Хочешь выпить? – спросил Луис, поднявшись с кресла.

Отказываться от идеи прикончить всю бутылку коньяка барселонец не смел.

– Может тебе стоило бы выспаться, ведь завтра важный день. По крайней мере, для меня. Хотя… ну, ладно, чего уж там. А что будем пить? – поинтересовалась Айелет.

– Коньяк. Но в баре полно всего, выбирай, – Гальярдо прошел в спальную комнату и вернулся с початой бутылкой. Недолго ей осталось.

– Что посоветуешь? Алкоголь для меня скорее усилитель настроений. Предпочитаю вино, когда хочу заняться любовью; шампанское, когда мне весело, и херес, когда грустно – крикнула она Луису вслед и отвернулась к окну.

Сияние ночного города завораживало девушку и отнимало внимание, которого так жаждал Гальярдо. Глядя на профиль своей гостьи, Луис ощущал странную тоску. Знакомое и забытое чувство, которое он испытывал в детстве, проходя мимо дорогих магазинов игрушек, понимая, что никогда не сможет их себе позволить. Айелет не была игрушкой, но была особенным существом. Рядом с ней он вновь ощущал себя таким как все – человеком простым и открытым. Здесь и сейчас он переставал быть вампиром из сказок.

Они были знакомы всего пару дней, но эти дни уже казались Гальярдо вечностью. Сойдясь на почве пустых обещаний, Луис и Айелет неразрывно сплелись воедино: он, как сентиментальный добряк, она, как безжалостная буря. Все было так странно и ново. Неправдоподобно. Но Гальярдо, невольно, упивался их недолгими мгновениями наедине. Он не считал, что влюблен, скорее заинтригован накануне чего-то великого, в преддверии событий, способных оставить след в душе и памяти некогда бесчувственных людей.

– Как же ты откровенна, но скажи, тебе сейчас весело или грустно? – он подошел к витрине, полной дорогого алкоголя.

– Мне сейчас страшно, так что, пожалуй, водки. Тут ведь есть водка? – в голосе Айелет вновь прозвучали надменные нотки.

– Есть. Но странный выбор для леди, я уж думал будет вино, – усмехнулся Луис и открыл дверцу бара.

– Ничего странного, просто мне нравится быть пьяной и не отвечать за свои действия, а после вина я за них отвечаю, – она вновь улыбнулась, но как-то грустно, безрадостно.

Некоторое время они молча сидели друг напротив друга. Коньяк согрел Луиса, и его мысли понеслись галопом в сторону женщины, вновь отвернувшейся к окну. Она осушила свою стопку водки, поморщилась и резко вздохнула.

– Все нормально? Может, сока или воды? – Гальярдо подался вперед, словно желая дотянуться до нее.

– Нет, я умею пить, Луис. Не будь таким галантным, умоляю. Тебе совсем это не к лицу. Кстати, кое-кто недавно схлопотал сердечный приступ, и, мне кажется, врачи не прописывали тебе коньячную терапию. Такого подарка твой организм может не выдержать, – ее равнодушный тон всколыхнул мирно спящую ярость, которая всегда была верной спутницей злодея-коллекционера.