Тяжелому молчанию не удалось заполнить зала — его сразу разорвали испуганные вскрики где-то вдалеке, взволнованные переговоры и быстрые шаги за дверью.

-Монсиньор! — к ним ворвался один из оруженосцев графа. — Все сказанное — чистая правда! Заброшенный колодец полон обглоданных костей, там одежда и вещи пропавших…

Брови графа взлетели вверх.

-Подумать только, — сказал он с интересом. — На свете существуют еще людоеды, и это даже не оголодавшие крестьяне в неурожайный год! Поистине забавно. Барон, вы лишили меня удовольствия самому сразить настоящего людоеда. А может быть — чем нечистый не шутит — и настоящего оборотня. Я начинаю верить, что вы прячете под плащом отметины его когтей. Пришлю к вам своего лекаря, господин барон Карабас, — граф намеренно выделил голосом последние два слова. — А сейчас — проведите меня к колодцу! Желаю увидеть все своими глазами.

«Господи, — подумал парень, с трудом веря ушам, — неужели я действительно теперь… барон?»

*

Под утро, когда зимняя тьма сменилась мглистыми сумерками, а размещенные в замке граф и его люди крепко спали, во дворе замка одна темная фигура догнала другую, маленькую.

-…Я боялся, что ты уйдешь… не попрощавшись, — пробормотал Гастон, смущенный и растерянный. Протянул, помявшись, коту дорожную сумку, набитую едой с баронской кухни, запах колбас различил бы даже человечий нос. — И… я боялся, что ты останешься.

-Ты умнеешь, человечек, — кот ухмыльнулся. — Ты отпускаешь меня сам и вовремя. Не печалься, я передал тебя в надежные руки господина графа: тот умен, силен и временами даже справедлив. А я все-таки попробую найти дорогу домой.

-Мной всегда будет командовать кто-то умнее и сильнее… да? — спросил Гастон виновато.

-Со временем — может быть и нет, — кот почти засмеялся. — Давай-ка я лучше перед тем, как уйду, дам тебе последний полезный совет.

-Какой?

-Не связывайся больше с подобными мне. Это лучшее, что я могу тебе насоветовать, человечек.

-И тебя я… тоже больше не увижу?

-Поверь, это к лучшему, — сказал кот, отворачиваясь. — Сам поймешь, почему.

-Сейчас — не понимаю, — Гастон вздохнул. Граф казался ему страшнее любого сколь угодно хитрого жителя холмов.

-Прощай, человечек.

Кот без стеснения подхватил сумку. Еще он вновь был обут в бывшие гастоновы сапоги, и теперь громко топал в них, как ребенок, забравшийся в громоздкую отцовскую обувь. Но расставаться не желал.

-Прощай… Кот… — Гастон, не скрываясь, вытер нос бархатным рукавом новенького камзола. Он показался себе таким же одиноким, как в страшные осенние дни после изгнания из дома.

Выйдя из замка, кот свернул на западную дорогу и шел, поднимаясь в холмы, пока не скрылись из виду и замковые, и городские стены. Здесь он приостановился, сбросил мешок, и принялся задумчиво похаживать взад вперед, делая лапами странные движения — будто пытаясь поймать что-то невидимое. Потом всплеснул лапами, сказал негромко «ну и дурак я». И с размаху бросился наземь.

А затем над дорогой поднялась уже вполне человечья фигура.

Бывший кот был невысок, взлохмачен и одет в черное — обычную дорожную одежду торговца или паломника. Он с наслаждением потопал ногами — должно быть, гастоновы сапоги теперь сидели на нем как влитые. Затем человек посмотрелся в лужу — там отразились худое скуластое лицо и песочного цвета глаза. Пригладил себе волосы и сказал, ухмыляясь:

-Пожалуй, дальше все будет проще. Отличное у Бурого оказалось наследство!

Взвалил на плечо мешок и двинулся дальше по старой римской дороге.