Разумеется, не поэтому странный посетитель проник в замок незамеченным. Но именно поэтому он застал графа в одиночестве. Даже дочь не решалась беспокоить отца.

Недозволенный скрип двери графа даже не столь разозлил, сколь изумил — кто посмел явиться к нему вопреки запрету? Это могло означать беду — или чью-то неслыханную наглость.

-Кто здесь?

-Я нижайше прошу прощения за свою дерзость, за то, что позволил себе побеспокоить господина графа в такое время… — промурлыкал незнакомый голос от дверей.

Кинжал оказался в руках графа словно сам собой. Почему же голос доносится с высоты роста ребенка или карлика? Уродств в своих владениях граф не терпел.

-…но я смею надеяться, что окажусь вам полезен и быть может — быть может! — даже приятен, особенно в такое время…

Незнакомец вышел из теней, деликатно постукивая подковками новеньких сапог. Галантно поклонился, взмахнув перед собой старомодной шляпой, которую украшало фазанье перо. Сверкнул золотым глазом и опустил на каменные плиты мешок — внутри мягко перекатилось нечто, недавно бывшее живым.

-Кот… — сказал ошеломленный граф.

-К вашим услугам, монсиньор… Позвольте мне попытаться хоть немного рассеять ваше совершенно оправданное дурное настроение. Мой господин, барон Карабас, просит засвидетельствовать вам свое совершеннейшее почтение, и в знак почтения он передает для вашего стола этого славного зайца, да окажется он приятен вашему желудку и желудкам ваших домочадцев… — речь здоровенного темного кота, обутого в сапоги и напялившего шляпу, была на удивление правильной и текла непрерывным потоком. Казалось, в эту речь вплетается едва слышное кошачье мурлыканье.

Возмущение графа улетучивалось на глазах, уступая место любопытству. Даже перекрестил пришлеца он скорее из любопытства — проверить, как поведет себя это странное создание.

-Ох, право, монсиньор… — протянул кот смущенно. — Окажись я вульгарным созданием Нижнего мира, я бы оказался не способен совершить столь бестактный, я бы даже сказал, бесстыдный поступок — явиться к вам, сюда, напрямую…

Придворный! Придворный в кошачьей шкуре… Льстец, болтун, изворотливый и пронырливый, и при том настолько знакомый, что граф представил себе за шерстяной мордой парочку вполне человечьих лиц.

-И что же тебе нужно от меня? — спросил он напрямую. — Твоя попытка меня развлечь удалась, пусть и за счет кошачьего обличья. И кто послал тебя добиваться моего расположения?

-Мой господин, барон Карабас, — здесь кот отвесил очередной поклон, выписав шляпой замысловатую фигуру, — прослышав о вашем дурном настроении, он отправил сюда меня, приказав развлечь вас в меру моих скромных возможностей.

-Каковы же возможности? — граф привык пользоваться услугами подобных лиц для развлечений, быть может, кот окажется удачнее двуногих созданий…

-Беседа. Сплетни. Игра в шахматы… честная или доблестный проигрыш по вашему пожеланию после долгого сражения…

-Кошачий хвост! — воскликнул граф. — Ты смеешь сказать, что способен обыграть меня в шахматы?

-Возможно, монсиньор, я излишне самоуверен, но смею вас уверить, — снова поклон, и фазанье перо чертит по полу зигзаги, — я слыву весьма неплохим игроком.

Возмущенно распушить усы графу удалось едва ли не лучше кота. На пронзительный звон колокольчика примчались двое слуг — и застыли в дверях согнутыми пополам аллегориями Изумления.

-Столик и шахматы сюда! Немедленно! Свечей!

*

-Заколдовал ты этот сарай, что ли? — это было первое, что спросил Гастон у вернувшегося под утро кота. — Пришел Жак-худышка, пнул дверь и ушел, не заглянув даже внутрь. Его послали проверить сарай и меня вытурить, он бы исполнил, даже нехотя!

Ответом стали высыпанные на земляной пол из свернутого мешка монеты и какие-то хлебцы.

-Не расстраивайся, господин мой Карабас, — промурлыкал котище. — Пока я служу тебе, презренный враг не найдет твоего убежища…

С видимым наслаждением кот избавился от сапог и шляпы, аккуратно повесив последнюю на сучок у двери.

-Чего? — переспросил парень растерянно.

-Ох… Ну да, заколдовал, допустим, — фыркнул кот, переходя на привычную речь. — Я ведь поселился тут с тобой. А свои дома мы оберегаем или прячем.

-А я решил, у тебя колдовских сил и не осталось.

-Есть вещи, которые трудно отобрать полностью. Это остатки.

Тем временем, внимание парня привлекли, наконец, монеты.

-А вот это остатки чего?

-Набросали в подарок графские слуги. Я развлек господина графа и тем уберег спины некоторых из них от плетей. Граф оказался охоч до шахматных сражений — мне повезло. И он не любит, когда с ним играют нечестно. Ну, если быть совсем точным, не любит, когда ему явно поддаются… Впрочем, я несправедлив, последнюю партию он выиграл совершенно честно. Ну что ты рот открыл… хо-зя-ин?

-Ты… был у самого графа?

-Был. И советую запомнить то, что я наговорил сейчас про шахматы.

-Господин граф любит шахматы, — повторил Гастон растерянно и послушно, — не любит, когда ему поддаются явно…

-Ты хоть знаешь, что такое шахматы?

-У старого священника видел, сарацинская игра на доске.

Парень будто отвечал урок. Кот, запросто шляющийся в гости к графам, из диковинного товарища по несчастью стремительно превращался в кого-то на две головы выше Гастона. Еще не господин, но уже и не товарищ… И неумолимо наползало вновь ощущение одиночества. Словно Гастона бросил попутчик.

А котище извлек последнее, что пряталось в свертке.

-Вот шахматы. Пока есть время, надо учиться. На случай, если встретишься с графом сам — пригодится. Да не смотри на меня так! Обещал меня слушать — исполняй. Учись.

Сев, где стоял и растерянно сунув в зубы хлебец, Гастон смотрел, как по расчерченной на клетки бересте расставляет деревянные фигурки гибкая мохнатая лапа.

-Это пешки. Они ходят только вперед. Это фигуры, они ходят по-разному. Вот королева, она вообще ходит как угодно, вправо, влево, наискосок… Не отвлекайся, — приговаривал усатый маленький деспот, — сейчас сыграем. Вот сколько до заката осталось, столько и будем играть…

…Устраиваться на работу — хотя бы до времени, пока кот исполнит обещание — усатый категорически запрещал. На что Гастон справедливо сказал, что свихнется тут в сарае от скуки и от страха, это раз. А два — хоть слуга его и кормит, но жить на подачки графских слуг честному крестьянину тоже не радостно. Не в шахматы же день за днем играть в одиночку! И пойдет он ставить силки на кролей и рыбу ловить. Бечеву и крючки Гастон прихватил еще в тот раз, когда грабил братьев на собственные вещи. Грех все равно вышел один, а жаль было, раз так удачно складывалось, уходить от жадоб с пустыми карманами. Да он бы их и так взял, не будь такой растерянный.