“Если они далеко от меня оторвались, то дело плохо. Я и так еле сижу на байке, спина просто горит от этих чертовых иголок, да и крови потерял немало. Хорошо хоть у пса оказалась фляжка с разбавленным спиртом – прижег раны на спине. Однако еще пара часов на этом снегоходе и просто свалюсь от слабости. Вот если бы остановиться, развести костер и просто отдохнуть, да нельзя – за мной хвост. Черт, что же делать? Может их разделить? Свернуть в какую-нибудь сторону: в покое-то они меня точно не оставят, и следовать за Косяком им тоже требуется. А я уж одного, двух осилю”, – подумал, ощупывая трофейный дробовик, приклад которого торчал из боковой сумки байка.

Но тут голову пронзила неприятная мысль: “Откуда псы знают, что это именно я угнал их байк, а не Косяк? Если они так подумают, то плевать им на пикап, они будут охотиться на Косяка, то есть на меня. А если затею с ними драку, не факт, что в таком состоянии сумею их одолеть… Да и времени много пройдет – Косяк далеко уедет. С другой стороны, во время погони, которая неизвестно сколько продлится, запросто могу потерять сознание. Вот тогда псы и добьют меня! Надо срочно что-нибудь придумать…”.

…

Уже стемнело, а Ирокез со своей группой все никак не мог догнать Косяка. “И как так получилось, что у Молчуна оказался самый быстрый байк?”, – задал он себе вопрос, и сам же на него ответил: “Ну, правильно! Он особо не обвешивал свой снегоход броней, так как мы. Вот Косяк – хитрый гад, ведь догадался забрать именно тот мотоцикл!”.

– Глянь, Ирокез! – закричал один из псов, поравнявшись с главарем.

– Следы от снегохода петляют! Похоже, он засыпает на ходу! Или подыхает…

Посмотрев сначала на Горбатого, а потом на витую колею, выхватываемую фонарями байков, Ирокез усмехнулся, – Вот бы говнюк еще в дерево врубился и башку себе разбил!

Псы посмеялись и прибавили газу, однако не забывали держать наготове оружие и внимательно следить за дорогой. Как-никак они и сами сильно устали гнаться за своим бывшим главарем.

Через несколько сотен метров псы резко сбавили скорость – впереди во тьме проявился силуэт снегохода. Проехав еще немного, так, чтобы угнанный байк полностью попал под освещение фар, псы слезли на снег. Сжимая оружие, они с осторожностью подобрались к стоящему около дерева снегоходу. Его двигатель еще работал, руль был вывернут в сторону, а наездник сидел неподвижно с упавшей на бак головой.

Прицелившись в спину наездника, бандиты остановились от него на расстоянии десяти метров и переглянулись.

– Что-то не похож он на Косяка! По-моему, это тот киборг, который брал его в заложники, – сообщил Ирокез псам, не поворачивая головы.

– Его лучше прикончить, пока он не очухался, – посоветовал Пряник.

– Осторожней, он очень шустрый и может увернуться от пуль! Если стрелять, то всем вместе, – прошептал Горбатый.

Ирокез кивнул в подтверждение, и добавил, – Подойдем чуть ближе, чтобы он никуда не делся, и на счет “три” открываем огонь. Пряник, берешь чуть левее, а ты, чуть правее.

Псы кивнули и отошли от главаря на пару шагов по разные стороны, после чего одновременно приблизились к снегоходу. Ирокез увидел, что плащ на спине киборга изодран и весь в крови, а сам он лежит на байке и не двигается. “А, может быть, ты уже и мертв? Может быть, и не такой уж киборг?”, – подумал пес, направляя ствол автомата ему в голову. Палец слегка надавил на спусковой крючок.

– Раз, два…

Не успел он сказать последнее, решающее слово, как тело киборга дернулось, и мотор его байка дико взревел. От неожиданности рука Ирокеза дрогнула, и короткая очередь ушла слишком высоко. Снегоход рванул вперед, а следом, как успел заметить пес, прежде чем выстрелить во второй раз, выпрыгнула из снега струна натянутого троса. Потом что-то тяжелое ударило его сзади, сбило с ног и потащило за байком. В суматохе главарь успел заметить еще одного пса, попавшего в ловушку – того тоже зацепило сучковатое бревно, привязанное тросом к снегоходу киборга.

…

Приближалось утро. Василиса, свернувшись калачиком, лежала на своем сидении. Она уткнулась головой в дверцу и мирно посапывала. Косяк так и не развязал ей руки вечером, помня, как она лихо чуть не сломала ему челюсть. Но все же укрыл ее старым одеялом из верблюжьей шерсти, так как из оконных проемов сквозило морозным воздухом. А сам всю ночь гнал машину на юг, ориентируясь на компас и лавируя среди деревьев, выхватываемых из ночной темноты мощными фарами.

– Вставай, маленькая зараза, – зевая, сказал Косяк и тронул ногу спящей девушки. Та, еще толком не проснувшись, дернулась и лягнула пса.

– Но-но! Полегче! Я ведь за баранкой – могу и врезаться куда-нибудь!

Сев на сиденье, Василиса оглянулась вокруг, вспоминая, что с ней произошло за последнее время. Увидев мерзкую улыбающуюся физиономию бандита, она скривила лицо.

– Что случилось?

– Надо бы сделать небольшой привал, пока совсем не рассвело. А потом рванем с удвоенной скоростью!

Кивнув ему, девушка добавила, – Да, неплохо бы в туалет сходить, может, развяжешь мне руки?

Усмехнувшись, Косяк остановил пикап, но мотор не заглушил.

– Ишь ты, хитрая какая! Ну ладно, руки я тебе развяжу, но вот писать будешь под моим строгим присмотром. И под присмотром моего игломета.

Сделав свои дела, попутчики поневоле залезли обратно в кабину и наскоро перекусили. После чего пес снова связал руки девушке и погнал пикап дальше, в гиблую радиоактивную степь.

Спустя несколько часов беспрерывной езды уже совсем рассвело, молодой лес поредел, а затем и вовсе кончился. Перед путешественниками раскинулась бескрайняя снежная равнина, лишь в некоторых местах прерываемая гребнями невысоких холмов и торчащими из снега кривыми ветвями карликовых деревьев.

Щелкнув тумблером на приборной доске, Косяк повернулся к Василисе, считая, что должен ей кое-что разъяснить:

– У меня здесь встроенный дозиметр. Сейчас мы узнаем, какой здесь фон…

Разогревшись, прибор начал часто пищать, а на табло появились зеленые цифры.

– О-го-го! Неплохо, совсем неплохо! Если мы останемся здесь больше, чем на сутки, о волосах и потенции можно будет забыть!

Повернувшись к нему, девушка усмехнулась, – Если освобожусь, то тебе о потери потенции можно будет не переживать! Уж я постараюсь, чтобы твои яйца размазались по штанам!

Громко заржав, бандит схватил Ваську за шею и слегка потрепал, – Вот именно поэтому, детка, ты поедешь со связанными руками до самого Кеджиса!

Внезапно пес перестал улыбаться, стал серьезным и пристально посмотрел вперед. Проследив за его взглядом, девушка увидела что-то вдали среди снежных холмов. Было похоже на огромный рекламный щит.

– Едем туда, – сообщил пес и направил машину к холмам. Когда они приблизились достаточно близко к ним, Василиса ужаснулась. На гребне самого высокого холма возвышалась металлическая конструкция, состоящая из десятка воткнутых в снег ржавых труб, и большого гнутого билборда, привязанного к ним толстой проволокой. К щиту были прибиты кусками арматуры человеческие тела, большинство из которых уже превратились в скелеты, обтянутые кусками рваной одежды, но один из трупов выглядел еще совсем свежим. Присмотревшись к нему, девушка заметила, что на груди не хватает огромных кусков плоти и ребер – как будто большой зверь вырвал их своей чудовищной пастью. Теперь уже девушка поверила всему, что рассказывал ей Косяк о местных мутантах…

– Это знак пустырников, – пояснил пес, поворачивая руль, чтобы объехать щит.

– Предупреждение, чтобы никто даже не думал заходить на эти земли. Обрати внимание: тот труп, который еще не сгнил полностью – один из псов и моих соратников! Ну, скоро я отомщу за него!

Вытащив из ящика несколько гранат, Косяк положил их на сиденье рядом с собой, а дробовик закинул на приборную доску. Покрутив в руке игломет, он подумал, что от него не будет особого толка против толстокожих мутантов и убрал в кобуру.

– Приготовься, сейчас будет жарко! – крикнул бандит и надавил на газ. Пикап, протяжно заревев, словно большой зверь, грузно перевалил через холм.