– Босс, – шепнул в ухо псу подползший Коротышка. – Когда запускать будем-то?

Косяк повернулся к помощнику и широко улыбнулся, – А вот когда они все засядут в грузовик и тронутся – тогда и жахнем!

Лысый ехидно засмеялся, а потом неожиданно спросил, – Босс, а почему мы пустим только одну ракету? Может лучше сразу две, чтоб наверняка?

– Это потому, лысенький, что мы не хотим превратить этот вездеход в лепешку на дне огромной воронки. Что тогда там будем грабить? Металлолом?

– А…, точно, босс, – закивал лысый громила и с уважением посмотрел на ракетную установку на холме, грозно выделяющуюся на фоне неба.

– Кстати, этому броневичку хватило бы и одной ракеты для полного уничтожения. Это если бы ты принес не с кумулятивной, а с термобарической боеголовкой.

– Понятно, – кивнул громила, почесав лысый лоб под капюшоном.

“Что тебе понятно, лысый оболтус? Как будто тебе известно, чем они различаются!”, – усмехнулся про себя вождь псов и вернулся к монитору пульта.

– Ну, ничего, ребятки! Скоро вы у меня попаритесь в баньке! Это вам не напалм с брони смахивать – теперь все будет по-взрослому! – усмехнулся себе под нос Косяк, переводя прицел с одной фигурки на другую.

Примерно через час экипаж вездехода закончил ремонт трака, и все сине-фиолетовые фигурки на экране находились внутри вездехода, помеченного красной рамкой. Двигатель же стал просвечивать сквозь броню, быстро меняя свой цвет от бледно-оранжевого до ярко-желтого. Нажав пальцем на дисплей, Косяк начал производить захват цели по инфракрасному излучению нагретого двигателя – навел крестик прицела на капот вездехода. Он хотел, чтобы содержимое салона как можно меньше пострадало. Главное, чтобы пассажиров лишь оглушило, а далее дело техники – рядом наготове находился отряд псов, они-то и довершат захват. Единственной помехой плану может стать киборг, но и для него найдется сюрприз.

Крестик замерцал зеленым светом – захват цели произведен. Косяк подтвердил готовность к пуску и коснулся сенсорной кнопки “Огонь”. С секунду ничего не происходило: пульт переслал данные в бортовой компьютер системы запуска установки – там электронные мозги стали соображать, рассчитывая оптимальную траекторию полета для режима стрельбы с превышением. Потом установка автоматически повернула контейнер с ракетой выше цели, раздался негромкий хлопок, и шипящая ракета стремительно покинула контейнер и взмыла в небо.

Косяк заворожено смотрел на дисплей, где к изображению вездехода, помеченного красной рамкой быстро приближался значок ракеты. Но тут ему не к месту пришла одна неприятная мысль.

– Лысый! – толкнул он лежащего рядом пса, уже когда ракета взорвалась, а на дисплее вырос большой гриб поднятого снега вперемешку с дымом. Отвлекшись от созерцания последствий взрыва на экране, тот повернулся к вождю с довольной физиономией. Косяку почему-то не понравилась беззаботная, почти детская улыбка на лице громилы. Особенно когда до него долетел грохот от чересчур мощного взрыва.

– А ты точно тот контейнер с ракетой взял, про который я тебе говорил?

– Ну да, босс, как ты сказал, в кузове справа.

– Точно, в кузове справа, – повторил Косяк, но какое-то смутное предчувствие не отпускало его.

– А ты помнишь, где я тебе это сказал?

Коротышка ответил, пожав плечами, – Конечно, в кузове и сказал, ты еще стоял напротив меня…

– Твою ж драть! – воскликнул Косяк и с досады так сильно хлопнул себя ладонью по лицу, что разбил нос до крови.

Глава 13

Кома

Тьма. Вокруг полная тьма и абсолютная тишина. Я не слышу своего сердца, не слышу своего дыхания. Более того, я не чувствую ничего! Не чувствую ни холода, ни жары, ни ветра, ни голода, ни усталости. И не чувствую собственного тела! Ни рук, ни ног, ни туловища, ни головы – вообще ничего! Только пустота вокруг меня и внутри меня… Хотя… я мыслю!.. Один довоенный ученый сказал: “Мыслю, значит, существую”, – хотел бы на него посмотреть, окажись он на моем месте!

Где же я оказался? Может, умер?.. Не так представлялась мне загробная жизнь. Ведь там должно быть ну хоть что-то. А тут абсолютное ничего и полное нигде. Место без пространства и времени.… Сколько я уже здесь? Несколько мгновений или уже целую вечность? Мои мысли стремительно летят, обгоняя доли секунды, или же медленно тянутся годами, десятками, сотнями, тысячами лет? Кто теперь я? Что теперь я? Как мне теперь быть? Или правильнее, как теперь не быть? Что делать? Или уже ничего не делать? Зачем я здесь? Я – часть тьмы? Часть пустоты? Часть бесконечности?.. Кто я?

…

Вспышка. Яркий свет. Ослепительно яркий свет! Я пытаюсь закрыть веки, но не могу! Свет режет мне глаза, ничего не вижу…. Внезапно все проходит.

Мимо меня пролетает птица. Я успеваю разглядеть, что это голубь, и он без головы. Поворачиваю голову и вижу знакомое лицо – Фома! Он провожает взглядом летящую птицу. Его поднятая клюшка медленно опускается на лед. Лицо искажает зловещая улыбка, а губы все сильнее открываются, являя свету грязные кривые зубы. Уже ощущаю вонь, исходящую из его оскаленной пасти. Неожиданно Фома начинает дико смеяться и поднимает руку, указывая пальцем в ту сторону, куда полетела безголовая птица.

Я медленно оглядываюсь назад – быстрее почему-то не могу. И вижу такую картину: молодая женщина, вся в птичьей крови и гадкой слизи, ошалело смотрит себе под ноги. Она несколько секунд разглядывает потрепанный трупик голубя, потом ее прорывает. Женщина громко кричит и кидается с кулаками на Фому. Пробегает мимо меня совсем близко, но даже не задевает. Будто меня и не существует! Я поворачиваю голову и слежу за ней взглядом.

А Фома перестает смеяться, его лицо вдруг становится злым, дьявольски злым! Глаза наливаются кровью и отсвечивают сумасшествием. Он заносит клюшку для нового удара. Нет, это уже и не хоккейная клюшка, а настоящий японский меч. Блики солнца играют на кромке его острого лезвия.

У меня пересыхает во рту. Хочется что-то прокричать, но вместо слов из горла выходит какой-то тихий хрип. Я замираю на месте, и все пытаюсь предупредить женщину, но ничего не могу поделать. Меня словно сковывает по рукам и ногам; язык становится ватным и не двигается. Хочу воскликнуть “нет!”, а звук застревает где-то в груди. Продолжаю наблюдать за происходящим, не в силах хотя бы отвернуться. Черт! Я даже не могу опустить веки!

Молодая женщина оказывается на расстоянии вытянутой руки от Фомы, меч агрессивно горит в ярком свете. В ослепительно ярком свете. Слышится пронзительный свист остро заточенного клинка, разрубающего воздух. И вот, лезвие мягко проходит сквозь шею, словно не встречая сопротивления.

Женщина оступается и падает на малолетку с катаной. От столкновения ее голова летит в мою сторону, медленно кружась в ауре рассыпавшихся волос. Оказавшись рядом, голова женщины встречается со мной взглядом. Время совсем останавливается. Ее глаза смотрят мне прямо в душу с немым укором. В них столько горечи, разочарования и жгучей ненависти! А я не могу отвести взгляд, но вскоре этот страшный миг проходит и голова продолжает свой путь по воздуху, проплывая мимо. Лишь следующий за ней шлейф из волос слегка задевает мне щеку, вызывая легкий зуд.

Развернувшись, вижу, как голова падает на ледяной пол и, подпрыгнув, словно футбольный мяч, подкатывается к ногам девочки. Девочки по имени Лена! Она сидит на ящике из-под пивных бутылок и медленно потягивает самодельную газировку из трубочки.

Рядом с ней появляется много ребят из моего детства. Они начинают плеваться и ругать Фому, но тут Лена оглядывает всех и заявляет:

– Да, ладно? Просто он такой необычный, даже… клевый!

Все разом стихают и смотрят на нее. Девочка хмыкает и еще раз подносит бутылку ко рту, потянув из трубочки – раздается громкий булькающий и хлюпающий звук, гласящий о том, что напиток закончился. Тогда Лена отбрасывает бутылку в сторону. Я замечаю, что она становится немного другой, вроде как старше. А вскоре понимаю, что это вовсе и не Лена, а Василиса!