Проехав около пяти километров параллельно основной дороге, шофер повернул к ней, и уже через полчаса путешественники снова оказались на тракте. Вездеход значительно ускорил свой ход по утрамбованному снегу. Тогда все обрадовались, считая, что миновали самый опасный участок дороги с логовом снежных псов. Но в дальнейшем случилось то, о чем путешественники будут долго вспоминать, конечно, те из них, кто выживет.

– Поздравляю! – протиснулось довольное лицо Рустама сквозь окошко в салон, – Снежные собаки позади! Теперь до Кеджиса совсем ногой шагнуть.

Я переглянулся с Василисой. “Проклятье, меньше, чем через двое суток наше путешествие закончится, и возможно больше никогда не увижу эту милую девушку”. А она сидела и без слов смотрела на меня, словно слышала эти мысли и сочувствовала.

“Вот бы больше времени побыть с Василисой, может, …появился бы шанс продолжить наше…” – запутанные мысли заглушил сильный взрыв, подбросивший наш вездеход вверх и в сторону. Это было подобно хлопку мощной петарды, которую мы в детстве поджигали, бросали в снег и наступали на нее ботинком – для остроты ощущений. Так вот и сейчас я почувствовал себя ступней в этом самом ботинке, когда снизу больно ударила взрывная волна.

Пассажиров расшвыряло по стенам салона, а вездеход остановился, зарывшись в сугроб на обочине.

– Ты в порядке? – спросил я Василису, помогая подняться с пола.

Она слегка поморщилась, когда встала на ноги, – Всё нормально, только локтем больно ударилась.

– Ничего, заживет, главное, чтобы не была сломана рука, – со знанием дела я прощупал предплечье и плечо. Васька лишь тихо ойкнула, да и то, когда дотронулся до локтя.

– Похоже, жить будешь – это просто ушиб.

Я оглядел остальную часть салона. Матерясь на своем хорьковском сленге, Ли помогал Сяну Аристарховичу, который, густо нахмурившись, потирал голову – видимо сильно ударился об потолок.

– По нам чё, из габищи шлепнули? – Хорек задал вопрос сразу всем.

– Гаубицы? Нет, это больше похоже на мину, взрыв был снизу – вон, как я подлетел, – ответил ему Охотник, поднимая шляпу и заботливо отряхивая ее об колено.

Решив узнать подробности у экипажа, я осторожно усадил девушку на место и заглянул в окошко. Водитель с напарником тоже особо не пострадали – они сидели и самозабвенно ругались. Рустам обвинял Шухрата, в том, что тот рано свернул на дорогу.

– Мужики, это что мина была? – перебил их спор.

Рустам повернулся ко мне и довольно весело для такой ситуации ответил:

– Что, мина? Хрен с три короба! Несколько мин! И все с одной стороны – теперь наверняка правого трака мы лишились, нахрен!

– Вот уж гыждылар, эти псы – засрали минами весь тракт! И что только стражи делают?! – добавил в сердцах Шухрат.

– Слушай, Самурай, ты с пассажирами понаблюдай пока за обстановкой через амбразуры, а мы с Шухратом выйдем, осмотрим неполадки и подумаем, как быстро их устранить. А то, задницей чую, собачки уже услышали взрыв и прут сюда на всех газах.

Похлопав напарника по плечу, шофер попытался его успокоить, – Ничего, Рустамчик! У нас в запасе есть большой кусок гусеницы, сейчас быстренько перекинем – замерзнуть не успеешь.

Повернувшись обратно в салон, я передал указания стрелка. Папаша Сян отворил задние амбразуры и стал вести наблюдение, Хорек пристроился по левому борту, а мне досталось смотреть по правому. Котенок же сначала сидела на своем месте, баюкая ушибленную руку, а потом присоединилась ко мне.

“Ну вот, опять она в опасной близости”, – подумал я, когда девушка встала рядом, практически прикоснувшись щекой к моему лицу. Большого труда мне стоило отвести от нее глаза и устремить свой взгляд в белую даль сибирской равнины. Однако близость Василисы не давала покоя: отчетливо слышалось учащенное дыхание, а стук ее сердца, казалось, отбивал в моей голове сумасшедший ритм. Я непроизвольно взял девушку за руку – она сжала ее в ответ. И мы стояли так некоторое время и смотрели сквозь амбразуру, но боковым зрением наблюдали друг за другом. Я подумал о том, что попади в такую ситуацию несколько лет назад, точно бы ей воспользовался, чтобы совершить первый шаг. Но теперь не мог такого сделать – ведь я уже женат. Правда в наше смутное время брак был вещью довольно условной, ведь не было больше загсов, печатей на паспортах, как и самых паспортов. Теперь брак правильнее было бы назвать сожительством, но все равно он сдерживал мои желания. И у Василисы тоже были свои причины – ее ждал в Кеджисе очень близкий человек.

И вот мы сейчас стояли рядом, но между нами словно пролегла огромная глубокая пропасть, соединенная тонким канатом наших ладоней, и первый, кто устремится на встречу к другому – неминуемо сгинет в черной пучине ее дна. Однако мы продолжали стоять, не выпуская рук. И наши сердца притягивались, как сильные магниты – по крайней мере, я так думал.

Вскоре в душу закрались темные мысли: а может, и нет ничего такого с ее стороны, похожего на чувство, пускай и зарождающегося? Может, сумасшедшее сердце обманывает мои предчувствия – выдает желаемое за действительное? Может, я сам обманываю себя, что тоже понравился Василисе. Может, она просто испугалась и увидела во мне надежного человека, на которого захотела положиться. Черт! Как много этих проклятых “может”! Ну нет, я помню, как она смотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами. Говорят, глаза – это зеркало души. Так вот, готов поклясться чем угодно, но я увидел в них ее душу – и она тянулась ко мне, словно к родной!

Сердце билось все быстрее и быстрее, дыхание само сравнялось с дыханием девушки. Не в силах повернуться к ней, я лишь крепче сжал ее ладонь в своей руке – она ответила тем же. О, боги, как же здорово стоять вот так рядом, просто держа друг друга за руки!

Романтический момент нарушил донесшийся с улицы отборный русский мат вперемешку с узбекскими ругательствами – похоже, у экипажа что-то не получалось с гусеницей. Наконец, мы с Василисой повернулись лицом к лицу и одновременно весело рассмеялись. Это был беззаботный смех – как холодный душ, что струился по разгоряченному телу, забирая с собой гнетущий жар сомнений и ответственности за свои необдуманные действия, подстегиваемые накаленными чувствами. Мы стояли и тихо смеялись, по-прежнему ощущая тепло наших прикосновений, и смотрели друг другу в глаза и не могли оторвать взгляда…

– А вот и снежные псы, – заметил Сян Аристархович и расчехлил свою грозную винтовку.

Глава 9

Нападение

Хорек кинулся к задней двери и припал к амбразуре. Мы с Васькой еще долго стояли как вкопанные, и до меня все никак не могли дойти слова Сяна – в голове была какая-то недоваренная каша.

Тем временем папаша Сян неторопливо подошел к задней двери и с осторожностью просунул ствол в узкое окошко. Потом он некоторое время прицеливался и, наконец, плавно нажал на спусковой крючок. От оглушительного выстрела пассажиры подпрыгнули на месте, с запозданием прикрывая уши, а Василиса даже завизжала.

– Один готов, – открыл счет Сян Аристархович.

– Еще пара шмалов внутрях ентого гребанного бункера, мля, и мы все тута буим готовы! – воскликнул Хорек, яростно мотая головой.

У меня тоже в голове стоял колокольный звон. Я глубоко вдохнул и, зажав нос пальцами, попытался через него выпустить воздух. Уши заложило, зато звенеть стало меньше. А после нескольких глотков с трудом набранной слюны слух полностью восстановился. Василиса также хорошо справлялась с оглохшими ушами – приложила к ним сложенные лодочкой ладони и нажимала. Оставив девушку, я направился к Сяну посмотреть, что там за псы такие. Пока он отшагнул от двери, чтобы перезарядить винтовку, я прислонился к окошку. Поначалу ничего не смог разглядеть – яркий снег здорово слепил глаза. Мне пришлось поморгать несколько раз и вытереть сбегающие по щекам слезы, прежде чем вновь устремить свой взгляд в искрящуюся даль, где в итоге сумел различить какую-то черную точку под самым горизонтом.

– Самурай, ты чё-нить тама зазырил? Не фига не шарю никаких шавок!