– Мама сказала, что ты на тренажерах занимаешься, – с завистью разглядывая фигуру двоюродной сестры, сказала Арина.

– Занимаюсь, – Света с воодушевлением смотрела по сторонам и не могла налюбоваться на местную природу. Степные просторы, огромное небо над головой, обширная гладь озера, выступающая из воды скала… Ее не оставляло ощущение пространства и широты. Вот бы здесь остаться навсегда! Все окружающее умиротворяло ее. Они шли по грунтовой дороге, и над ними возвышалось огромное фантастическое небо. Как красиво! Пока они ехали по Иркутску, и она разглядывала город из окна автобуса, то чувствовала какой-то мертвый интерес ко всему, но сейчас ее душа будто ожила, наполнилась жизнью. А еще она чувствовала себя в полной безопасности. Родители были от нее далеко, а тетю Лару, не смотря на ее неприязнь, Света совершенно не боялась. Пусть себе выпускает колючки, если уж ее так распирает – она всегда будет натыкаться на игнор. Девочка уже поняла, что для тетки нет ничего хуже, когда ее игнорируют, не замечают. Она в таких случаях теряется, перестает болтать и хоть и злиться, как ненормальная, но сама же своей злостью и захлебывается. Вот и пусть!

– Я тоже упражнения стараюсь делать, – Арина то и дело поглядывала на неожиданно расцветшую сестру. – Мне бы еще похудеть…

Девушка никак не могла примириться, что ее невзрачная, обычная сестренка неожиданно стала такой красивой. Ей это казалось противоестественным, на ее месте должна быть она, Арина. Это она всегда притягивала к себе взоры. И мама у нее такая же! Сестра как будто занимала сейчас ее место, как будто она нагло спихнула в сторону законную представительницу красоты. Но этого просто не должно быть! Кто такая Света? Она всегда была тихой и незаметной. В ней никогда не было ни обращающей на себя внимания бойкости, ни артистизма. Молчаливая, сторонящаяся всех, равнодушная до радостей жизни… Но вот теперь она идет рядом, словно холодная мраморная статуя, смотрит по сторонам, как будто ей открыто что-то невидимое, и даже не прислушивается к тому, что говорит ей старшая сестра.

Света же прекрасно понимала, что творится в душе Арины и про себя постоянно усмехалась. Она с презрением думала и о тете Ларе, и о сестре. Тоже мне, нашлись уповательницы на плоть! Больно же это упование треснуло вас! Две пустышки! Если бы у вас было хоть что-то за душой, то вы не завидовали бы сейчас моей временной красоте, а наслаждались бы собственной глубиной…

Девушки пришли на кладбище, прошли немного среди могил, и Арина вынула из сумочки фотографию своего мужа Вани.

– Я прочитала, что чтобы муж всегда любил только тебя, надо провести этот обряд. Нужно закопать его фотографию на кладбище, а потом на это место пописать, – Арина детским совочком раскопала ямку в песчаной почве, положила туда Ванькину фотографию и закопала ее. – Смотри по сторонам, чтоб никого не было! – собираясь пописать на место, где была фотка, попросила девушка.

Света послушно отвернулась и стала глядеть по сторонам. Вокруг не было ни души. Огромное небо над кладбищем с плавно плывущими облаками было грандиозно в своем бесстрастии и умиротворяло.

– Ну все, пошли обратно! – довольная проделанным обрядом Арина потянула Свету с кладбища. – Надеюсь, это поможет, и Ванька всегда будет любить только меня, и ни на кого больше не посмотрит. А то мало ли… Он сейчас в командировке…

Лара в это время находилась в доме. Машенька мирно спала, а женщина хлопотала на кухне, не переставая ворчать на собственную дочь. Вот грязнуля! Кругом все запущено! Холодильник пустой, ребенок худющий. Она вообще кормит Машеньку? Убирается?

Пока тесто подходило, Лара успела подмести и вымыть пол, потом наделала пирожков с рыбой и теперь поджаривала их на сковороде. Из-за смены климата у нее разболелась голова, отекло лицо, хотя, возможно, это не из-за климата, а из-за приближающейся менструации. Ларе было неприятно, что она выглядит такой усталой и отечной. Ее молоденькая двадцатитрехлетняя дочка и шестнадцатилетняя племянница казались ей свеженькими маргаритками, а она возле них самой себе виделась шикарной, но увядающей розой. Если бы еще голова не болела, и усталости бы этой не было, и еще бы чувствовать себя бодрой… Как же она устала… Устала…

Нажарив пирожков, женщина заглянула в детскую. Машенька уже проснулась, и, увидев бабушку, рассмеялась.

– Лара! Лара! – ребенок называл ее по имени. И пусть. Лара считала, что в ее возрасте, да при ее внешности еще рано становится бабушкой.

– Машенька! Моя девочка проснулась! – расцвела женщина, забыла мгновенно и о своей головной боли и об усталости. – А бабушка тебе пирожков нажарила!

– Ура-ра! – ловко произнося букву «р», обрадовался ребенок.

– Да ты ж моя красавица! Кто у нас красавица?

– Мася!

– Правильно! – Лара вместе с внучкой подошла к зеркалу и взглянула на розовощекое личико внучки и на свое несколько усталое, но довольно миловидное, несмотря на отечность лицо. Светлые волосы ее были забраны яркой, с оранжевыми перьями заколкой высоко на затылке и эта прическа очень шла ей.

«Даже при плохом самочувствии, даже с этими отеками и без косметики я все равно ничего!» – удовлетворенно подумала она.

Ее душу осветила надежда, что может быть еще не поздно, и она все же найдет любовь всей жизни, может быть хоть на склоне лет, она дождется той долгожданной Встречи, которой ждет всю свою сознательную жизнь…

– Лара! Кусать! Хотю кусать!

– Ах ты, батюшки! Маленький птенчик кушать хочет! Пошли скорей! Бабушка сейчас тебя покормит! Сейчас, сейчас! А потом, как мама со Светой придут, мы пойдем в бухту, будем плавать, загорать! Ой, как нам будет хорошо!

– Хаясе!

– Да, да, хорошо! Солнышко, ветерок, песочек!

В это время вернулись Арина со Светой.

– Ой, как пахнет! – вдохнула в себя запах пирожков Арина. – Это пирожками? О, точно!

– Мойте руки и за стол! – скомандовала Лара, и, увидев бесстрастное лицо племянницы из-за плеча дочки, почувствовала что-то неприятное в душе. Ариночка, Машенька, сама Лара – все они были одной семьей, у всех них был живой, эмоциональный характер и Светочка со своей флегматичной сдержанностью постоянно раздражала ее. Как будто девчонка не умеет ни чувствовать, ни выражать эмоции, как будто ее душа холодная, как рыба…

– Ты смотри, мамке не проболтайся про кладбище! – шепотом попросила Арина Свету. – Она ж не поймет ничего и вообще подумает, что мы с тобой рехнулись!

– Почему мы? – хмыкнула Света. – Это же ты проводила обряд – я только сопровождала тебя!

– Да что ты умная! Просто молчи и все!

– Да ладно, ладно! Я поняла.

Наевшись пирожков, все отправились в ближайшую бухту. Шли через степь, по грунтовой дороге. Лара шла впереди с коляской и, не умолкая ни на минуту, постоянно говорила с Машенькой.

– Ав! Ав! – показала девочка в степь, где гулял мужик с большим псом.

– Да, это собачка! Бобик! Видишь, как он лапку поднимает?

– Пи-пи!

– Да, да! Все Бобики так делают! – Лара даже остановила коляску и прошлась перед Машенькой, показывая, как Бобики поднимают заднюю лапку, чтобы сделать пи-пи. – Вот так они делают! Вот так!

Ее легкая юбка развевалась на ветру, и Лара не обращала внимания, что она немного задирается, когда она поднимает совершенно по-собачьи ногу.

– Мамка в своем репертуаре! – заявила Арина Свете. – Смотри, смотри, что она делает! Мужик с собакой обалдевает!

Света рассмеялась. Лара действительно смотрелась смешно в своей модной легкой юбке, в красивой блузке с рюшами, в светлых балетках и при этом поднимающей согнутую ногу в сторону.

– Как коряга! – покачала головой Арина. – Меня всегда поражала ее способность вести себя, как дура. Я бы никогда не устроила такую клоунаду. А даже если бы и устроила, то обо мне бы все подумали, что я спятила, а маманька почему-то нормально смотрится в любой ситуации.

– Артистка. Бабушка постоянно говорит, что в ней погибла великая актриса.