Или же нагнал дыма специально?
Нагнала, если быть точнее…
— Я ничего не понимаю, — выговорила я вслух. — Зачем?
— Она, должно быть, слишком сильно полюбила короля, — высказалась Альви. — И вернулась в другом обличье, чтобы просто быть рядом с ним.
— Все проще, детка, — отрезала Лусьена. — Просто он голубой.
— Нет, — оборвала я. — Он женщин предпочитает.
— Приставал, что ли? — хохотнула Лусьена. — Такой форменный уродец, да еще и слепой?
Шанти, не выдержав наших споров, заткнула уши и убежала обратно в коридор.
Показ графий завершился. На черном экране снова проступили разноцветные макушки зрителей.
— А сейчас, — громогласно прокомментировала ведущая, — выступит наша гостья с Дальнего рубежа, дитя благороднейшей семьи ибреса Генриэтта Роланд! Она исполнит песню из репертуара певицы Гранны под названием «Примороженный»! Генриэтта даже подпрыгнула от неожиданности.
— Разве Хельга не должна предупреждать о выходе? — буркнула Эландрис.
— Да, — проговорила Альви. — Странно это все.
— Иди же, — Лусьена подтолкнула Генриэтту к узкому проходу. — Скорее!
В череде тяжелых дум я даже не заметила, что Генриэтта пела из рук вон плохо. Не обратила внимания, когда она вернулась обратно, и ведущая вызвала Лусьену…
Хельга к тому моменту так и не вернулась.
Глава 65
— Много четвертин, — гнусаво и монотонно доносилось со сцены, и от этого голоса хотелось удавиться и оглохнуть одновременно, — много-много четвертин. На свете ты такой не один.
Нет, конечно, мы изо всех сил пытались наслаждаться. Не получалось. Гордая гранна, единственная дочь преуспевающего судьи, видно, считала, что разбирается в музыке лучше опытных концертмейстеров, и не стала долго репетировать. Не сказать, что она пела хуже Хельги Кузов, но все равно неважно.
— В чем дело, ибресы? — кто-то ввалился в наше маленькое укрытие через сценический ход. Вскинув голову, я с удивлением узнала ведущую. — Почему гранна Трагго на сцене? Сейчас должен был выступать ансамбль «Танго Катастрофа»! Еле успели поменять аккомпаниатора!
Альви, что сидела, почти вжавшись в стену и стискивая пальцами виски, бросила на нее затравленный взор. Ее кожа в приглушенном маглюмовом свете казалась слишком бледной, даже синеватой.
— Она третья, — прокомментировала Генриэтта, краснея, — оттого и пошла следом за мной. Нас должна предупреждать о выходе Хельга, но она понесла цветы Альвины в спальню и пока не вернулась.
— Гм-м! — ведущая неопределенно хмыкнула и сжала губы. Рот ее стал походить на белесый шрам, и мне отчего-то сделалось не по себе. Словно из него вот-вот полезут змеи и жабы.
— Ну, что же, — Генриэтта виновато развела руками. — Возмутительная неорганизованность, как она есть.
Ведущая сморщилась от замечания и удалилась столь же стремительно, оставив нас одних.
— Может, поискать Хельгу? — проговорила Эландрис.
— Разве она маленькая? — буркнула Оливия, хмуря брови. — А вот ты в этих коридорах заблудишься.
— Есть же визиолла, — возразила Эландрис.
Будто отвечая ей, в проеме возникла Шанти: бледная, как мертвец. Перешагнула порог и едва не потеряла равновесие. Теперь у нее дрожали не только руки: она вся ходила ходуном, будто куриный студень. Костлявые плечи, обтянутые фарфоровой кожей. Круглые груди. Кончики идеальных платиновых волос… Даже выпирающие голубые жилки на шее трепетали в такт учащенному дыханию.
— Ты призрак увидела? — надменно бросила Ровена.
— Мы должны… — прошептала Шанти хрипло, — мы должны остановить представление! Надо… добраться до ложи короля… Что-то происходит. Хельга…
— Ты нашла ее? — встряла я.
— Хельга мертва! — выпалила Шанти. — Валяется у лестницы вместе с букетами!
Наши вскрики, что слились воедино, наверное, услышали даже зрители в зале.
— Точно мертва?
— Точно… Пульса нет, губы синие и весь рот в пене!
Я едва не задохнулась от ужаса. Началось! Кажется, Олаф зашел гораздо дальше, чем я могла предположить. Перешагнул через собственные принципы, которые лелеял, взращивал и вбивал в голову каждому новому «вороненку». Как он там говорил? Любые методы воздействия, но никаких человеческих жертв?! Дорого же стоят твои слова, Олаф Кампер, лицемерная сволочь!
— Шанти, — прошептала я. — Ты знаешь путь в королевскую ложу?
Девушка вымученно кивнула, кусая бледные губы:
— Я боюсь одна.
— Я пойду с тобой, — выговорила я, удивляясь неожиданной смелости, что прорвалась в кровь. — И еще кто-нибудь нужен нам. Если там кто-то поджидает нас, вдвоем будет тяжело.
Взгляд сам собой остановился на Альви, и мне показалось, что она стала еще бледнее.
— Прости, Лира, — прошептала Альви, закрывая помутившиеся глаза. — Раскалывается голова и тошнит. Наверное, акустика в зале какая-то неправильная.
— Ровена? — я перевела взгляд.
— Я выступаю следующая! — Ровена лишь всплеснула руками. — Как я могу это пропустить?
— Как ты можешь думать о концерте, когда такое происходит?! — возмутилась я.
— Это мой единственный шанс! — Ровена яростно вздернула подбородок. — Единственный! Столько лет я мечтала об этом! О зрителях, о маглюмовом шоу, об аплодисментах… А теперь из-за чьей-то глупой прихоти должна послать все к низшим?! Вот еще!
— Глупая прихоть, вот как?! — я закусила губу. — Бруна?
— Лира, — выдохнула подруга, опуская веки. — Мне кажется, это лишняя суета.
— Суета, прибери тебя низший?! А как же Хельга?! — я едва не рванула воротник своего платья. — Она понарошку умерла?!
— Лира, тебе нужно просто успокоиться, — Бруна попыталась улыбнуться, и мне впервые захотелось залепить ей пощечину. — Может, у нее просто приступ падучей? Одна из моих сестер страдает ею…
— Я не вру, — вставила Шанти. — Она мертвее мертвого.
— Это никто не доказал, — выговорила Бруна.
Ярость вскипятила кровь и расцарапала сердце. Стараясь держать себя в руках, я отдышалась и стиснула кулаки. Спертый воздух обжигал грудь. Уж от кого — от кого, а от Бруны я такого предательства не ждала.
— Прошу тебя, — умоляюще заглянула в глаза подруге. — Ради нашей дружбы…
— Лира, — Бруна зажмурилась. — Бывают моменты, когда нужно научиться держать себя в руках.
Кто-то легонько тронул меня за плечо:
— Бесполезно их уговаривать. Я пойду с вами.
— Оливия, — выдохнула Шанти, и я поняла, что жизнь преподносит мне очередной урок. Когда ты падаешь по-настоящему, тебя поднимут не друзья, а те, на кого ты рассчитывал меньше всего. — Спасибо тебе.
— Спасибо будешь говорить, когда все удастся, — Оливия вышла вперед. — Давайте поскорее. Это все пахнет диверсией.
Волнение и ужас окутали нас густым маревом, отрезав от мира. Даже звуки жиденьких аплодисментов смазались и почти слились с тишиной. И взбудораженный топот ног из сценического хода: слишком знакомый.
— Видали? — наполнил комнатку боевой клич Лусьены. — Хельга Кузов утерлась!
— О, моя очередь! — Ровена, расталкивая всех локтями, побежала на сцену.
— Может, лучше выйти с ней и со сцены сказать? — прошептала Шанти.
— Только всеобщей паники нам не хватало, — отрезала Оливия, протискиваясь к выходу. — Вперед.
Мы вышли в коридор, и приятная прохлада легла на наши лица.
— Ансамбль «Танго Катастрофа» с песней «Бруснички»! — донесся со сцены радостный голос ведущей.
— Какое танго? — оборвал ее возмущенный голос Ровены. — Сейчас выступаю я. Четвертая. Ибреса Ровена Гри с песней «Ворон»!
Даже кашлянула ведущая возмущенно. Промямлила что-то сдержанное в ответ, но мы уже не смогли разобрать слов. Звуки доносились через плотную пелену. А мы вдоль стеночки осторожно двигались к лестнице.
— Как ее могли убить? — хрипло шепнула Оливия, когда мы миновали первый серый перекресток, обрамленный высокими и мрачными колоннами.
— Не знаю, — проговорила Шанти. — Ран я не видела. Может, дротик? Или магия?
