— Я уверен, что это Альвина Иванез, — сказал Рэм. — Твоя соседка по комнате.

Я снова закашлялась:

— Ее мать участвовала в прошлом Отборе, но это ничего не значит!

— Альви старше меня, — возразил Рэнимор, — и мой отец спал с ее матерью. Кто знает, встречались ли они после отбора? Видела, как она рванула на последнем испытании? Все сходится.

Голова предательски закружилась, а тошнота подступила ближе. Пришлось поглубже вдохнуть и обхватить себя руками. Веселая, однако, картинка рисуется. Король Рихар — тот еще молодчик. Половину Аэрии попортил, не иначе! А вторую половину не смог, потому что остались одни мужики.

— Что-то волнует тебя, — за спиной зашуршали простыни. Рэм придвинулся ко мне ближе и обнял со спины.

— Нет, ничего, — буркнула я.

Что сказать ему? Что он — мой потенциальный брат? Радужная новость, особенно если учесть, что произошло между нами десятью минутами ранее.

— Расскажи, Лира, — поцелуй затрепетал на голом плече, как бабочка, и страх сделал еще один шаг навстречу.

— Мои мысли ужасны, — я опустила голову.

— Вдвоем бояться совсем не страшно, — а он настырный!

— До меня дошли слухи, — начала я издалека, — словно король был влюблен в мою мать.

— Это правда, — спокойно ответил Рэм.

Я отдернулась от него, будто от утюга, наполненного горячими углями. Жуткая дрожь поднялась по спине и осела на плечах. Стены закачались: в какой-то момент мне даже показалось, что я упаду.

— Рэм, — простонала я. — Мы совершили ошибку!

— Что ты там себе надумала? — он засмеялся в ответ и потянулся к моему плечу.

Я отдернулась снова. Спина уперлась в деревянную резьбу кровати.

— Значит, они спали вместе?! — выкрикнула я, и отчаяние прошило мой голос. Так страшно мне еще никогда не было.

— Ложь, — спокойно сказал Рэнимор, и на его губах снова проснулась улыбка. — О, Богиня! Лира, такты решила, что я — твой брат… Не-мыс-ли-мо!

Страх не отпускал меня. Стоял за спиной и занавешивал взор темной пеленой. Царапал кожу мурашками, а горло — тошнотой. Устоявшиеся истины разлетались в пух и прах. Кому я теперь должна верить?

— Почему ты так уверен в этом?!

— Твоя мать всегда хранила верность твоему отцу, — Рэнимор пожал плечом. — И, наверное, убила бы короля, если бы могла. Неверных женщин моя мать изгоняла далеко и навсегда, быстро и эффективно. Думаешь, она продержалась бы на службе так долго, если бы мой отец затащил ее в постель?

— Но ты не можешь доказать это, — выдохнула я.

— Я просто слишком хорошо знаю своих родителей, — заявил Рэнимор и снова приблизился. Расправил одеяло и накинул мне на плечи. — Вся эта история с женщинами тянется из года в год, изо дня в день, и сценарий каждый раз одинаков. Тянулась, если быть точнее. Когда отца одолел мор, ему стало не до любовных утех.

— А если, — я робко подняла глаза и поймала аквамариновый взор Рэма. Лицо его дрожало и теряло очертания в мареве нахлынувших слез. — Если вдруг…

— Если вдруг, Лира, — Рэм склонился и поцеловал мои глаза, собирая слезы, — значит, я буду как-то жить с мыслью, что люблю свою родную сестру.

От слов Рэма душа снова потеряла тело. Вознеслась под потолок, вырвалась в окно, распласталась по небу, как звездное покрывало. Дыхание забилось в тесной клетке ребер, будто канарейка. Цвета обрели яркость, запахи сделались гуще, а тепло внутри — явственней. Так даже растопленный камин не согреет.

— Скажи, — я приникла к нему. — Скажи еще…

— Лира, — Рэм пропустил мои волосы сквозь пальцы. — Эти слова — великое сокровище. Не обесценивай их. Просто чувствуй потаенный смысл в объятиях, в прикосновениях, в поцелуях.

Рэнимор расправил уголки одеяла, укутывая меня, словно в кокон. Уложил на подушку и сам пристроился рядом. В его объятиях страхи таяли, будто лед в кипятке. Призраки будущего превращались в смутные тени, тяжелое дыхание прошлого — в легкий бриз, настоящее — в абсолютное счастье. Счастье, которое раньше никогда не заглядывало ко мне в гости. Я протянула ладонь и коснулась губ Рэма, дабы убедиться, что он реален. В ответ он поцеловал мои пальцы.

— Ты помнишь мою маму? — сорвалось с языка.

— Немного, — он перехватил мою руку и повел ею по шее, спускаясь к плечу. Даже глаза закатил от удовольствия. — Еще маленьким был.

— А я почти нет, — призналась я. — Она почти всегда на службе была. Приезжала редко, но эти дни отпечатались в памяти сильнее остальных.

— Она совсем не походила на тебя, — заметил Рэм. — Но, как и ты, могла очаровать любого. Когда Алексис принес весть о том, что в ее отряде есть зараженные, плакали все.

— Алексис?!

— Он тоже воевал, — Рэм кивнул. — Наравне с остальными. Пустой, но топор держит хорошо.

— Никогда бы не подумала, — фыркнула я. — Шут с топором — это страшное дело.

— Абсолютное оружие, — подтвердил Рэм, закрывая глаза.

Утро выдалось нелегким. Мы почти проспали, и собираться пришлось впопыхах. Но сложнее всего оказалось выбраться из теплых объятий Рэнимора, словно заверяющих, что все будет отлично.

Рэнимор выбрал прежний путь. Вышел из покоев и открыл балконную дверь в холле, но вернулся обратно, и вдоль террасы на этот раз полз вместе со мной. Коридоры радовали пустотой и тишиной, да и на лестнице никого не оказалось, будто сама Филлагория решила нам помочь. Мне даже удалось сорвать напоследок поцелуй с горячих губ Рэнимора. Кто знает, когда он в следующий раз посмотрит на меня так тепло и страстно?

Кто знает, посмотрит ли вообще…

Альви встретила меня то ли изумлением, то ли возмущением:

— Где ты была всю ночь?

— Спала в другой комнате, — отрезала я, удивляясь, как легко мне дается ложь.

— Я опять храпела? — Альви густо покраснела.

Презирая себя за обман, я кивнула.

— И как, — шепнула Альви, поникнув, будто цветок в иссушенной почве, — Как же мне бороться с этим? Вдруг я стану королевой? Принц ведь сбежит в первую же ночь! Какой позор…

— Я думаю, он все поймет, — ревность резанула сердце даже от невинной фразы. Кажется, Рэнимор ошибся на ее счет. — У каждого свои особенности и недостатки.

Во время завтрака Андара с горящими глазами довольно носилась вокруг стола. А я тихо посмеивалась в кулак, понимая причину ее торжества. Должно быть, я сама выглядела так же. Воспоминания о часах, проведенных в объятиях Рэма, то и дело бередили память, и на лицо накатывал приятный жар.

После того, как яйца всмятку, сырный салат, заботливо завернутый в кукурузные лепешки, и пирожные исчезли, нас попросили не расходиться. И судя по тому, что в столовую, гордо потряхивая пышной юбкой золотистого цвета, вошла Хельга, ждали нас отнюдь не напутствия и не компотик на сладенькое.

— Испытание? — зевнула Оливия.

— Так точно, ибреса, — отрезала Хельга. — Вы всегда должны быть готовы.

— Предсказуемо, — прокомментировала Оливия, отворачиваясь.

— Но я хотела бы еще порепетировать, — пролетел над столом пафосный голос Ровены.

— Почетные гости и артисты начали съезжаться и размещаться во дворце, — Хельга кивнула, — и дворцовые стражи уже дежурят в особом режиме. Но представление не начнется раньше вечера. Вас ждет совершенно иное испытание. Не бойтесь: много времени оно у вас не отнимет.

Почему-то я не расстроилась и не смутилась. Эмоциональный подъем красил мир вокруг яркими цветами, зажигал солнце настоящим пожаром, вплетал в воздух свежие нотки. Хоть десять испытаний — сейчас мне все по плечу. Надеялась только, что нас на лошади скакать не заставят: мне все еще было больно после чудесной ночи.

Но страшные опасения развеялись, едва Хельга повела нашу шумную процессию вверх по лестнице. Рой цветных визиолл, раскидывая искры, несся над нашими головами. Участницы оживленно переговаривались, но сегодня меня не брало даже волнение. Я и не заметила, как коридоры вокруг стали знакомыми, и как воздух сгустился, обретая тяжелые нотки. Янтарь на стенах. Золотистые колонны с богатой лепниной. Люстра-осьминог…