– Так ты специально к таксидермисту обращался?
– Да ну коп, смеешься? Откуда у меня деньги на это? Сам сделал. Табуреточку и карандаш долго выпиливал, работа, сам понимаешь, ювелирная, а когда потроха вытаскивал, мышь вдруг запищала, оказывается она просто в обмороке в мышеловке была, а я еще ду..
– Так ну хватит, все, – поморщив аккуратный носик, сказала менеджер, – давайте выпьем и, ого, это у тебя монополия? Давайте в монополию!
– Давайте, – сказал я, обрадованный ее энтузиазмом.
– Монополия так монополия, – улыбнулся Странный.
Мы разложили игру. Вообще я не гроссмейстер, это была моя вторая в жизни партия.
Начали играть. Все шло вроде бы неплохо. Спустя сорок минут я обменял у Странного одну мою обувную фабрику на два каких-то завода и нехилую доплату. Помню, тогда я почувствовал себя бизнес-акулой. «Вот он дурак-то, ей богу, дурак!» – думалось мне. Но по прошествии еще получаса, я с ужасом обнаружил, что последняя моя надежда, а именно – лесопилка, была заложена в кредит. Затем я попал на самый дорогой участок своего товарища, и моя карьера короля недвижимости на этом закончилась. Странный торжественно объявил меня банкротом. Нет, серьезно, он достал старую бутылку шампанского, и они с менеджером выпили на брудершафт, как бы отмечая череду удачных сделок, приведшую к избавлению от конкурента. Я чувствовал, как поражение опьянило меня. Кто я теперь? Чем буду заниматься? Как погашу долги? Эти вопросы не давали мне покоя. Я сел за стол, выпил залпом грамм 100 виски и закурил, наблюдая за азартом оставшихся в «большой игре» товарищей.
– Кстати, коп, знаешь что? Я, пожалуй, открою тебе одну тайну, – сказал Странный.
– Слушаю вас внимательно, сэр, – откликнулся я.
– Если бы ты тогда не обменял обувную фабрику, то скорее всего бы выиграл. Ты бы собрал сторону и сдирал бы за аренду только в путь. В общем, друг мой, ты бы (ты бы, ты бы, ты бы, ты бы…) сидел сейчас не со стаканом виски и в глубочайшей депрессии, а с бокалом дорогого шампанского, которым бы запивал черную икорку лососей, выловленных твоими же подчиненными из твоего же собственного моря.
Я с достоинством принял этот удар. Какая теперь разница? Ошибок прошлого не исправишь…
Я уже было свыкся с этой мыслью, но тут произошло нечто ужасное, что окончательно добило меня. Странный и менеджер вышли на равны. Они долго мучали друг друга бесконечными ходами и залогами, прежде чем странный не предложил ей заключить брачный союз с целью объединения семей и создания одной гигантской монополии. Менеджер ответила, что очень устала гонять фигурки по карте (гонять фигурки по карте?!!), вследствие чего и согласилась. Они опять выпили шампанского на брудершафт и обменялись воображаемыми кольцами.
Я впал в отчаяние. Миру, каким я его знал, пришел конец. Я выпил еще немного виски и, откинувшись на спинку стула, снова закурил. В голове крутились слова: «Предательство, вероломство, турецкий гамбит…» Таким образом, пребывая в полном психологическом расстройстве и нечеловеческом отчаянии, я пускал ленивые клубы дыма и наблюдал, как они медленно растворялись в пространстве. Затем, когда меня начали одолевать мысли о самоубийстве, я вдруг понял, что мне немного поднадоел весь этот антураж, и я это прекратил.
После перекура поступило предложение (от меня) посмотреть фильм. Проголосовали. Один – за (я), двое – против (не я). Продолжили курить и выпивать. Снова поступило предложение посмотреть фильм (не от меня (от менеджера)). Проголосовали. Двое – за (не я), один – против (я). Предложение было принято, по словам Странного, единогласно и он же, напевая что-то про любовь к демократии, яростно залупил по пульту в надежде наткнуться на мало-мальски привлекательный фильм. На одном из быдлоканалов только-только начался «Остров проклятых» Мартина Скорсезе. Я предложил остановиться на нем, потому как давно хотел его посмотреть. Странный прощелкал, даже не задержавшись. Закончились каналы. Странный пошел по второму кругу. Менеджер попросила оставить «это». Странный оставил, похвалив её хороший вкус и внимательность. Этим «это» был «Остров проклятых». Я спьяну возмутился. Меня осмеяли. Я смеялся громче всех. Менеджер заявила, что очень любит Мартина Скорсезе, как режиссера. Странный выразил солидарность, и они вместе вспомнили пару-тройку его наиболее замечательных фильмов, вкратце обменявшись мнениями отдельно по каждому из них. Я решил поучаствовать в беседе и приступил было к изложению своей точки зрения, но, как только я открыл рот, Странный с помощью пульта сильно прибавил громкость, настолько сильно, что меня в принципе перестало быть слышно. Я замолчал. Громкость по мановению волшебной палочки (в данном случае волшебного пульта) пришла в нормальное состояние. Я обвинил Странного в том, что он бездушный и пустой, пустой, прямо как стакан в моей руке. Но в стакане было виски.
– В стакане есть виски, – констатировала менеджер.
Я залпом осушил его.
– Пустой, как стакан сейчас, – улыбнувшись, парировал я, довольный своей смекалкой.
– Верх сообразительности, – заключила она.
Они со Странным рассмеялись. Затем рассмеялся я и своим гоготом перекрыл их жалкое хихиканье, прямо как молния тогд…
ТАК, СТОП. Чувство сильнейшего дежавю стрелой пронзило мой мозг. Но вот только это действительно некогда имело место быть, правда, не со мной, а с этим тупым жирным придурком Молнией. Изменился лишь актерский состав. Менеджер играла саму себя, меня теперь играл Странный, а вот я сменил амплуа, и исполнил роль моего недалекого товарища, бывшего капитана футбольной сборной школы.
Но не будем о плохом и перейдем непосредственно к фильму. Странный все время ходил в подсобку, притаскивал какой-то хлам и нагромоздил им в конце концов все стулья и табуреты так, что сидеть оставалось только на двуместном диване и кресле, без альтернатив. Это мешало смотреть, но так как фильм оказался более чем интересным, я вскоре перестал обращать на это внимание.. на это и на то, что менеджер полфильма находилась вертикальном положении (она стояла, опершись о диван). Там (в фильме) Леонардо Дикаприо носился по какому-то острову, полному шизофреников и психотерапевтов, в поисках вопросов для своих ответов. Сюжет нас очень заинтриговал, и я предложил угадать концовку. Первым высказал догадку я. Странный рассмеялся в полный голос, не забыв упрекнуть меня за тугодумие и алогичность. Затем он что-то шепотом спросил у менеджера. Та утвердительно кивнула.
– Больше двух – говорят вслух, – немного обидевшись, заметил я.
– А, ты еще не ушел? Я-то думал, что нас давно двое, – с наивным выражением лица «удивился» Странный.
Я понял, что он не сознается и бросил попытки вытянуть из него информацию.
Менеджер заявила, что у нее догадок нет, а Странный решил блеснуть проницательностью, описав в красках и деталях, вплоть до обуви главного героя в финальной сцене, всю оставшуюся часть фильма. Я рассмеялся. «Какое же богатое у моего друга воображение!» – подумал тогда я.
Но вот фильм подошел к концу. В последней сцене обувь Дикаприо была именно такой, какую и предсказывал Странный. Ну вы уже поняли, что и развязку он рассказал верно. Я специально не стал писать, что именно «сочинял» Странный, потому как не хотел спойлерить Вам. Если не смотрели, то обязательно посмотрите, это очень захватывающий фильм.
Я посмотрел на Странного. Тот, расплывшись в улыбке и прищурив глаза, довольный своей пакостью, смотрел на меня.
– Ублюдок, – лениво отреагировал я, – Ну теперь-то хоть скажи, чего ты там шептал моему начальнику на ушко.
– Я спросил, смотрела ли она этот фильм.
– Все с тобой понятно, сволочуга.
– Коп (уже живем вместе, а она упорно называет меня копировальщиком), я немного устала. Вечер хороший, но, думаю, пора домой. Ты не против?
– Я? Не, меня тоже в сон клонит. Давайте, на посошок и прощаться-целоваться.
– На посошок, так на посошок. Разливайте, а я пока поем фетучини с пармезаном. Вчера честно украл из ресторана. Повариха поставила на подоконник готовое блюдо, а я схватил его, высыпал жратву в пакетик, а тарелку потом облизал в целях конспирации и поставил на место. Я потом понаблюдал за этой поварихой.. Она просто пожала плечами и сделала еще одну порцию.. захреначив её в эту же тарелку, – сказал Странный и вытащил из-под дивана еду, обернутую в полиэтиленовый пакетик.
