Девушка на секунду замерла и посмотрела на Шаба многозначительно с немым вопросом, когда это успело произойти и почему она этого не помнит. В то же время его взгляд так и твердил: «Ну же, подыграй мне». И Нил тоже перевёл на неё взгляд и спросил:

— Правда ли это?

— Д-да, — ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

Не то чтобы она сильно жаждала быть освобождённой, ведь тут у неё было тепло и кров. Но только за не столь долгое время, проведённое в замке, она несколько позабыла обеты и уставы, что гласят: грешно отдаваться материальным благам, нужно стремиться к гармонии с природой и с самой собой. И ей бы действительно не мешало несколько развеяться, ибо дни, проведённые здесь, были мрачны, пускай и были в них ясные просветы. Но теперь она здесь просто была боле не нужна. Она сделала всё, что могла и что от неё здесь требовалось. Пусть и поздно.

— Но как же мы без лекаря? — спросила Сейла. — В замке осталось несколько учеников, но насколько они умелые… Нужен действительно хороший и знающий человек, который не будет фанатичен. И я без понятия, кто будет лучше тебя.

— Мы кого-то найдём для вас, — ответил Шаб. — Если отправиться в странствие, то можно повстречать разных людей, и кто-то из них однозначно будет рад возможности стать придворным лекарем. А если и нет — можно должно обучить учеников, так ведь?

— Значит, ты действительно бросаешь всё на мои плечи? — с полушутливым отчаянием спросил Нил. — Есть ли у тебя хоть капля совести?

— Нет, — ответил Шаб, пожав плечами. — И лишь благодаря этому я здесь.

— Чёрт, — разозлился Нил по-ребячьи. — Ну и пошёл тогда отсюда! Чего ждать, иди в изгнание прямо сейчас.

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество, — ответил Шаб, поклонившись. — Хаз?

Она вздохнула и, поклонившись, нехотя последовала за ним. Пожалела о своей «помощи». Оказывается, по поводу изгнания и всего прочего он был вполне серьёзен, и она попала в этот капкан. Правда, ума не приложить было, почему он решил забрать и её тоже.

— Покажешь мне, где был твой монастырь, — сказал он. — Или ты не хотела бы туда возвращаться? Из-за тех кошмаров.

— Мои кошмары, кажется, отступили. И теперь я наконец должна туда отправиться, чтобы почтить память моих сестёр и поведать, что выполнила свой долг перед ними.

— Тогда я отправлюсь с тобой.

— Я так и думала.

Сейла встала со стула и закрыла за ними двери. Она тяжело вздохнула. Ну вот, придётся расстаться с единственной подругой, что у неё здесь была. Ей будет очень одиноко. Но, несмотря на это, она наконец примирилась с собственной семьёй, и на её стороне теперь будет Нил, не так ли? Может, он поможет ей пережить смерть Шейна и не сойти с ума? Если останется здесь.

— А теперь я должна тебе кое о чём поведать, — начинает она шёпотом. — Из всех тайн, что я храню об этом замке, эта — самая глубочайшая. Но теперь я просто обязана рассказать тебе, Нил.

— Что рассказать? — он выглядел озадаченным.

Она взяла его за руки и усадила напротив себя. Прислушалась, не пробегают ли мимо обеденного зала служанки, и начала свой разговор:

— Об этом мне ещё при жизни поведал наш самый старший брат. Рассказал мне буквально перед тем, как уйти на войну. Мы с ним были довольно близки. Это случилось, когда ему было всего семь лет, поэтому он помнил очень смутно. У нашей матери был слуга, и однажды он принудил её возлечь с ним. Как бы она ни отбивалась, он не отпускал и закончил начатое очень грубо и жестоко. Брат сказал… именно после этого мать сошла с ума. Неудивительно, после такого-то надругательства. В этот же год от болезни скончался второй принц, и все считали, что причина в этом, но это было не так. Узнав о случившемся, в дикой ярости король немедля казнил этого слугу, до смерти замучив невообразимыми пытками. Слухи о произошедшем тогда разнеслись по всему замку, из-за чего король избавился от всех старых служанок и завёл множество новых и… молодых. Из-за чего и стал столь ужасным изменщиком, ведь к королеве ему было противно прикасаться. Эту историю помнили лишь немногие, и первый принц был одним из этих немногих, пусть и совсем ребёнком в то время.

После услышанного Нил выглядел шокированным, но в то же время задумчивым. Он даже не догадывался, почему его семья стала такой нездоровой. Из-за плешивого слуги-простолюдина, который не сдержал свой член в штанах. Из-за мужской похоти и жадности. Таких знакомых ему чувств.

— И к чему ты рассказала мне об этом? — спросил он осторожно.

— К тому, что вскоре после этого Эдея забеременела, — продолжила Сейла. — И родила.

Нил затаил дыхание, и картина сложилась в его голове. Со страхом пронеслись в голове воспоминания о его развлечениях в борделе и бесконечной похоти, и он с ужасом озвучил свою догадку:

— Выходит, что я — бастард?

— Да не ты, глупый, ты же уже был тогда! — раздражённо гаркнула сестра, заставив парня вздрогнуть. — Не ты, а Шаб.

— Шаб? — с удивлением переспросил Нил. — Да быть того не может.

— Сам подумай, — сказала сестра. — У отца, и матери, и всех нас серые глаза. А у него — карие. Он никогда не был похож на короля внешне. И Шаб всегда был… козлом отпущения для короля. Потому что тот знал, что Шаб бастард. Но ему нужен был мальчик, послушный и тихий. Он хотел заставить его желать трона, а затем сломить. Дать понять, что трон может легко выскользнуть у него из рук, и добиться его послушания. Так он поразил почти всех наших братьев. И он почти достиг своего, но этим же сам и вырыл себе могилу.

— Что за глупость? — Нил скривился, с недоверием смотря на сестру. — Если он знал, почему не убил его? Как он мог оставить бастарда? Я понимаю, если бы это был его бастард… Я помню, когда был мал, одна женщина приходила с ребёнком, утверждая, что тот — дитя короля. И тогда… он расправился с ней. Сказал, что это ложь, и казнил: и её, и ребёнка. Хотя это в действительности мог быть его бастард. А уж бастарда королевы…

— Потому что та женщина могла забеременеть от кого угодно. Да даже от слуги. А у Шаба… Как минимум, наполовину кровь королевская, — Сейла пожала плечами.

— Подожди-ка! — голова Нила просто кипела от этого, и ему был необходим перерыв. Однако он не мог так легко поверить и искал объяснений. — Если это правда, тогда почему Шейн так боялся, что Шаб отберёт у него трон? У Шейна было больше прав.

— Он даже не догадывался об этом всём, — молвила Сейла. — Старший брат поведал об этом одной лишь мне. Понятия не имею, почему именно со мной он решил облегчить свою душу, но я свою облегчать не стала — Шейну я об этом не рассказывала. И никому другому тоже… до сих пор.

Нил был весьма удивлён. Подумать только, что Сейла столько лет носила это в своей голове и даже не выболтала. Почему она сообщила об этом лишь ему, когда не выдала этого даже Шейну? Почему сказала именно сейчас? Почему это всё выглядело подстроенным капканом? Если только она сама это не придумала. Но глаза Шаба и вправду всегда казались Нилу чем-то необычайным и вызывающим зависть, вот только он никогда не думал о грязной крови или чём-то подобном. У него были другие, на тот момент более важные, заботы.

— Ты понимаешь, что всё сходится и складывается таким образом, что Шаб сейчас даже при желании никак не сможет претендовать на трон?

— Ты хочешь сказать, что королём вынужден быть я?

— Больше никто не в силах.

Нил вздохнул. Сейчас ему хотелось возненавидеть весь мир. Удача будто разом вся покинула его. Хотя другие бы сочли это везением, но трон в этом королевстве не иначе как бременем назвать было трудно. Трон всегда был предвестием смерти в их семье. Хорошо лишь то, что больше ни один наследный принц в этом роду против собственной воли не отправится на войну никогда. Уж он об этом позаботится.

— Так уж и быть, раз у меня нет выбора. Очевидно, я должен раз и навсегда распрощаться со свободой. Я даже не против. Зачем мне теперь свобода, а?

Это было тяжело принять, и Сейла понимала это. Нил пока что не осознавал, сколь велика ответственность. Но он уже сейчас начинал ставить правильные вопросы и искать на них ответы.