Стелла даже выходила на улицу, хотя ей это было не обязательно делать. Она должна была смотреть за борделем изнутри и не высовываться наружу, ко всем этим любопытным и осуждающим взглядам. Но она выходила на большую тропу, укрывалась в бежевые накидки и смотрела вдаль, в сторону, откуда он всегда приходит. Всегда, но не сегодня. И даже не вчера.

Она горько улыбалась, пытаясь вспомнить момент, с которого она стала столь жалкой. Он пришёл вместе с Нилом — этим таинственным юношей намного младше неё. Казалось бы, Стелла, как никто другой, должна была знать, что находить среди клиентов фаворитов нельзя, потому что это ни для кого не кончается добром. Знала, но всё же допустила эту печальную оплошность. А теперь вот — посмотрите на неё. Она действительно ждёт его, словно беспризорная собачка. Почему он выбрал её в тот день? Почему он уже два дня не возвращается, хотя до того не пропускал ни дня? Из-за неё ли? Другие падшие женщины делают ставки, вернётся ли он вообще или хозяйка навсегда приглушила все его желания. А она ждёт его и надеется, что всё-таки для неё ещё не всё кончено. А вдруг она его чем-то обидела или обделила в прошлый раз? И его сестра казалась очень злой и могла как-то заставить его не уходить из дома. Что, если он, в конце концов, больше никогда не придёт?

Стелла сильно закашлялась. На улице в последнее время действительно похолодало. С севера идут морозы, а она стоит в лёгких одеждах и дожидается не пойми чего. Он больше никогда не придёт? Что ж, это даже к лучшему. Стелла отворачивается, заходит обратно в своё укромное заведение и надёжно закрывает двери, чтобы сегодня больше никто не вошёл. Каждому временами нужен отдых.

***

Шейн был гордым, поэтому не звал Сейлу. Не звал к себе, не пересекался с ней в замке и потому не обмолвился ни единым словом с ней с тех пор, как она оскорбила его своей несносной выходкой. Он знал, что девушка она сообразительная и честная, а потому явится к нему сама. Не стерпит такого долгого молчания и игнорирования. И она вернулась, вошла в его комнату без стука и закрыла двери, чтобы никто и ничего не слышал. Это Шейна радовало, но вот её молчание - огорчало. Она стояла перед ним сама не своя, опустив глаза в пол, боясь начать разговор, потому что знала, что по головке гладить её никто не будет. Но на лице её не было чувства вины, лишь покорность. Сейла желала поскорее покончить с этим, а потом пойти и решить, как расправиться с обидчиком-королём. Только она не имела понятия, что именно с этим делать.

— Итак, ты нарушила мой приказ, — вздохнул Шейн, встав из-за стола.

— Какой такой приказ? — она притворилась глупой.

— Тебе не стоило вмешиваться в мои дела и освобождать моих пленников, ясно?

— С каких пор это лишь твои дела? — она с негодованием подняла глаза. — Я думала, нас рожала одна мать. Или мы с тобой дети разных отцов? Почему ты считаешь, что это не моё дело? Почему ты считаешь, что, в конце концов, можешь отдавать глупые приказы и пленить… своего же брата?

— Почему ты считаешь, что можешь мне перечить и диктовать свои условия? — парировал Шейн сквозь зубы, заставляя девушку заткнуться. — Я будущий король, если память тебя подводит. Так почему ты защищаешь его?

— У нас было немало братьев, Шейн, и все они считали, что будут королями. И где, позволь спросить, они сейчас? — она знала, что давит на больные точки. Говорила именно о том, чего Шейн так боялся. Отвечала в его же манере. — Но Шаб всё ещё наш брат, как и Нил. Мы должны беречь их обоих. Ведь… если с тобой случится что-то… они наша единственная надежда.

— Ты… — Шейн поперхнулся воздухом. — Ты вообще думаешь, о чём говоришь? Что со мной случится? Ты тоже хочешь поскорее от меня избавиться?!

— Нет, я не это имела…

— Именно это! — он показал в неё пальцем. — Да ты только посмотри на этих мальчишек! Безалаберные! Один со шлюхами спит, а второй нелюдимый маньяк. Ты видела его кровожадный взгляд? Да ему уже давно место в темнице уготовано!

— Но вы же братья, — настаивала Сейла, воровато опуская глаза, — а кровь не водица.

— Поэтому мне и нужна ты, слышишь? Если ты найдёшь достойного мужа, то королевство не останется в плохих руках. Они после меня в очереди на престол, но ты их старше. Ты сможешь взять всё в свои руки, если пожелаешь, и твой будущий муж поспособствует этому, если он будет умным и достойным человеком, как этот лорд.

— Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Но мой ответ по-прежнему: «нет».

Шейн ударил о стену рукой:

— А знаешь, я понял, в чём всё дело. У тебя есть кто-то на стороне, верно?

— Что? — девушка ошеломлённо вскинула брови.

— Ну конечно, как же я раньше не догадался? Девушки в твоём возрасте обычно не отказываются от брака, тем более, когда кандидатами выступают симпатичные мужчины. Но ты ведь у нас совсем другое дело… Признавайся, кто это? Слуга? Конюх? Или же… кто-то из столицы? Ну как тебе в борделе, понравилось? Понравилось сбегать, чувствовать себя свободной, да? Может, отправить тебя туда снова, только в этот раз на работу, чтобы хоть доход был?

— Шейн, ты спятил?! — закричала она на него со страхом во взгляде.

— Да-а, спятил я, спятил, — жутко засмеялся он. И Сейла поняла по этому дикому смеху, что поневоле попала именно в ту самую больную точку.

«Это просто бред», — решила она сначала, но в голове всё сошлось иначе. Он так изменился. Его взгляд был пустым и безжизненным, он стал агрессивен по отношению к служанкам, опаслив и неспокоен. Шейн перестал напоминать ей доброго и отзывчивого брата, которым был ранее. Он перестал считаться с её мнением. Он перестал наслаждаться жизнью. Он стал злее. И, конечно, она замечала всё это, но списывала всё на стресс и навалившуюся на него ответственность. Конечно, дело было и в этом. Но правда состояла в том, что яблоко от яблони падало не столь далеко, и Шейн наконец сам, пусть и невольно, на эмоциях, признал, что является этим яблоком. Что он болен.

— Нет… — она закрыла рот руками, коря себя за длинный язык. Лучше бы вообще не поднимала эту тему. Она замечала. Но не хотела знать. — Быть этого не может…

— Да-а, сестрица, может.

— Вот об этом я и говорила! — крикнула она, срываясь. — Если всё действительно так, то… Ты не можешь править этой страной в таком состоянии! Тебе нужен лекарь!

— Остановись, — Шейн схватил её за руку, когда она бросилась к выходу. — Не смей никому ни о чём рассказывать, ясно? Иначе я убью тебя. Знаешь же, я сумею.

— Я не верю, что ты это говоришь, — она пролила слезу, жалобно смотря на него. Положила свою руку на его и попыталась достучаться. — Ты не мой брат.

— Мне не больно от твоих слов, больше нет. Так что отныне делай так, как я сказал. И не приближайся к экзорцисту. Если увижу вас вместе и узнаю, что хоть одна живая душа в курсе моего недуга, тебя постигнет судьба нашей несчастной матушки. Ты меня поняла, Сейла?

— Это тебя вскоре постигнет её судьба… — прошептала она в ужасе.

— Я спросил, ты всё поняла?! — грубо дёрнул он её за рукав платья.

— Д-да, всё! — вскрикнув, она вырвалась и посмотрела на него исподлобья. Он вскинул голову и отошёл от неё на шаг. Она его разозлила не на шутку, а он её ужасно испугал. Сегодня они друг друга предали. А завтра, быть может, предадут и самих себя.

***

Это всё нереально. Так она успокаивала себя, проходя мимо знакомых и родных стен монастыря. Она слышала смех других монахинь, а затем их громкие крики. Хаз бежала по коридору, озарённому пламенем, и убеждала себя, что это нереально. Но почему тогда она чувствовала, как обжигает пяты? Потому что по пятам за ней следовал пожар. Огонь пожирал всё, что оказывалось за её спиной. Хаз чувствовала тепло кожей, чувствовала гул и треск, видела красные отблески в глазах монахинь, несущихся к ней навстречу. Они отчаянно смотрели в бушующее пламя, проносились мимо неё и сгорали с треском и запахом горелого мяса. Но молча.

Она с криком проснулась. Постель была мокрой от пота. Хаз не помнила, когда успела лечь. Она посмотрела на руки — они дрожали, — а потом почувствовала жгучую боль. Её ноги были покрыты волдырями. Она вскрикнула и подскочила с кровати. «Это всё нереально!» — вновь убеждала она себя. Хаз огляделась вокруг: казалось, что комната была абсолютно пуста. Но внезапно из стены показалась огромная и чудовищная чёрная голова, пронзённая множеством шипов, которая одновременно рычала и смеялась. Её сердце ушло в пятки, и Хаз, наплевав на всякую боль, выскочила из этой комнаты.