В этом месте можно было бы смело поставить точку, закончить рассказ восторженными отзывами и посчитать карьеру достигшей своего пика. Но это не совсем так, это только начало пути, по которому я иду до сих пор.
Президенты нас тогда похвалили, оба пошли на рыбалку. Путин поймал рыбу сразу, а Ширак что-то копошился и вытащил форель спустя какое-то время, дважды зацепившись крючком за сеть. В этот момент аж гордость взяла за страну, наш-то орел, вон как с первого раза, всей Европе нос утер, поняли, как надо! Потом там же, на понтоне, нас с Мишей представили президенту коротким словом: владельцы, Владимир Владимирович!
В ответ мы услышали: «Молодцы, мужики!» И все. Ну а на что еще можно было рассчитывать? Ширак тоже поблагодарил, уже на выходе из ресторана. Приятно и опять же гордость – вот, смогли принять таких персон, они поели и довольны.
Казус в том, что обед по протоколу был запланирован на час сорок, максимум два часа, по факту продлился около четырех с половиной; человек, отвечавший за протокол, уже всерьез рвал волосы на голове, я слышал, как он говорил сам с собой: а корабль, а мадам Ширак? И самое важное для нас, что оба хорошо кушали, выпив всего по пятьдесят граммов русской водки, пили квас нашего приготовления и спустя четыре часа никуда не собирались уходить, видимо, тема разговора была интересна обоим, а место удобно для обсуждения этой самой темы.
После четырех с половиной часов протокольщик решительно двинулся к столу, но был кем-то остановлен, потом, отчаявшись, пошел к начальнику охраны, и уже тот воздействовал на ситуацию, и ВИП-гости стали собираться.
Стояла жуткая жара, они, сняв пиджаки, видимо, очень не хотели их надевать и ехать куда-то дальше, но навалившаяся свита, как бурный поток, вынесла президентов на улицу. Короткое вежливое прощание, и они умчались на корабль. Все вокруг опустело. Я сел на улице и понял, что из-за нервов не ел ничего со вчерашнего вечера, и есть не хотелось, а внутри начиналась мерзкая дрожь, наверное, стресс сходил. И я, вспомнив народное средство, в первый и последний раз – а может, и не в последний, загадывать нельзя – налил себе полный стакан водки и выпил залпом, как воду. Минут через десять дрожь ушла, сознание слегка замутилось, и появился аппетит.
Помню, с удовольствием закусывал остатками президентского стола и пил водку. Про следующую встречу с президентом, тогда на какое-то время ставшим премьером, расскажу позже. На следующее утро мы проснулись знаменитыми, нас атаковали журналисты с бесконечным количеством одинаково дурацких вопросов, особенно всех интересовало, как это посещение изменило наш бизнес. Ну что им ответить хоть на следующий день, хоть через неделю? Да никак в краткосрочном периоде, а в долгосрочном все забудут.
Поэтому решили срочно развиваться дальше и использовать этот визит как пиар-ход для чиновников. Мы тогда планировали строительство нового ресторана с пивоварней рядом с «Русской Рыбалкой». Сказалась поездка Миши на Октоберфест, где он прикоснулся к вечному, то есть к пивной культуре. Мы разрабатывали два инвест-проекта с выкупом земли под «Рыбалкой» и будущим пивным рестораном. Денег, как всегда, не хватало, вокруг крутились мошенники со сладкими лицами, которые предлагали ну очень выгодные инвестиции. И несмотря на эту нехватку, мы все равно решились на еще один большой проект – «Русскую Рыбалку» за городом, рассудив, что, пока проект согласуем, и деньги появятся. Еще до посещения президентов рассматривали Сестрорецкий Разлив, но уверенности не было, а уж после посещения решили переть буром – как известно, наглость второе счастье – и подали заявку на Комарово, где выросли я и мой папа, где еще в далеких 50-х мой дед-цеховик построил дачу и я знал каждый корень на дорожках и в лесу.
Мы подали заявку на ту часть берега Финского залива, откуда я часто отплывал на лодке с моим другим дедом на рыбалку. Я увидел в этом некий знак; место было хорошее, и самое главное – там была огромная непересыхающая лужа, которую я выдавал за пруд.
Вот тут судьбоносная встреча президентов и сыграла роль. Документы пролетели первую стадию очень легко, но все это было при Яковлеве.
А пока согласовывали пивной ресторан, переводили в собственность из «времянки» «Русскую Рыбалку». И тут мы столкнулись с новой проблемой – на участок, где мы собирались строить ресторан, объявились претенденты.
Дело в том, что рядом с нами известный тренер-велосипедист Кузнецов начал строить велотрек, но строить собрался на месте теннисных кортов, у которых тоже был хозяин. Корты считались «времянкой», поэтому с ними не особо считались, и администрация легко пообещала им разрушенную асфальтовую площадку автодрома, на которой мы уже вовсю проектировали ресторан с пивоварней, благоразумно сказав нам: разбирайтесь меж собой сами. А как разбираться? Участок один, у теннисистов крепкие связи, и за ними стоит солидный нефтяной инвестор.
А мы стоим с надутыми щеками и несем чушь про то, что мы чуть ли не в «кремлевский общак» засылаем, потому связываться с нами не надо, иначе старшим пожалуемся, а они этого не любят, и всем мало не покажется. Думаю, нам не поверили, но у инвестора, как мне кажется сейчас, возник другой инвест-проект на Каменном острове. Проект был солиднее и интереснее, поэтому денег инвестор не дал, а теннисист повел себя порядочно и не стал гадить, а просто отошел в сторону. За что ему отдельное спасибо, и поэтому мы до их пор общаемся.
После этого мы с удвоенной скоростью начали строить ресторан и оформлять документы; провели историко-культурную экспертизу, я ездил в Москву на прием к замминистра культуры и доказал, что никакой культуры в разрушенной асфальтовой площадке нет. Видимо, был убедителен и, получив согласие, уже достаточно легко победил Комитет по охране памятников СПб.
Еще мы с Мишей ездили в Мюнхен закупать оборудование для нашей будущей пивоварни. Приехали в какую то немецкую деревню, там в ангаре вся в паутине стоит пивоварня, причем немцы ее тоже покупали не новую и на разных заводах; на вопрос, работает или нет, нам оставалось только поверить на слово. Но тогда мы еще верили, что европейцы ведут себя в бизнесе честно всегда. Посмотрели, торганулись, в ближайшем ресторане отметили пивом же подписание контракта.
Едем назад, Миша просыпается и говорит: «А ты знаешь, что мы сейчас совершили самую большую сделку в нашей жизни?» – и заснул опять. Он вообще обладает уникальным свойством спать в любом месте в любой позе, отрубается мгновенно; а я сижу и думаю: он в деньгах имеет в виду? Ну да, мы никогда так много никому сразу не платили. Или, если говорить про значимость, эта сделка может изменить нашу жизнь? Мы до этого еще не варили пиво… и тоже заснул.
Наутро мы зачем-то поехали в Берлин. Утро было тяжелое, и мы что-то не рассчитали с деньгами. Их еле хватило на два билета, один суп и кружку пива в поезде. Вот так совершили свою первую серьезную сделку бизнесмены-пивовары. Потом нам деньги перевели «Вестерном», и все было нормально, но эта поездка на поезде! Голодные, уставшие после «самой крупной сделки», один суп на двоих и поезд, который тащился, не пропуская не только деревушки, но, как мне казалось, даже отдельных пассажиров, которые, стоя на путях, голосовали. Затем была большая стройка и все что с ней связано, затем я попал в больницу при более чем странных обстоятельствах.
Я поел в собственном ресторане грибного супа. Вкус мне показался немного странным, и уже наутро начались боли в животе. Потом возникла светобоязнь и палуба подо мной зашаталась, потом я уже с трудом ходил, стал плохо видеть: перед глазами пелена; лимфоузлы распухли везде, где они есть. В таком виде меня и привезли в больницу к знакомому врачу. Та, посмотрев анализ крови, перевела взгляд на меня и уже как-то по-другому спросила: а ты как себя чувствуешь-то? Впоследствии она пояснила, что с такой цифрой лейкоцитов людей живых не встречала за тридцать лет практики.
Меня сразу положили под капельницу и прокапывали несколько дней. Я засыпал – меня капали, просыпался – было то же самое; время потеряло границы, я перестал понимать, где ночь, а где день, не вставал несколько дней, есть не хотелось, все остальное не нужно. Пролежал так в больнице две или три недели, уж не помню. Потом ходил с палкой, чтобы не упасть, потом ездил в санаторий; но все равно восстановление шло медленно, иммунитет был на нуле, и если в радиусе километра кто-то чихал или я переохлаждался, тут же схватывал простуду.
