Через какое-то время, безуспешно попробовав торговать автомобильными сигнализациями, Миша появился вновь. На лице его сияла улыбка и уверенность в завтрашнем дне. Он нашел продавцов и поставщиков одновременно. С вполне приличной маржой между ними. Речь шла о черносливе и вишне в шоколаде польского производства. Продав первую партию и посчитав прибыль, мы на всякий случай скупили остатки этого барахла на складе продавца. И вот тут нас постигло небольшое фиаско.
Через две недели мы вежливо узнали у покупателя, не желает ли он приобрести еще одну партию, но услышали, что из первой еще ничего не продано. И тогда, чтобы не есть тонну чернослива в шоколаде, мы учредили оптовую контору по продаже продуктов питания. Арендовали склад, я обменял три ларька на четырехкомнатную квартиру в доме, идущем на капремонт, затем мы наняли секретаря, двух торговых агентов и стали сами развозить по магазинам конфеты и собирать деньги.
Дальше выяснилось, что с коротким прайс-листом неудобно работать агентам, и, чтобы увеличить выручку, мы стали искать тех, кто еще торгует кондитеркой. В результате у моих знакомых, с которыми я раньше толкал оптом джинсы, на военном складе обнаружилась огромная партия испанских кексов, производимая испанцем со смешным именем Херос.
Достаточно быстро распихав кексы по магазинам, мы попытались выйти на этого самого Хероса по факсу, указанному на коробке, ради чего был куплен факс. Херос ответил, что имеет представителя в Москве, и предложил связаться с ним.
Представитель оказался симпатичной девушкой, как впоследствии выяснилось – дочкой генерала и женой олигарха. С огромной свитой она приехала в Питер. В «Невском Паласе» состоялась историческая встреча, по результатам которой мы следующие пять лет растамаживали и ввозили фуру за фурой этих кексов, заполонив ими буквально все магазины. Кстати, кексы были вкусные.
Через год торговли на нас вышел Джин – литовский еврей с американским паспортом. Бывший партнер того самого Хероса. Он построил в Литве заводик и принялся делать похожие кексы, но намного дешевле и без начинки. Почему-то он доверил провести переговоры простому парню из Риги по имени Виталик. Хотя позже, многократно побывав у нас, Джин, по-моему, жалел, что пустил этого предприимчивого и молодого тогда человека в нашу схему. Виталик переехал жить в Питер, и мы сильно сдружились.
За первые два года общения Виталик притащил новые темы. Мы уже торговали кроме кексов какими-то соками, лимонадами и еще какой-то прибалтийской дребеденью. Но апогеем стало открытие производства пельменей в 95-м году.
Мы сняли помещение бывшей заводской столовой, немного отремонтировали его, выписали из Прибалтики завпроизводством, который стал нашим компаньоном, и приступили к делу. Годы были голодные, поэтому проблем с реализацией поначалу не возникало, пельмени разлетались, а магазины-закупщики вставали в очередь. Мы взялись расширяться, построили еще один цех на соседнем заводе, продали офис и всю тему с кондитеркой. Ларьки я уже давно сдал в аренду. Купили тягачи «Вольво» и в Англии закупили б/у прицепы – холодильники. И тут нас порадовал кризис 98-го года.
Остатки денег за кондитерскую дистрибуцию получали с трудом, ларьки пришлось распродать задешево. Тягачи с прицепами простаивали, и мы еле смогли избавиться от них в два с половиной раза дешевле, чем купили. Началась жуткая инфляция, и непонятно было, что выгоднее: продавать пельмени или держать сырье на складе, потому что оно каждый день росло в цене. В общем, все летело в тартарары, и с каждым днем я чувствовал, что становлюсь несколько беднее, чем вчера. Пришлось нам, а точнее, мне снова засучить рукава и начать все сначала. Фраза звучит невероятно глупо, но по-другому не сказать.
В конце концов резкие скачки цен на рынке прекратились. Цены просто стали ползти вверх. Количество покупателей уменьшилось, в магазинах упали обороты, и директора, сидящие там, ничего лучше не придумали, как сократить ассортимент до самого необходимого. В самое необходимое дорогие пельмени не входили. А тут еще на сокращающемся рынке появилось несколько крупных игроков-производителей, которые принялись этот рынок отчаянно рвать. В общем, пришлось создавать торговый отдел по совершенно новому образцу.
Я закончил курсы продаж, набрал группу активных людей, провел им обучение этим же продажам и, разбив весь город на сектора, благословил их на подвиг. Результаты порадовали, однако впереди еще предстояла большая работа. Перед самым началом кризиса 2008 года, когда мы продавали компанию, она включала в себя собственное производство, оборудованное в отдельно стоящем здании, с большим автомобильным парком, рефрижераторами, офисом и торговым отделом. Мы работали со всеми крупными сетями России и имели представительство в Москве. Параллельно с этим в 99-м году Миша увидел в Финляндии пруд, зарыбленный форелью, где счастливые финны за деньги ловят рыбу, им ее коптят, и финны поглощают готовенькое с пивом. Этот аттракцион оказался невероятно популярен и у наших туристов.
Его беспокойный еврейский ум не мог видеть деньги в чужом кармане вместо своего, и мы решили попробовать сделать что-то подобное. Был нанят кандидат ихтиологических наук, обследованы пруды Петербурга, закуплена большая бытовая коптильня, деревянная беседка, мебель, а на судостроительном заводе – железные понтоны и садки. Осталось только договориться с директором Приморского парка Победы, где мы задумали все это разместить на Южном пруду.
Я применил все свое мастерство в искусстве продаж, танцевал с бубном и вприсядку, пел и рассказывал анекдоты, а дама-директор все не подписывала договор. Вмешался случай: я случайно познакомился с ее начальником и тот, узнав, в чем дело, мгновенно позвонил ей и все решилось. Причем надо сказать, что чиновники тогда в первую очередь рассматривали интересы города и людей, а потом уже собственных карманов и кресел. И это были не громкие слова с трибуны, а реальность.
Итак, мы наняли персонал и открыли свой аттракцион «Русская Рыбалка». Никто не думал, что он превратится в ресторан. В первый же час выстроилась очередь из гостей, и если они успевали ловить рыбу, то мы коптить ее – нет. За час они выпили все пиво, съели все покупные салаты. У нас была пластиковая мебель, одноразовая посуда и моноблюдо: рыба из коптильни. Через несколько дней мы задумались о ресторане, а еще через несколько дней уже были уверены в его необходимости.
Мы срочно добавили столы, построили сарай с названием «Летняя кухня», но гостей было больше, чем посадочных мест. Затем мы, познакомившись с главой администрации и районным архитектором, нашли специалиста для нашего проекта. Он нарисовал очень симпатичное деревянное здание, стоящее над прудом на сваях, и наступило время согласования, что оказалось не так просто уже тогда; а надо сказать, что в первое же лето заведение достигло такой популярности, что к нам неоднократно приезжали пообедать губернатор Петербурга и один из вице-губернаторов, ныне уже не живущий, которых со словами благодарности я вспоминаю до сих пор. Они-то и помогли преодолеть те проблемы, которые казались мне тогда совершенно неразрешимыми. Сделано это было просто потому, что оба считали: такой необычный ресторан украсит Питер, став одной из его достопримечательностей.
В общем, помогли абсолютно безвозмездно, за что им тоже огромное спасибо. Мы собрали все имеющиеся деньги, я даже отдал свой автомобиль в зачет стройки, и с сентября по июнь здание было построено. Оно казалось нам дворцом, мы все время что-то придумывали, чтобы его украсить; так появились куклы киногероев Кузьмича и генерала, летающая корова, рыбы, сидящие на дереве, авторская резьба и ковка. Мы скупали всех рыб, которых видели, и украшали ими ресторан, я принес из дома старинные удочки деда, и мы докупили еще – новых, но из бамбука и с катушками старого образца. Ресторан получился свежий, уютный, и поток гостей не замедлил появиться, наша популярность росла. Через год нас посетили президенты России и Франции.
