«От Петербурга к Ленинграду…» * * * От Петербурга к Ленинграду, Где с небом речь ведёт Нева, Где чаек крик – моя отрада, Весь день брожу по островам, По строгим, как стрела, проспектам, По выгнутым, как лук, мостам И город мой, как мудрый лектор, Знакомит с прошлым – не отдам Судьбой дарованное место В партере гулких мостовых, Где ежедневно слышу вести Ветров суровых от Невы, Неугомонный зов волны, И шёпот гордой старины. Таинственный лес Вместо серых хрущёвок, взглянув из окна, Он увидел таинственный сказочный лес, Лишь рванулся за дверь – и сошла пелена, Весь волшебный пейзаж за секунду исчез. А на следующий день лес явился опять, И он прыгнул в окно, благо первый этаж, Но успел лишь заметить, как листья летят, И деревья мерцают, как будто мираж. Лишь мгновение слушал, как пел соловей, Как томительно страстно мотив выводил, И отчётливо понял: жалей не жалей, В новый мир не попасть в старом круге светил. И зажил прежней жизнью, но вечно искал За изнанкой обыденной серой канвы Ту прозрачность, тот ласковый тёплый накал Изумрудной, с прожилками солнца, листвы. Но однажды в простом подмосковном бору Он услышал знакомый чарующий свист, И помчался вперёд, но трясина вокруг Потянула безумца неистово вниз. Вот по пояс, по грудь, подбородок поднял: Будто тяжкие гири на дно волокут, И почудился звон, словно чистый бокал Отдавал ему гордый последний салют. И стремительный конь показался вдали, Вот он ближе и ближе, на помощь летит, Чуть касаясь хрустальным копытом земли, Выбивает победный и радостный ритм. Вот становится рядом, и тот, кто тонул, Смог забраться на спину лихого коня, И загадочный лес их к себе притянул, И вобрал в свою ширь, непрерывно звеня. И послышался голос: мы рады тебе, Много раз ты нас видел, пытался войти, И руками срывал покрывало с небес, Потому что лишь вера поможет в пути В наш таинственный мир, где поют соловьи О неслышной за будничным шумом любви. Благодаренье Закат безумствует над нами. Сливается цветок костра, Его оранжевое пламя — С тем алым, что несёт заря. За это дивное мгновенье, За свет небесный и земной Я говорю: «Благодаренье» Тому, кто вечно надо мной. Кто есть основа и причина Тепла, заката и огня. Кто создал реки и долины, Кто бережёт всю жизнь меня. За шум волны и птичье пенье, Росу на травах поутру — Я говорю: «Благодаренье, За всё, за всё благодарю!» Кентавры Эскадроны рубили друг друга, и павшие люди, Отделившись от тел, собирались в последний свой путь: Кто-то в рай, кто-то в ад – непонятно, что с душами будет; Ну а лошади, сбившись в табун, их пытались вернуть. Закружили вокруг, предлагая скакать снова вместе, С ездоками своими погибшими слиться стремясь. Долго рыскали в поле, а после – ушли в поднебесье, И летела на Землю с копыт от войны этой грязь. В заповедном раю, на возвышенной альфа-Центавре — Заливные луга под сиянием сказочных лун, И не кони уже, а прекрасные ликом кентавры Скачут счастливо вместе, и каждый божественно юн. Сверху мальчик, а снизу – игривый смешной жеребёнок, Наконец-то мечта о единстве на небе сбылась, Обитающий в теле весёлый и чистый ребёнок Лишь теперь сознаёт до конца эту вечную связь. А когда он на землю вернётся для новых открытий И опять кто-то в хаки погонит его на войну — Он не станет с размаху рубить эти тонкие нити, Меж людьми и конями не сможет порвать ни одну. Постепенно поймёт, что и все мы – такие кентавры: Разум держит поводья, а тело – норовистый конь. На чернеющем небе увидит он альфа-Центавру И мелькнёт, словно вспышка в уме: двуединых – не тронь! «Бежит по спутанным дорожкам…» * * * Бежит по спутанным дорожкам, Всех умывая не нарочно, Дождя стремительный галоп, И капель крохотные ножки На листьях выбивают дробь. Семейка дружная лисичек — Рыжеволосые сестрички — Под струй весёлый перезвон Друг друга тянут за косички, Красуются со всех сторон. Сияет белый груздь вальяжный, Свой зонтик чистит рыжик важно, Налился силой боровик, И мухомор под шляпкой влажной Скрывает свой довольный лик. Всем дождь утеха и отрада, А я – не гриб, мне солнце надо! «Люблю смотреть я с грустью затаённой…» * * * |
