«Чёрной скатертью застлано небо…» * * * Чёрной скатертью застлано небо, В середине разлит Млечный Путь, Звёзды – крошки вселенского хлеба На рассвете кто может стряхнуть? И по-прежнему людям неясно, Для кого был накрыт этот стол, Кто в короне созвездий прекрасных Дочь Луну возводил на престол. Кто планеты, как люстры, развесил, И кому в синий ковш Водолей Наливает, изящен и весел, Росы чистых небесных полей? Кто могучий, большой, неизвестный Ставит ногу на вечный порог, Зажигает гирлянды созвездий, Украшает небесный чертог? Кто кометы шутя запускает — Пташек с длинным хвостом, но без крыл. Астероидов радостной стае В бесконечность кто двери открыл? Кто заставил вращаться светила, Нашу Землю кто выдумать смог, Чтоб счастливая жизнь зародилась Как космической песни итог? Белый ветер
Я поймал белый ветер И облеплен весь пухом, Что украден был с веток Майским влюбчивым духом. Я впитал запах вербы И черёмухи нежной — Замираю, неверный, Пред фатой белоснежной. А увидев тюльпаны, Не прождав и минутки, В них влюбляюсь, но странно: Не забыть незабудки. Сто цветков – сто дилемм: Очарован нарциссом… Нет, я верен – но всем, Кто весной бродит в мыслях. Весенний шум Рябина на лазурном фоне, Подставив солнцу тонкий бок, В мечтах о птичьем перезвоне Капели пьёт бодрящий сок. Дождя целительные слёзы Стекают мягко по ветвям Прелестной девушки-берёзы, Открытой всем семи ветрам. Изящная фигурка ивы О листьях плачет у пруда, Обнажена и молчалива И беззащитно молода. Ещё чуть-чуть – лесные сёстры В такой оденутся наряд, В такую шёлковую россыпь И нежно так заговорят, Что снегом сдавленные души Расправятся до облаков И будут впитывать и слушать Звучащую везде любовь. А уж, когда в беседу листьев Вольются трели соловьёв, Напев скворцов и свист синицы, Рулады звонкие щеглов, — Поймём, что всё это не снится: Весенний шум пришёл к нам вновь. «Не любит бедности красавица…» * * * Не любит бедности красавица — На почку взор кидает царственный, И чёрный клювик превращается В лист изумруда беспрепятственно. Короной ландышей увенчана Весна – мечтательная женщина. Глядит зелёными глазищами, И короли с ней рядом – нищие! Луговые цветы Отчего я от счастья Разрываюсь на части, Как щенок на дворе? Оттого, что ромашка Вместе с клевером-кашкой Показались в траве. Оттого, что сирени, Лиловея весенне, За собою влекут В необъятное лето, В царство песен и света, В жизни тёплую суть. А нужна-то лишь малость, Чтобы в сердце стучалась Радость тёплым ключом: Одуванчики в поле Разлетелись на волю — Так чего же ещё? Уплывают печали: Горечавка качает Темно-синей главой С жёлтой радостной точкой В центре зыбкой, непрочной Глубины теневой. И в лазоревой выси С ярким кругом лучистым Точно те же цвета. В васильках и душице, В иван-чае пушистом Есть небес красота. Луговые, простые, Не боюсь я простынуть, Растянувшись в траве. И звенит колокольчик, Всё синее и звонче — Детства добрый привет. Хризантемы и розы Любят гордые позы В самых первых ролях. Мне милее ромашки, Да и сам я – букашка В необъятных полях. Наслаждаюсь неспешно Каждым листиком вешним, Каждой каплей росы… А склюёт коли птица — Мне сейчас же приснится Неба звонкая синь… За час до рассвета Так хочется бродить по сонным улицам И разгонять туман на небе палками, Чтоб посмотреть на шпиль, там, где целуются Корабль с луною: эх, не видно – жалко мне. В саду Никольском разгулялись ясени, В обнимку с ними ходят липы стройные, Мечтают о возвышенном, ну ясно же, Что разговоры их благопристойные. Эх, ноченька, что ты со мною сделала, Ночь питерская, светлая и странная: Куда ни посмотрю – там запредельное, Да и сама ты нынче так желанна мне! Мосты, влюбившись утром, снова сходятся, Атланты на Дворцовой не сутулятся: Ведь ночью белой сладостна бессонница, Туманом, как духами, дышат улицы. |
