Молодой человек, казалось, вообще сбился с толку. Его тонкие, тёмные брови сошлись на переносице, вытянутое лицо было напряжено от стараний понять то, что я только что сказал. Всегда был такой эффект. Люди словно в первый раз в жизни задумывались о чём-то серьёзном, настолько серьёзном и сложном, что их мозг просто не мог обработать полученную информацию. Не мог её усвоить и понять. Это было для них что-то за рамками их обыкновенной жизни, за рамками разумного. Некоторые считали это совершенно ненужным, непригодным для повседневности. Действительно, зачем задумываться о том, что ты делаешь каждый день? Зачем вообще о чём-либо задумываться?
Забавно, не правда ли?
– Я…
«Пожалуй, пойду» – такой конец обычно следовал за этим словом. Все так делали. Все всегда уходили от меня рано или поздно. Никто не выдерживал моих речей, потому что никто ничего не осознавал. С одной стороны, я смеялся над такими, считая себя самым умным, с другой стороны, мне было одиноко, хотя я не всегда это признавал. Некому было высказаться, только самому себе. А это не всегда помогало.
Вообще никогда.
Что же я делал не так? Может, мне стоило нормально общаться с людьми? Но я так не умел. Да и незачем. Лучше быть выше всех остальных, чем спускаться до уровня дураков.
– Хочешь уйти и подготовиться к уроку? – спокойно предположил я, кивая подбродком в сторону парт, около которых туда-сюда сновались мои одноклассники.
– Нет, я не это хотел сказать, – парень ещё больше нахмурился. Казалось, он что-то осознал для себя. – Мне просто понравилось, как ты играл и…
Он замолчал, не зная, что сказать. Было видно по его взгляду, что в нём бушевали мысли и чувства, что он силился что-то добавить, но растерянность никак не давала ему это сделать.
Я присмотрелся к этому парню и узнал в нём новенького, который появился в нашем классе только в этом году. Прошёл уже месяц с начала сентября, а я до сих пор не знал, кто он такой, как его звали и что он из себя представлял. Он не особо с кем-либо общался, а тут решил заговорить со мной. Интересно, это потому, что я тоже такой же одиночка? Со мной мало кто общался, считая меня «невыносимой занудой». Банально, но это так. Все были просто не моего уровня.
Всё в мире было до боли банально.
Юноша, что стоял передо мной, на вид казался моего возраста, шестнадцати лет, был высоковат, широкоплеч и довольно не слаб в мышцах. Слегка загорелая кожа была достаточно сухая, ногти неровно обгрызаны и поломаны в некоторых местах, а короткие пальцы нервно сжимались и разжимались. Он был красив, но его красота была ещё далека от идеала. Возможно, он станет красивее через пару лет и тогда за ним будут бегать все девочки. Ничего нового.
– И что? – хладнокровно спросил я, чувствуя лёгкое раздражение от того, что мне приходилось вытягивать из этого новенького ответы. Интересно, он и вправду такой тупой или это просто казалось на первый взгляд?
– Послушай, мне просто сложно выразить свои мысли и эмоции такими же длинными предложениями, как у тебя, – наконец ответил парень и неуверенно улыбнулся. – Я просто хотел так же умно ответить, как и ты. А получилось как всегда. Коротко. И не чётко.
– С этим я соглашусь, – кивнул я головой, наблюдая за собеседником.
– Извини, – молодой человек смутился и опустил взгляд бирюзовых глаз.
– Тебе незачем извиняться, ты ведь ничего не сделал, – заметил я спокойным голосом. – Не люблю, когда извиняются не из-за чего. Это раздражает. Считаю, что таким образом человек проявляет свою внутреннюю слабость и неуверенность в себе. А таким людям в последствии тяжело живётся. Они падают в тёмное дно общества, которое тоже раньше было таким же, как они, но стали озлобленными, жестокими и ничтожными. Не думаю, что ты хочешь этого.
– Я знаю, – вдруг с какой-то твёрдостью ответил парень. – Но это не всегда так. Могу сказать, что извинение бывает не только проявлением слабости. А проявлением сочувствия и вежливости.
– Возможно, – с некой задумчивостью кивнул я. Чем-то он мне даже понравился. В нём как будто чувствовался ум, осознание самого себя.
– Я просто не знаю, что ты за человек такой, и чтобы ненароком сделать нас врагами, я хотел заранее быть вежливым и извиниться перед тобой. Я подумал, что я тебе, наверное, показался глупым, ведь я слышал, что о тебе говорили, что ты такой супер-умный, но я просто не всегда могу выразить свою мысль. Мне легче написать стих, нежели рассказывать о том, что я думаю и чувствую.
Этот новенький говорил на порыве эмоций, отчего, закончив, он даже запыхался. Видимо, не каждый день говорил столь много. Но теперь отношение к нему у меня немного поменялось. Теперь я не смотрел на него как на подопытного кролика, а как на своего нового ученика. Но сможет ли этот ученик научиться чему-то новому и не пропасть в гнили общества?
– Ты пишешь стихи? – это интересовало меня больше всего.
– Да, могу потом дать почитать, – юноша самодовольно поднял подбородок.
– Хорошо, – я встал со стула и обнаружил, что мой собеседник был даже немного, буквально чуть-чуть, выше меня. – Трантер Нефф.
– Клем Эрнандес, – парень пожал мою руку, а затем слегка нахмурился. – Тра… Как тебя зовут?
– Можно просто Трант.
– Да, Трант. Так лучше, – глупо заулыбался Клем. – Тебе идёт имя.
– Не от имени зависит сущность человека, – начал я, приметив, что собеседнику нравилось, когда я говорил. – Да, имя помогает человеку осознавать себя, в имени лежит его прошлое, будущее и настоящее, но именно он сам и делает себя, лепит из себя то, что хочет или должен представлять собой. От самого человека зависит то, какой он внутри.
– А снаружи? – с интересом спросил юноша, во все глаза глядя на меня, отчего я почувствовал себя даже… Крутым. Хотя возможно ли такое при общем ничтожестве человека?
– То, как он выглядит снаружи, определяет уже общество. Для одних человек может казаться добрым и великодушным, для других – злым и жестоким. Или же, к примеру, ему пришлось надевать на себя маску и делать такой вид, чтобы он удовлетворял окружающих. Сейчас именно всё так и происходит. Люди носят маски, фальшиво улыбаются друг другу, льстят и говорят глупости с таким видом, будто это самое умное, что есть на свете. И никто, главное, не знает, что происходит внутри каждого из нас. Никто же не знает, о чём мы думаем, что чувствуем, что нас тревожит. Может, нам настолько хреново, что готовы спрыгнуть с крыши, а может, мы так счастливы, но никто этого не видит, не понимает. Кто знает. Мы живём в том мире, где никто ничего не знает, но упорно притворяемся, что знаем.
– А ты знаешь? – с долей восхищения в голосе спросил Клем, изучая меня глазами цвета морской волны, из которых, порой казалось, смотрел сам Владыка Морской, сам Посейдон.
– Я наблюдаю этот мир. А что наблюдаю – то и знаю. – Холодно ответил я. – Могу сказать, что я знаю больше, чем все остальные, – мой взгляд проскользнул по одноклассникам, которые не обращали на нас никакого внимания. Им было всё равно. Плевать они хотели на философию жизни, на правду и ложь, на тот мир, в котором они жили. И создавали. Поэтому такой мир и был – мёртвым, гнилым.
Пустым, как бескрайняя человеческая душа.
– Считаешь себя самым умным? – улыбнулся Клем, запуская руку в светло-коричневые волосы, казавшиеся в ярких лучах солнца сладким мёдом.
– Да, – не без гордости и самодостаточности кивнул я. – Считаю себя самым лучшим наблюдателем жизни.
– Ты в этом уверен?
«Абсолютно» – хотел было сказать я, но что-то заставило меня задуматься. А так ли это было на самом деле? Так ли всё плохо, как я считал? Правда ли я всё знал, всё пронаблюдал, всё изучил? Я всегда считал, что да. Но тут вдруг понял, что всё, что происходило с людьми, ещё никогда не происходило со мной. Почему? Потому что со мной никогда ничего не случалось. Я знал всё теоретически, но никак не практически. Считал, что это не нужно. А может, и нужно? Может, тогда я что-нибудь пойму, осознаю для себя? Кто знал.
