Страх перед будущем.
– П-простите, ч-что я вырвал у вас пер-ро, – чуть ли не в слезах, дрожа всем телом, проговорил подросток и протянул вперёд отливающий серебром клинок.
«Оставь себе».
От этого многоголосного звука, раздавшегося в его голове, мурашки побежали по коже. Он не знал, кто именно это из двух аистов сказал, однако понял, что это были именно они. Понял это по их некогда кровожадному, а теперь мудрому взгляду тёмных глаз, который так и пронизывал его существо насквозь.
– Что? – парень даже забыл о страхе от удивления.
Он всегда думал, что эти птицы не то что не разговаривали, но даже не произносили ни единого звука, кроме шипения, и то это было редко. А тут… Видимо, мир явно катился в бездну изменений.
«Ещё никто не смел взять наше перо и использовать его как оружие. Ещё никто не смел выжить после атаки Слуг Смерти. Ещё никто не смел убить одного из них. Ты очень храбрый малый, раз смог провернуть такое. Раз смог впечатлить самих Молчаливых аистов».
У рыжего юноши чуть челюсть не отвалилась. Он только сейчас осознал, что именно совершил: пошёл против правил и победил. Смог выжить. Выжить в такой ситуации, в которой никто и никогда не выживал. Смог убить одного из тех, кого никто и никогда не убивал.
Это и вправду впечатляло.
– Так… Вы меня не убьёте? – он заулыбался, как маленький ребёнок. Надежда на лучшее расцвела в нём, как пышный бутон самого прекрасного цветка.
Аисты, казалось, даже усмехнулись над ним.
«Конечно нет, глупый. Мы тебя вознаградим за это. Редко кто может нас удивить. И поэтому теперь ты – глава Затишья».
А судьба умела удивлять. Она умела поворачиваться к своим жертвам бледным лицом и счастливо улыбаться им.
Она умела исполнять даже самые тёмные мечты.
I: И дар нёс в себе проклятие
Если вы одаренный человек, это не значит, что вы что-то получили. Это значит, что вы можете что-то отдать.
Карл Густав Юнг
Музыка была подобна мыслям.
Она так же переливалась, изменялась, искрилась, сменяла краски настроения, оттенки цветов, мысль за мыслью, ноту за нотой, создавая из звуков целую симфонию, точно они разговаривали друг с другом как давние друзья, обсуждали принцип своего существования, зачем они издавались из довольно старого фортепьяно, на котором я сейчас играл. Тонкие пальцы с отросшими ногтями двигались по белым пыльным клавишам, которые пускали слабый, почти незаметный скрип перед тем, как опуститься вниз под тяжестью рук и издать новую порцию переливающихся звуков, которые будто играли в освещённом утренними лучами солнца воздухе, плясали в нём, создавали музыку.
Одно слово – музыка. А столько понятий и ассоциаций возникало у нас в голове. У кого с ней была связана радость, у кого вдохновение, а у кого – боль и печаль. Я же хотел думать. Думать о смысле жизни, о человеческих душах, о их предназначении. Каждый человек, по сути, должен об этом хоть раз задумываться. Зачем он жил? Зачем он ходил в школу двенадцать лет, зачем работал, зачем покупал те или иные вещи, зачем вообще существовал в этом мире и какое имел значение среди других миллиардов людей? Чем он выделялся среди серой, мёртвой массы человечества?
Некоторые становились президентами. Другие – знаменитыми убийцами или террористами. Третьи – прославленными художниками, писателями, музыкантами. Многие приносили пользу цивилизации, искусству, миру. Но ещё больше – умерли в неизвестности. Прожили пустую, бесполезную, никому не нужную, кроме родным и близким, жизнь. Каждый из нас обладал каким-то даром, с помощью которого можно было бы помочь во благо миру или же разрушить его. Однако не все этот дар могли раскрыть, понять и освоить. Далеко не все. Можно даже сказать, что подавляющая часть человечества не смогла до сих пор это сделать.
И они так и помрут.
Нет, я не говорю, что надо стать известным или надо приносить пользу. Нет. Надо лишь понять, для чего ты живёшь. Зачем. Почему. Как. Зачем ты тратишь деньги, зачем мечтаешь, на что надеешься, чего хочешь. А нужно ли тебе всё это по-настоящему? Нужно ли это твоей душе? Правда ты считаешь, что поступаешь изо дня в день правильно? С пользой для себя или для общества?
Вот этим я и занимался каждый день. Постоянно думал об этом, играя на фортепьяно, слушая музыку или читая книгу. Эти вопросы никак не давали мне спокойствия уже много времени. Может быть, даже лет. Кто знал. Однако с каждым днём этих вопросов становилось всё больше, а ответов до сих пор не прибавлялось.
Как же их найти? Где?
– Ты красиво играешь. С чувством.
Кто-то положил мне руку на плечо. От неожиданности я резко вернулся в реальность, которая напомнила о себе яркими лучами дневного солнца и резко затихшей на половине пути музыкой, на место которой пришёл шум класса. Даже как-то и не заметил, что вновь погрузился в раздумья. Впрочем, как всегда.
Я обернулся, собираясь увидеть того, кто отвлёк меня от столь важных раздумий. Это был какой-то молодой парень со светло-коричневыми, как крем-брюле, волосами, на бок покрывающие лоб, и с большими глазами цвета морской волны. Их взгляд был такой любопытный и искренний, точно принадлежал какому-то маленькому зверьку, который в первый раз увидел человека. И не знал, насколько этот человек был пуст внутри.
– Я играл без каких-либо чувств, – холодно сказал я, пальцем поправив съехавшие с переносицы чёрные очки. – Это не про меня – играть с чувством. Я играю с мыслями. Именно мысль ведёт меня в самую глубину мозга, в самую чащу разума. Она открывает передо мной все двери, показывает потайные ходы разума, ведёт в тёмные углы души, впускает туда, куда бы я сам никогда бы не попал. Именно такая мысль пробуждается, когда я играю. Именно это меня и интересует, а не какие-то там чувства. Чувства нужны для слабых людей, а сильным – трезвость ума и хладнокровность. А то, что я умею играть на фортепьяно, вовсе не значит, что я питаю слабость к музыке. Я могу думать и размышлять о смысле жизни и без неё, однако именно правильно подобранная мелодия показывает тот путь, который мне нужен. Так что чувства тут исключены.
Незнакомец, казалось, был сильно впечатлён моей речью, на что, в общем, и был расчёт. Обычно после таких длинных и нудных слов мои слушатели тут же уходили, понимая, что я слишком умный для их общения. Или же они были слишком тупые, чтобы понять меня. Мало кто из людей вообще понимал правду. Им лишь бы ложь слушать, кормить их ею с ложечки, как маленьких детей, и мило улыбаться, пряча за своей спиной окровавленный топор.
Но на этот раз слушатель оказался не столь простым, как я думал. Но ничего, я проверю его стойкость ума и терпения. А когда я так делал – врагов становилось всё больше. Мало кто выдерживал мою «проверку». По правде сказать, вообще никто.
– Ого, – голос у парня был приятный, но ему явно не хватало уверенности. Видимо, растерялся после такого потока информации. – Не знал, что всё так сложно.
– Мир вообще сложная штука, ничто в нём не бывает лёгким, даже то, что мы совершаем каждый день, – говоря, я всё больше входил в свою роль. Заговаривать чуть ли не до смерти – это моё призвание. Я так много думал и так мало говорил, что когда я раскрывал рот, меня уже не остановить. – Думаешь, что ты пришёл в школу – и это обычное дело, так ты поступал каждый день кроме выходных. А на самом деле в этом замешано много факторов: ты проснулся, с тобой не случился инфаркт, тебя не сбила машина, на тебя не упал кирпич и так далее, сводящееся к летальному исходу. Ты совершаешь каждый день какие-то незначительные поступки или делаешь что-то столь привычное, что уже не замечаешь этого, к примеру, чистишь зубы, надеваешь обувь или одежду, моешься и так далее. А именно из всего этого и состоит вся твоя жизнь. Из привычек и постоянных дел, которые не имеют значения, но именно они создают сложную, трудную паутину жизни. Поэтому ничего не бывает лёгким.
