– … Это было потрясно! – восхищался Клем с набитым ртом. – Ты бы видел себя! Ты держался так, будто делал так тысячу раз. И говорил таким голосом, мне бы так научиться! А потом смотрел так на него… Я думал, ты ему врежешь! Ну, я имею в виду этому мистеру Марсу.

– Я понял кому, – холодно отозвался я.

Депрессия будто снова навалилась на меня. Обняла своими щупальцами, прикоснулась мерзкой, липкой кожей, прижала к своей толстой, вонючей туше и плакала мне в плечо. Мерзость. А ещё эта серая погода добивала меня. А я ещё жаловался на солнце, что оно слишком часто здесь бывало! Теперь мне его и не хватало.

Темнота слишком сильно сгущалась.

Мне было до сих пор страшно. До сих пор бросало в дрожь. Я как будто не мог отделаться от ощущения, что кто-то стоял надо мной и нещадно кричал, не жалея своего голоса. Всё так же было противно, как и тогда, когда я стоял перед Етаром. Однако сейчас было даже хуже – желудок был готов выплюнуть только что съеденную пищу обратно в тарелку. Как же мне не хотелось идти после уроков к этому злому мужчине! Что он мог сделать со мной? Как отомстить? Мне было страшно даже думать об этом.

– У тебя опять загрузка? – щёлкал пальцами перед моим лицом Клем и широко улыбнулся, когда я наконец «очнулся».

– Да я просто задумался… – мой взгляд вдруг остановился на рядом сидящей со мной Эссе. – О, привет. Не заметил, что ты подсела к нам. И как давно?

Я был растерян. Не мог прийти в себя. Несколько раз зажмурился, чтобы хоть как-то вернуться с облаков на землю, и огляделся. Народу было даже меньше, чем тогда, когда мы пришли сюда. Видимо, близился конец большой перемены, а мне этого не хотелось. Впервые мне не хотелось идти на урок. Мне было приятно сидеть среди своих хороших знакомых, которых потом можно назвать и друзьями. Я ещё никогда так остро не чувствовал себя душой маленькой, но компании.

– Уже достаточно, чтобы налюбоваться твоим неподвижным лицом. Знаешь, в этом плане ты очень подойдёшь для натурщика, – Эсса дерзко усмехнулась и подмигнула мне.

– Ты умеешь рисовать? – на самом деле, мне было это неинтересно. По крайней мере сейчас, когда меня волновали свои проблемы.

– Ну, когда-то я мечтала об этом, но такого дара у меня, к сожалению, нет, – с ехидной улыбкой на лице пожала плечами девушка. – А что? Ты бы хотел, чтобы я тебя нарисовала?

– Я бы хотел, чтобы ты меня спасла от нового историка, – мрачно буркнул я.

– О-о, я слышала эту историю! – её серые с синевой у зрачков глаза заблестели. – Ты молодец, что дал отпор этому придурку. Он у нас вёл первый урок, и, клянусь, я чуть ли не дала ему в нос от злости.

– Лучше бы дала, – рассмеялся Клем. – Так ему и надо. Я и сам был готов заступиться за Транта.

– Это благородно с вашей стороны, ребята, но это никак не спасает от того, что ждёт меня после последнего урока, – беспомощным тоном тихо проговорил я.

– Просто знай, что мы будем рядом, подождём тебя у входа в школу, – парень с заботой посмотрел на меня. – Если что, кричи. Мы прибежим на помощь.

– Благодарю.

Я был тронут. Эти двое хоть ещё не очень хорошо знали меня, но уже были готовы рисковать собой, чтобы защитить меня. И это заставило чувствовать себя важным кому-то, неравнодушным другим. Нет, я не говорил, что был обижен на весь мир из-за того, что со мной никто не дружил, что собственным родителям плевать на меня, нет. Я к этому привык. Жил с этим изо дня в день. И даже не обращал особого внимания. Но теперь я понял, как ошибался. Осознал, как долго был один в бесконечной мёртвой пустыне. В одиночестве.

– Так и появляются друзья, – заметил Клем. – Когда другие готовы защитить тебя, а ты сам готов защитить их.

– Не уверен насчёт последнего, – холодно возразил я.

– Ха, тебе просто не хватает храбрости, скромняга, – Эсса ткнула локтём мне в бок. – Если ты смог постоять за себя в поединке с мистером Марсом в первый раз, уверена, ты сможешь это сделать и во второй. А затем и постоять за нас. Ты просто должен этому научиться.

– Не думаю, что это будет очень просто для меня, – запротестовал я.

– О, как ты говорил, ничего не просто, потому что жизнь – сложная штука, – Клем гордо заулыбался.

– Кстати, – я внимательно посмотрел на соседку, – хотел сказать… Что-то я не видел тебя в нашей школе.

– Ха, не удивительно, – махнула рукой блондинка. – Ты как уткнёшься носом в свою книжку, заткнёшь уши музыкой и забьёшься куда-нибудь в угол класса, то ничего замечать не будешь. Я в этой школе с первого класса.

– А как давно ты дружишь с Клемом? – я кивнул в сторону одноклассника.

– О, ты наконец заметил, что мы с ним дружим? – дерзко съязвила Эсса и откинула рукой косички. – Летом познакомились, когда я его спасала от тех же бандитов, которые напали и на тебя.

– А ты мне не говорил, что на тебя напали, Трант, – Клем с тревогой перевёл на меня взгляд.

– Это произошло вчера вечером после того, как я встретился в библиотеке с Тиил и Яанном, – хладнокровно ответил я. – Тогда я и познакомился с Эссой.

– Кстати, – девушка вдруг встрепенулась и поспешно полезла к себе в рюкзак, собираясь что-то достать. – На, это тебе, Трант.

Она протянула мне кулон на чёрной верёвочке, лежащий на её широких ладонях. Он был довольно небольшой и тонкий, круглый и гладкий, по краям шли рубцы в виде лучей, потому что на самом кулоне жёлтого цвета, похожего на солнце, были изображены несколько окружностей: первая, самая маленькая, была чёрного цвета, вторая – красного, третья – оранжевого, а над ней почти что рядом с краем была надпись: «И мир полон света, а солнце всё светит».

– Красиво, – я погладил большим пальцем поверхность кулона и перевёл взгляд на соседку. – Но почему ты даришь мне это?

Эсса на мгновение задумалась, а затем смело улыбнулась:

– Мне показалось, что ты как-то невзлюбил наш город. И я решила тебе подарить его частичку: этот кулон – символ Сандерелиса. Я подумала, что таким образом ты станешь ближе не только к самому городу, но и к нам.

– Я как-то сказал Клему, что слишком мрачен для этого места, так что лучик света мне не помешает, – я надел кулон и улыбнулся так, чтобы она поняла, насколько сильно я ей благодарен.

Она была красива, по крайней мере, мне так казалось. Горбинка на носу, широкое спортивное тело, обкусанные губы и растрёпанные косички светлых волос – всё это делало девушку какой-то особенной, не похожей на остальных. «Тем более что все девушки в этом городе одинаковые. Тупоголовые разукрашенные курицы», – так я сказал вчера маме и был не прав. Не все одинаковы. К примеру, к ним явно не относилась Эсса Киплинг.

– Эй, между вами что-то есть? – встрял парень в разговор, снова щёлкая перед моим лицом.

– Что? – я растерялся, сердце пропустило удар. – Нет…

– А ты что, завидуешь? – блондинка показала другу язык. – Завидуй молча. Не учили, что ли, этому?

– Да ну вас, – насупился Клем.

– Не будь ребёнком, клоун, – ехидно фыркнула Эсса. – Как я могу встречаться с Трантом, если мы знакомы всего день? Тем более я не подпускаю к себе всех парней. Только избранным это можно.

– И я есть среди них? – полуудивлённо спросил я.

– А ты так рвёшься? – рассмеялась она и встала из-за стола. Через минуту должен уже прозвенеть звонок на урок. – Не глупи, у нас ещё целая жизнь будет впереди. Посмотрим.

– А если не целая? – холодно остановил её я, схватив за руку, и заглянул ей в глаза. Что-то не дало мне вот так просто её отпустить. Что-то важное. – Никто ведь не знает, когда человек умрёт. Может, это произойдёт завтра, а я так и не узнаю ничего о тебе нового? Никто ведь из нас не застрахован от смерти. Никто не знает будущего, не знает свой день смерти. Откуда тебе знать, что меня или тебя ждёт целая жизнь? В любой момент может случиться всё что угодно. И это не обязательно смерть. Может сложиться и так, что твои родители решат уехать в другой город или штат, после чего мы никогда не увидимся. Конечно, мы можем переписываться и звонить друг другу, но и это может продолжаться не вечно. Ничто не вечно, как и сама жизнь.