– Не знаю. Аэропортное метро тоже, похоже, не функционирует. Сказали, что нас будут доставлять на запасное поле автобусами, но их мало.

– Ничего, я подожду. Дольше ждала, на всю оставшеюся жизнь хватит. Тут прямо рядом со мной столб номер 47. Никаких других ориентиров не вижу, – она повертела головой.

– Договорились. Наберись терпения. Пойду искать автобусы. Тут полная неразбериха.

Прошло еще пару часов. Стемнело. Люд, ожидающий появления родных и близких, не приспособленный к таким неудобствам, потихоньку начинал зябнуть, дети плакать, а народ в целом нервничать. Американцы, в отличие от нас, вообще не готовы к потрясениям.

Около Алёны выстроилась целая очередь. Она организовала нечто вроде переговорного пункта в степи для тех, у кого телефон или не работал, или попросту отсутствовал. Левым глазом она косила на подходящие автобусы, чтобы случайно не пропустить мужа, а правым на мобильник, дабы ненароком не исчез в толпе. Нахимов всё никак не появлялся.

Автобусов добавили, и они стали прибывать по два, а то и по три одновременно. Урбанова металась от двери к двери, высматривая своего пассажира в толпе прибывающих. Наверное, так же встречали наши матери и бабушки вернувшихся с войны солдат. Тут Алёна, вспомнив о договоренности, отыскала глазами 47-й столб и… увидела Алекса.

Он стоял – высокий, красивый, в черной рубашке и светлых брюках. От него исходил запах свежего тела и зубной пасты.

– Ты что так долго? – подбежала Алёна.

– Душ принимал. Потом автобус долго ждал. Не мог же я после такого перелета выйти к тебе усталым и пахучим.

Наконец-то они прижались друг к другу и долго стояли на площади, медленно покачиваясь из стороны в сторону, сливаясь душами воедино. Народ вокруг оглядывался и думал: «Какая красивая пара!»

По коридору, оживленно разговаривая, двигалась группа сотрудников проекта «Виртуальная Земля». Возглавлял шествие британец Лукас Бэйли. Одет он был противоположно российскому обычаю: не скромный и немаркий «темный низ – светлый верх», а ровно наоборот – брюки сероватого оттенка и насыщенного цвета синяя вельветовая рубашка, при этом на плечи накинут свитер, завязанный узлом за рукава. Если бы этот тонкий белый джемпер был длиннее, размером с медицинский халат, то процессия напоминала бы посещение больницы известным светилом.

Ученые направлялись в зимний сад, закрытый со всех сторон от солнца и ветра стеклянной стеной. Кадки с тропическими растениями компактно заполняли продолговатую комнату внушительных размеров. Влажность зашкаливала. У окна на фоне громады Скалистых гор о чем-то тихо переговаривались Нахимов и Урбанова.

Марго познакомила русского специалиста с новыми лицами:

– Лукас, это Алекс Нахимов, содиректор образовательного проекта «Сотвори свой мир». Алекс, это Лукас Бэйли, директор отделения проекта «Виртуальная Земля» в Санта-Барбаре.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Давайте пройдем в Малый зал заседаний. Там народ уже собрался, – пригласила Марго.

– (Хорошо, что не в Большой, – рассудила Алёна, – я, пожалуй, еще не готова входить в него после 11 сентября, или, как говорят в Штатах, после 9-11).

9-11 (Nine eleven) – именно так стали называть американцы трагедию, случившуюся 11 сентября 2001 года. 9-11 – это общий телефонный номер полиции, скорой помощи и пожарной охраны. В Штатах работает одна служба спасения для всех экстренных случаев. Как ни странно, но в США до сих пор не перешли на современное обозначение времени: число, месяц, год, а до сих пор, как у нас в старину, пишут вначале месяц, потом число и год, то есть – сентября одиннадцатого, 2001. При общении с европейцами, мексиканцами и канадцами часто возникает неразбериха в обозначении даты события. Тот же «застой» и с системой измерений (СИ): вместо километров – мили, вместо килограммов – фунты и так далее.

Для атаки террористы специально выбрали 11 сентября, чтобы «пометить» день, в который вся страна будет набирать номер 9-1-1 и запомнит кровавое число на долгие годы.

Рассевшись вокруг стола и пройдя нудную цепочку самопредставлений, все развернулись в сторону русских. Марго предоставила им тридцать минут для доклада. Оба как по команде встали и подошли к маленькой кафедре с компьютером, приютившейся неподалеку от большого настенного экрана.

– Я и Алёна будем выступать синхронно, – сказал Алекс на хорошем для иностранца английском. Акцент проскальзывал, но язык был грамотным, достаточно богатым и правильным по интонации. – Синхронно, потому что на самом деле мы представляем собой целостный организм, – тут он встал за спиной у Алёны, положил подбородок на ее темечко и продолжил: – Вот уже лет семь работаем, как на космической станции, летящей на Марс. Мы вместе по 24 часа: и в офисе, и дома, и в дороге между домом и офисом, и в поездках, и так далее, – зал оживился. – Один раз я попробовал смотаться в Нью Йорк без жены… – тут докладчик выразительно хмыкнул, – но это чуть было не закончилось для меня трагически. В нашем дуэте один думает, – для иллюстрации Нахимов положил свою большую красивую ладонь на голову Алёны, – а другой говорит. При этих словах он вышел из-за ее спины, представляя себя в качестве оратора. – Отмечу, что подобное разделение труда очень удобно, и я всегда могу сачкануть.

Начало было положено. Зал улыбался и внимательно слушал. И только Лукас, скромно сидящий в углу, не мог оторвать глаз от величественного пейзажа. Горные массивы, увеличенные эффектом миража до неестественных размеров, приковывали внимание жителя Калифорнии. Бедняга еще не оправился от недавнего бракоразводного процесса, ополовинившего его состояние, и поэтому вялая депрессия туманила мысли всегда и везде. Тоскливый взгляд лениво переходил от серых отвесных скал к экрану и обратно.

– Ой, указку забыли, – спохватилась Алёна и растерянно посмотрела на Марго.

– Она вон там, на окне, – пришла на помощь подруга.

Направляясь к заветному атрибуту любого доклада, Урбанова словно впервые увидела Лукаса. Легкая седина, очки, бородка а-ля Бальбо, модный европейский костюм, элегантные кисти рук с длинными пальцами тут же зацепили ее внимание.

– (Хм, выглядит любопытно, – отметила она, продолжая разглядывать новый объект. Скользнула взглядом вниз по его фигуре и подумала: – Ну вот, первый раз встретила в заморской стране джентльмена, способного привлечь мое внимание, а он… без носок! Холодновато, однако, в мокасинах на босу ногу).

Стоял январь, с запада дул пронзительный ледяной ветер, бррр.

– (Может, после доклада слетать заботливой пчелкой в соседний магазин и носки ему купить?!) – Алёна приближалась к Лукасу.

Подойдя вплотную, она ненароком «плеснула» на него немного своего восторженно-бунтующего настроения.

Неожиданно Лукаса будто бы накрыло волной, пахнущей солнцем и океаном. «Вынырнув», он легко взмыл в небо и полетел, сжимая в руках штурвал легкого двухмоторного самолета. Маленький аэродром, узкая прибрежная полоса, бесконечная водная гладь – всё в считанные секунды пронеслось, как во сне.

– (Что за ерунда? Только этого еще не хватало… засыпать на заседаниях!)

Теперь, уже наяву, прямо перед его носом возникла крепкая попа, затянутая в темные брюки. Приблизившись, аппетитная часть тела развернулась в профиль, и пышный бюст в обрамлении сдержанного выреза черного топика создал над его головой отчетливый козырек, напоминающий резкий переход Колорадского плато в горный хребет. Композицию завершал ярко-красный короткий приталенный пиджак нараспашку.

Алёна подхватила указку, женственно развернулась и направилась обратно к кафедре.

– Любимое российское развлечение, – шепотом просуфлировала она Алексу.

– Национальное русское развлечение – это революции! – со смаком подхватил Нахимов подсказку жены. – Мы просто не можем без них обходиться, а поскольку не можем, то они сами к нам и приходят. В Москве мы жили около Белого дома, и каждый очередной государственный переворот случался в нашем дворе – и в 91-м, и в 93-м. Но об этом как-нибудь потом.