– Мадам, всё в порядке, я в Нью-Йорке, в госпитале, – успокоил он.

– Что с тобой? Ты ранен? Какой госпиталь? Я сейчас же вылетаю, – Алёна забегала по квартире.

– Вылетать никуда не надо. Я не ранен. Просто привел сюда парнишку с психологическим шоком и сам уснул. Проспал три дня. Теперь проснулся. Всё позади. Извини, что не позвонил тебе. Напрочь забыл все номера телефонов.

– Еще бы, после такого стресса! Как ты себя чувствуешь? – она присела на диван.

– Я в полном порядке. Могу оставаться в госпитале бесплатно, пока не начнут летать самолеты. Говорят, что они пока над Америкой не летают, – он помолчал. – Афоня вернулся? Хотя что я спрашиваю, – молчание. – Похоже, что работа накрылась.

– А зачем нам Нью-Йорк? Летом жарко, зимой холодно и сыро. Не нужен нам этот город. Я никогда и не хотела туда переезжать, – отчаянно убеждала себя и его Алёна.

– Да… и я бы не смог теперь здесь жить после всего, что случилось.

Утром 17 сентября позвонил Нахимов:

– Вылетаю домой.

– Когда?! – глаза Алёны засветились от радости.

– Сегодня, через три часа, – голос был бесцветным. – Я уже в аэропорту. Сижу в отстойнике. Просветили всего с головы до пяток. Нашли одну металлокерамическую коронку. Долго мучились, всё хотели разобраться, чем я звеню, – Алекс полез в нагрудный карман, достал и развернул буклет. – Мне прислали новый билет, из авиакомпании.

– Здорово! А то я думала, что старый пролетел мимо. Сэкономим! – Урбанова кокетливой походкой продефилировала по комнате.

– Это надо сказать спасибо госпитальным работникам. Они раззвонили обо мне на весь Нью-Йорк.

– Пресса была? – Алёна с интересом рассматривала свое отражение в зеркальной панели, занимавшей целую стену в их спальне.

– Да ну тебя, ты не представляешь, какое у всех подавленное настроение!

– А у меня вообще: смято, раздавлено и проутюжено, но я стараюсь не поддаваться. Собираю остатки энтузиазма в кучку и строю воздушный замок! Слава богу, что ты нашелся! Главнее ничего нет. Жизнь-то продолжается! – она звучала бодро. – Пока-пока? Жду! До встречи в аэропорту! Кстати, а какой номер рейса?

– 409, прилетает в восемь двадцать вечера, – прочитал муж, с трудом разбирая едва заметные цифры. – Я доберусь сам, на микроавтобусе.

– Еще чего. Мы тебя встретим, как героя! – по ее тону было очевидно, что возражать бесполезно. – Да, и попроси, пусть тебе дадут место около аварийного выхода.

– У тебя что, теперь всегда будут такие шуточки?

– Дурак, – ласковее было трудно произнести. – Там больше места для ног. Ведь лететь-то долго.

– Угу. Понял. Ну пока.

– Пока-пока. Осторожненько там.

– Мышь, не мыши. Всё будет замечательно.

Алёна знала, что больше ничего плохого не произойдет, но на всякий случай ни на минуту не отпускала зеленую точку в своем сознании. Прозрачное окошко больше не появлялось, и она опять манипулировала знакомым символом в своем мысленном пространстве.

Урбанова вышла из душа и пристально рассмотрела себя в зеркале, на сей раз в ванной комнате:

– (Не бывает худа без добра. Скинула килограммов пять. Хорошо выгляжу, только вот физиономия вниз немного сползла и окологубные складки ярче проявились).

Алёна взяла баночку с кремом и легкими движениями подушечек пальцев вклепала его в новые морщинки.

– Yes, еду! Но пасаран! – она согнула руку в локте и сжала кулак, любуясь собой, но тут же поперхнулась и задала себе вопрос:

– (А на чем я поеду в аэропорт? Я же не умею машину водить).

Алёна стремглав вылетела из ванной, схватила свою записную книжку и начала набирать друзьям, знакомым и коллегам, но они все как по команде исчезли. Никто не отвечал.

– Сговорились, что ли! – она с досадой хлопнула записной книжкой по журнальному столику и схватилась за телефонный справочник.

Трубка проворковала:

– Спасибо, что позвонили в таксомоторное агентство «Голубой дельфин». Мы работаем с 8 утра до 5 вечера. Пожалуйста, оставьте свой номер телефона, и вам обязательно перезвонят.

– (Ну, деревня, ничего не просто! – пронеслось у Алёны. – «Голубой дельфин»! В самом сухом штате США! Сколько сейчас времени? Уже пять вечера! До прилета рейса осталось только три часа. Что делать? Что делать? – Алёна сосредоточилась, и ответ пришел сам собой. – Ехать! Да, да, садиться и ехать в Денвер. Хороший шанс начать водить, а то так и буду безлошадной. Ключи, слава богу, есть. Ну что здесь особенного? Ты видела, как это делается. Вставить ключ и повернуть. Педаль газа справа – педаль тормоза левее. Всё очень просто. Как на аттракционе в Парке Горького. Главное, эти самые педали не перепутать между собой. Даже авто наше, и то стоит во дворе, а не в гараже. Тебе даже не надо задом выезжать и разворачиваться. Только вперед, по маленьким дорожкам, не по хайвеям, по маленьким дорожкам, в самом крайнем ряду. Как за троллейбусом. Время есть. Ну, немножечко опоздаю, не без этого. Ничего страшного. Доеду как-нибудь с божьей помощью. Час пик уже заканчивается, точнее, только начинается, – она насупилась. – Магистраль забита, но скоро рассосется. Доеду, здесь же полно деревенских объездов, – уговаривала себя верная жена. – А как же я могу не появиться в аэропорту? Алёшечка прилетит, а его никто не встречает. Нехорошо).

Алёна взяла дорожную карту Колорадо и проложила свой, надеясь, что не последний, путь от Лавленда до Денвера. Вышла на улицу. Села в машину, та успешно завелась. Поставила ногу на тормоз, потыкалась с ручкой переключения скоростей, плавно перенесла ногу на правую педаль, и… авто тронулось с места.

– (Ну вот, ты же видишь, всё очень просто. Я же говорила, как в парке на аттракционе, газ и тормоз, газуй и тормози, – подбадривала она себя. – Теперь постарайся ползти в одном ряду. У тебя всё получится, маршрут легкий, один раз направо, два – налево, и перестраиваться почти не надо. Езжай себе и езжай).

Она осторожно вырулила на улицу.

– (Футы-нуты, всегда забываю, где здесь поворачивать на основную магистраль. Все улицы одинаковые, дома глупые такие, одноэтажные, с нахлобученными крышами. Ну вот, опять запуталась, – огорчилась она. – Лавленд не Москва, архитектурные различия отсутствуют начисто. Ничего, справлюсь!)

После часа езды она чувствовала себя уже опытным водителем. При подъезде к аэропорту ее остановил патруль и, даже не проверив права (у нее их и не было), попросил открыть багажник. Ничего подозрительного не нашли и уведомили, что самолеты пока еще не летают.

Служащий охраны аэропорта немного просветил ситуацию:

– Да, скоро аэропорт начнет принимать самолеты… Да, вроде кто-то сказал, что первый самолет на подлете… Откуда? Не знаем. В аэропорт нельзя. Приняты максимальные меры безопасности… Всех прилетевших привезут автобусами на запасное поле. Пожалуйста, перемещайтесь туда, – отвечал охранник на сыпавшиеся со всех сторон вопросы встречающих и, как Юрий Долгорукий, показывал рукой куда-то вдаль – в поля, в прерии.

Алёна, кряхтя, развернулась и поехала, ориентируясь по расставленным вокруг указателям. Скоро асфальт закончился, и, трясясь по кочкам, ну прямо, как на родине, она припарковалась в чистом поле у столба под номером 47. Только открыла окно, как увидела в закатном небе заходящий на посадку самолет компании American Airlines.

– (Вот и Алёшечка летит, – она вышла из машины. – Не опоздала, хорошая девочка. Боже мой, а как же тут найти друг друга? Народу полно, никаких табло, никаких информационных будок).

На посадку пошел второй, потом третий самолет.

– Аэропорт открыли, – пронесся над полем шепоток.

Позвонил Алекс:

– Привет, я на месте, в Денвере, а ты где?

– Ну слава богу. А я в чистом поле рядом с аэропортом, среди толпы, жаждущей встречи. Как тебя найти? Что за номер, с которого ты звонишь?

– Я из автомата. Подаренный в госпитале телефон здесь почему-то не работает.

– Может, страхуются от вражеских звонков?