– Ага, точно, я раз уже так попробовала – опростоволосилась. Прихожу на свидание, мужчина симпатичный, вроде, с виду хорош собой и, что ты думаешь, он спрашивает: «Где ты работаешь?». Я, чтобы сразу не пугать, отвечаю: «Я бьюти-блогер». Он со знанием дела решил поддержать разговор и задал вопрос: «О, круто, а какие ты журналы читаешь?», а я кроме «Нейроньюз» ничего и не читаю, времени нет, о зарубежных исследованиях, думаю, ему будет вряд ли понятно, ну, на ум мне пришел «Кул Герлз», который лет пятнадцать уже не выпускают, он развернулся и, с недоверием и уличением меня во лжи, спросил:

«Эээээээ… Так давно уже не выпускают». Вопрос: откуда мужик знает, какие журналы женские выпускают???? Откуда эти знания???!!!!

– Да, хороший вопрос, – вскинув голову и начав завязывать резинкой непослушные кудри, констатировала она. – Понимаешь, мужчинам нужна лёгкость в женщине, мы музы. Вот посмотри на наших истеричек – они манипуляторы, и рядом с ними всегда приличные мужчины, а мы с тобой впахиваем с утра до ночи, лечим, спасаем и, к сожалению, в дурдом уж точно не приедет принц на белом коне, ну только если подлечиться или покапаться. Контингент так себе, а с докторами ни то, что роман завести, трахнуться не с кем.

Аня всегда любила вставить очень хлесткое словцо. Ей было тридцать шесть лет. Из обеспеченной семьи, всегда одета «с иголочки», у неё было прекрасное чувство юмора и блестящие клинические знания. Она всегда мне помогала. Когда почти 24 часа в сутки на все выходные и праздники находишься в отделении, твоей семьёй становится работа. Самое преданное, что у тебя есть – это работа, а самое ценное – это твои мысли. Олег Иванович появился на пороге ординаторской.

– Милые мои леди, к нам поступление от Павла Васильевича, пациента буду вести я, но вы за ним присматривайте, он не для нашего отделения.

– Да, шеф, – в один голос сказали мы. Мы любили Олега Ивановича, он был очень душевным человеком. Много курил и любил вечером за ужином дернуть рюмочку коньячка, но он был настоящим и искренним, он старался помочь каждому, на таких людях держался мир. У нас в отделении были уже свои постоянные клиенты. Римма Марковна, с тревожно-депрессивным расстройством, душевная тревожная женщина шестидесяти лет, которую всю жизнь гнобил муж. На каждом обходе Олег Иванович делал ей комплимент, мы все его поддерживали, и она, смущаясь, расцветала, очень часто людям важна не терапия, а вовремя сказанное доброе слово, понимание и поддержка. Гробовая, девочка семидесяти восьми лет, с органическим тревожным расстройством, у которой был непутевый сын, она госпитализировалась с огромным удовольствием, всегда в шерстяном платочке и обруче, она радостно нас приветствовала, это были мои пациенты, я вкладывала в них душу и нарушала закон, назначая им двойную порцию таблеток, чтобы хватало на выписку, так как денег у них не было ни копейки.

Однажды летом Гробовая зашла в ординаторскую и принесла мне клубнику, пряча её, там было где-то штучек семь маленьких клубничек, она так с надеждой протянула их мне и стареньким голосом, в котором слышалась мольба, промолвила:

– Федоровна, это ко мне приходила дальняя родственница и принесла, отведайте, пожалуйста.

Я понимала, что Гробовая за последние лет пять точно её не пробовала, так как фрукты ей не по карману, на пенсию особо не разгуляешься. Я наотрез отказалась, глаза её наполнились слезами:

– Я так Вам благодарна, Вы столько для нас делаете, прошу Вас.

– Только при условии, если мы сейчас её вместе начнём есть, – для неё было крайне важно – отблагодарить, поделиться самым ценным.

– Мария Фёдоровна, я Вас так люблю, скушайте, верите, я каждый день за Вас молюсь, после вашей терапии у меня не так болит душа.

Каждый день в 8.15 был обход. Заходим в последнюю ВИП палату, вижу пациента, отрекомендованного Паблом Васильевичем, – парень тридцати пяти лет, хорошо одет, и с виду в жизни не скажешь, что он болен, кучу комплиментов отпустил, многоречив, Олег Иванович поинтересовался о его самочувствии, и мы отправились в кабинет для обсуждения динамики и корректировки лечения пациентов.

– Олег Иванович, да он в дымину болен, он не для нашего отделения, у нас же оно открытое, а он в мании, – начала я.

– Вижу, но диагноз поставили – циклотимия, смотрел его профессор, сказал – удержится. Павел Васильевич приказал ему здесь лечиться, молодой человек – сын прокурора области, не можем ослушаться, Вы же знаете, как наше начальство любит угождать чинам, что я могу поделать? – осунувшись, Олег Иванович печально вздохнул.

– Но как же быть? Если что случится, это же на наши плечи ляжет ответственность.

– Ну, на мои, точнее, единственный выход – это написать заявление, а кто лечить то будет? Леди, не переживайте, всё будет хорошо.

– А если цикл поменяется и начнётся депрессивная симптоматика? Если у него суицидальные намерения начнутся, что тогда? Персонал не справится!

– Мария Фёдоровна, успокаивайтесь, всё будет хорошо. В его словах не было уверенности. Была тревога.

Нашего пациента звали Георгий. Он часто начал захаживать в палату, где лежала Гробовая и Марковна, по утрам приносил им чай, конфеты и цветочки, что очень характерно пациентам в мании. На персонал он агрессировал, периодами был гневлив. Все танцевали перед ним и старались угодить. Старшая медицинская сестра лично приходила застелить постель. Втроём они часто выходили на прогулки, мои девочки – Римма Марковна, Гробовая и Георгий. Девчонки расцвели и стали хохотушками. В любом возрасте, если женщине дать заботливое мужское внимание, они расцветают и молодеют душой.

Около семи вечера я добралась домой, только развалилась на диване и взялась за книгу своего любимого Ремарка, после первой еды за день, на телефоне высветился входящий вызов от Олега Ивановича.

– Але, соскучились за мной, шеф?

– Машенька, срочно приезжай в отделение, у нас ЧП.

Я мигом впрыгнула в первую попавшуюся одежду и помчала в милый дурдом. Захожу, слышу, из кабинета доносится крик Пабла Васильевича:

– Ты что, дурак старый, совсем мозгами поехал, соображения нет? На пенсию тебя пора! Идиот ненормальный, вечер мне перепортил, компетентность потерял, ты не врач, ты дворник, имбецил.

– Но Вы же сами сказали, Павел Васильевич, чтобы он у нас находился, я не хотел его брать!

– А если я тебе скажу с моста прыгнуть, ты тоже прыгнешь? Маразматик старый.

На этом Пабло выкатился из кабинета Олега Ивановича и тяжёлой переваливающейся походкой ушёл из отделения.

Я зашла в кабинет. Старик наливал себе очередную порцию капель Зеленина.

– Что случилось, Олег Иванович?

– Ой, Машенька, как всё и предполагалось.

Наш Георгий пошёл на прогулку с бабушками. Ушёл с территории больницы и, перейдя дорогу, прибыл в местный супермаркет. Там он совершил ограбление: две жвачки, колоду карт, носки, и две ручки, спрятав награбленное под кофту и в штаны, он собирался покинуть место преступления под прикрытием ничего не подозревающих бабушек. На кассе их задержали, и охранниками был выявлен факт кражи. Ответственные бабушки начали защищать Георгия, плакать, причитать: «Мы же из дурдома, отпустите», а Георгий возбудился и стал гневаться. Началась драка, вызвали полицию. Конечно, в полиции выяснилось, чей Георгий сын, отец приехал в райотдел и всё уладил, однако Пабло Васильевич был поставлен в неловкое положение.

Бабушек, как соучастниц преступления, не привлекли, а отправили обратно в отделение.

– Олег Иванович, но Вы же знаете, какие в мании могут совершаться нелепые поступки, он же спит по два часа, слава Богу что так, а не хуже, не расстраивайтесь.

– Спасибо, Машенька, что-то и вправду, старый я стал, сложно мне!

– Ээээээй!!!! Вы чего? Мы Вас обожаем! Таких как Вы – специалистов нет, кто лечить-то будет? Не бросайте нас. Анна Владимировна в отпуске, и уже как сложно. А без Вас пропадём. Держаться, Олег Иванович, держаться! Так, сейчас схожу, поведаю своих девочек, и будем пить чай.