Выхожу в приёмное отделение, это по правильному названное, а на сленге – санпропускник, привезли Мишу Неизвестного обратно.
– Здравствуйте, а чего Вы его возвращаете?
Врач скорой, явно не в духе, начинает сходу на меня нападать, сразу видно, что скорая линейная, не наша психиатрическая бригада.
– Так а в каком медицинском учреждении мы его оставим? Он же дурак совсем! Вы пост дадите? Своих медбратьев дадите для наблюдения за ним? МРТ сделали, там ничего серьёзного – инсульт ишемический вот вы его и лечите. Невропатологи всё назначили, написали, что в госпитализации в их учреждение не нуждается, а лечение можно производить в вашем стационаре.
– Так мы психиатрия, откуда у нас препараты? Ну что вы за нелюди!?
– Да пусть дохнет, нам то что, Ваш пациент, Вы и занимайтесь, кому он нужен?
На этой ноте я решила прервать дискуссию.
– К отделению подвезёте его?
– Сами тащите…
Моё терпение срывает. Есть такая особенность в моей личности, когда сильно эмоционирую, срываюсь не на крик, а на шипение. В тот момент я подумала, что и яд начнёт прыскать:
– Послушайте, уважаемый коллега, таких, как Вы, вообще к людям допускать нельзя, совсем человечность потеряли? У тебя дома есть мать или жена, или сын? Вот представь, попадётся на скорой такой же… Я даже слово не могу подобрать, как тебя назвать… Нелюдь, как ты сам, а карма – она такая, всё вернётся. Вы что, за заработком людей перестали видеть, переработался он, я тебя, суку, завтра рапортами и жалобами замучаю, быстро в отделение его!
Махнув рукой, врач скорой демонстративно развернулся и вышел, но Мишу Неизвестного в отделение доставил.
На этих словах меня заходит менять Иван Иванович.
– Ромашкина, ты чего разбушевалась? – по-доброму интересуется он.
– Да кошмар, совсем оборзели, – вкратце пересказываю ему историю.
– Деточка, ну конечно он такой, чего ты хочешь? Ему смену менять, а ты здесь со своими имбецилами, да ещё на МРТ отправила, энтузиастка ты наша. Молодец, горишь работой, я в твои годы такой же был. Кстати, молодец, хорошо выглядишь!
– Спасибо, Иван Иванович, от Вас похвала мне очень ценна.
– Всё спокойно прошло?
– Ну как сказать, сложновато, – пересказываю ему все происшествия, тем самым сдаю планёрки.
– Ну всё, иди, отдыхай, завтра встретимся.
Иван Иванович – заведующий отделением. Я поражаюсь его эрудиции, грамотности и клиническому чутью. Он уже тридцать лет работает в больнице, корифей. Всегда подскажет и поможет. Мы с ним в одном здании работаем. Очень его уважаю.
– Иваныч, я Вам там яблоко на столе оставила, чтобы Вы перекусили перед сном.
– Машка, боишься, что я похудею, – весело с прищуром смотрит на меня он, – согласен, 117 кг веса кормить нужно, но не переживай, мне моя Алёнушка судочек с собой дала.
– Ой, Алёне Александровне огромный привет передавайте. Ну, всё, спокойного дежурства.
У нас есть между собой примета, что если пожелаем удачи на дежурстве, будет наплыв и тяжёлые пациенты. Мне утром вроде вообще никто ничего не желал и, всё равно, как обычно, многозадачное получилось.
– Обязательно передам, всё, езжай спать, на тебе лица нет, видимо, весь удар пациентов приняла на себя, значит – я сегодня отдыхаю. Люблю после тебя дежурить: мир и покой, даже поспать можно, всё, деточка, до завтра.
– До завтра, Иван Иванович.
Спокойной ночи тоже желать нельзя по суеверным причинам. Хотя мы, однозначно, все не суеверные, но на санпропускнике это работает.
Прощаюсь с Мариной Степановной и Валерой, благодарю за дежурство, они, тем временем, моют полы.
– Берегите себя, а то что-то Вы совсем исхудали, кушайте главное, дать банан? – заботливо интересуется Степановна.
– Нет, спасибо, поеду.
Перед выходом набираю 11-е отделение по ужасному телефону.
– Добрый вечер, это дежурный доктор, как там Михаил?
– Ой, доктор, спасибо, спит, все счастливы! Завтра придёт Карина Сергеевна, всё скорректирует.
– Ну, отлично, значит, подействовала терапия. Отлично. До свидания. Набираю 29-е отделение. Интересуюсь, как там Неизвестный.
– Не очень, лежит, давление шпарит, мы то магнезию колем, но больше ничего у нас в отделении нет.
– Поняла. Ну что ж, держитесь.
Окончательно со всеми прощаюсь. Выхожу на улицу. Свежий морозный воздух. Небо как будто усыпано разноцветными яркими фонариками, красиво и завораживающе. Помню в детстве, когда было одиноко, садилась и смотрела долго на одну звезду, фантазировала, что где-то там, на каком-то из участков планеты, сидит тоже маленький мальчик и смотрит на эту же звезду. Так становилось тепло и уютно на душе. Ты не один. Где же ты? Вселенная очень мудрая, но безучастная. Всё приходит ровно тогда, когда должно.
Сажусь в холодную боевую Ласточку, с шестого раза завожу, грею, вижу на экране телефона восемь пропущенных от Алевтины и смс: «Ты скоро?». Внутри всё сопротивляется и переворачивается. Но нужно ехать. Пишу: «Выезжаю».
Мысли не дают успокоиться. В какой момент теряется человечность? У нас от природы есть доброта и сопереживание, но мы почему-то всё это теряем. Этот врач на скорой, миллионы людей, которых я встречала на своём пути, почему их сердце черствеет? Все хотят любви, только через любовь можно познать счастье. И это не в общепринятом понятии. Когда ты несёшь любовь – мир становится удивительным. Любовь должна быть во всём, это светлое чувство, которое тебя окрыляет, наполняет и заставляет делиться. Она же повсюду, в людях, рассвете, книгах, профессии, жизни. Если мы не будем нести свет – мир померкнет, ведь свет и любовь неразделимы и освещают путь, по которому мы идём в темноте наших будней. И только нам выбирать: светя – жить на планете, или разрушая – продуцировать тьму.
Захожу в аптеку. Оглашаю список лекарств провизору. Она послушно собирает пакет и добавляет: «С Вас 672 гривны». Открываю кошелёк, там лежит купюра в 200 гривен. «И на картах нет, блин». Здесь меня молнией пронизывает: «Подарок Алевтины! Эврика!» Мешкаю… Лезу в конверт, достаю заветные пятьсот, расплачиваюсь и выхожу.
«Мише нужнее, чем блеск для губ Алевтине».
Возвращаюсь в больницу. Звонок в 29-е отделение. Открывает сестричка. Протягиваю пакет.
– Сегодня у Михаила день рождения, передаю ему подарок.
– Какой день рождения? Мария Фёдоровна, мы не знаем…
– Какая разница, пусть будет сегодня, – улыбаюсь я и прощаюсь. Медсестра стоит в недоумении. Приезжаю на праздник жизни Алевтины. Все наряжены, в разгаре веселья, а я не могу даже говорить. Устала.
– Ой, Машенька, что-то ты такая не праздничная, – расстроенно подмечает Алевтина.
– Солнце, после дежурства. Правда, я без подарка, потом поздравлю.
– Зай, ничего страшного, главное, что сама пришла, но ты же помнишь, я люблю подарки полезные, лучше в денежном эквиваленте, – подмигивает она мне.
– Да, да, просто забыла твой подарок дома.
– Ничего, я, правда, рассчитывала на твой подарок, но поеду во вторник покупать себе подарок от всех вас, я такую себе сумку в Символе присмотрела… Гуччи, обалденная. Увидишь, просто обзавидуешься.
– Конечно, Аль, – устало чеканю я, и искренне не понимаю, что я здесь делаю?
Людей много, все красивые, многие по парам, со всеми поздоровалась, в конце стола вижу белую рубашку и лысую голову, вокруг много молодых девчонок в крайне коротких платьях…
«Вова».
Подхожу, обнимаю его, мы не виделись три года.
– Привет, рада тебе! Ты как, радость моя?
– Ооооо… Машуня, привет родная. Я супер, а ты что-то не очень. Совсем исхудала.
– Да, нормально.
– Ну что, по пятьдесят?
– Не, за рулём.
– Да на тебе лица нет, угомонись, не поедешь в свою Любомировку, давай, за Алевтину, – он наклоняется ко мне и шепотом добавляет: – В душе не понимаю, что я здесь делаю.
– Вовчик, я так же не понимаю, что ты здесь делаешь, – смеюсь я.
Вова стал большим начальником. В свои молодые годы он – начальник полиции одного района. Завидный жених. Хорош собой, высокий, спортивного телосложения, голубые глаза, небритость, деньги, хорошая машина, всё при нём. Но даму сердца всё никак не мог найти. От него пахло дорогой жизнью.
