– Возможно это следствие черепно-мозговой травмы. В таких случаях, ни о каких гарантиях речи не может идти. Понаблюдаем некоторое время.

– Я привлеку лучших врачей. Отвезем его в «Кремлевку»…

– Поверьте мне, ваш внук в надежных руках. Мне нужно провести осмотр и я представлю вам полную картину. Я не страдаю ложной скромностью, и потому хочу ответственно вам заявить, в некоторых областях, например, травматологии, нашей команде нет равных. Сделаем все необходимое. Скорее всего, никакого кардинального вмешательства не потребуется. А с такой сиделкой, – кивнул черногорец в сторону дочери, вытиравшей платком кровь на лице Андрея, – дела быстро пойдут на поправку.

– Да, с девочками у этого смазливого юнца, проблем не будет. – глядя, как Милица колдует над ранами внука, подумал Павел Васильевич, – а вот в остальном? Но эта? Совсем еще девчонка, а тоща как? Что, он в ней нашел?

Едва сдерживая дрожь в руках, Павел Васильевич достал из кармана трубку. Нет, курить он не собирался, нужно было просто совладать с нервами. Слишком неожиданным стало то, что натворил его внук.

Сколько усилий он потратил на его воспитание; сколько сил? Но, как ни старался, так и не смог вытравить из него белую кость, доставшуюся по отцовской линии; привить нужное мышление. Из крохотного чуда, к которому, он так привязался, вырос голубоглазый денди, чуждый его мировоззрению; свободно и утонченно мыслящий аристократ. Он подозревал, что рано или поздно, внук преподнесет ему сюрприз, но не ожидал, что он окажется такого рода. Мог бы подумать о своем старом деде.

– Ну, что же! – сказал Павел Васильевич уверенным, спокойным, голосом. – Давайте, приведем его в порядок, ну а потом все остальное…

– Вот это голос мужа! – закивал головой черногорец. – Для начала обработаем раны и сделаем томографию…

-–

Как и предсказывал черногорец, травмы Андрея оказались средней тяжести. Широко улыбаясь, он подошел к Павлу Васильевичу и положил руку на плечо:

– У вашего внука множественные ушибы, рванная рана на лице, стресс и… пожалуй, все. Почки, печень по всем признакам в порядке, ребра целы. Ребята, сейчас, ему губу зашивают. Но самое главное, все обошлось без черепно-моз-говой травмы. Я дал ему успокоительное. Теперь, вы можете со спокойной совестью и ясной головой заняться его делами…

Павел Васильевич был полностью согласен с черногорцем. Сейчас, как никогда ему нужна была ясная голова.

– Павел Васильевич. – обратилась к нему Милица.

– Да! Слушаю.

– Я должна вам кое что передать. – сказала она и протянула ему толстую папку.

– Откуда это у тебя? Вас, что не обыскивали?

– Несколько раз. Андрей дал мне эти документы еще до отъезда из Москвы. Попросил подержать у себя недолго. Сказал, что скоро заберет. Я их, папе в машину положила, в багажник.

– Хорошо. – кивнул головой Павел Васильевич. – Очень хорошо, что эти документы не попали в чужие руки.

– Вот, и прекрасно. – замотал головой черногорец. – А по дороге домой, я расскажу вам, очень красивую историю…

– О чем вы?

– Три года назад, мы отдыхали всей семьей в Кабардино-Балкарии. В Приэльбрусье… Катались на лыжах. По-моему, Кавказ ни чем не хуже Альп. Погода стояла великолепная… Милица носилась, как сумасшедшая; только, промокла вся. Мы уже хотели возвращаться в отель, когда сошла лавина. Это было очень страшно…Стоим втроем на небольшом пригорке, а на нас, перегоняя друг друга несутся белые клубы снега. Основной поток лавины прошел мимо, нас с Ниной даже не задело, обдало ледяной пылью, а Милицу, как слизало; только стояла перед глазами, а в следующую секунду её уже нет. Мы очень испугались… Мир перевернулся в одно мгновение… Вокруг, такая красота, Солнце сверкает, в воздухе снежинки искрятся, а на душе страх и смертельный ужас. Время быстро бежало… Мы от шока растерялись, конечно… не знаем, где искать, как? Народу много собралось; все кричали, кто-то пытался копать, но все так неорганизованно… Честно признаюсь, я тогда запаниковал. Все шло на секунды, как врач я прекрасно понимал, что теряю свою дочь… Не было никаких подручных средств, энтузиазм добровольных спасателей быстро угас и только внизу, метрах в пятидесяти, какой-то лыжник, как заведенный продолжал копать. Не знаю почему, я спустился к нему, скорее всего, сбежал от страшно раздражавшего сочувствия. Найти Милицу, казалось невозможным, но я хватался за соломинку…

И этот парень…, он в состоянии (ступора), и самозабвенно продолжал копать, подбадривая себя тихим, но мелодичным бормотаньем. Что-то типа: «Ну, где ты, крошка? Я знаю, что ты здесь! Покажись, наконец»!

Я был убежден, что Милице уже ни чем не поможешь и положил ему руку на плечо, но он зло отмахнулся и замахал лопатой с удвоенной энергией. Прошла еще минута и тут, о Боже, сквозь снег стали проступать цвета её лыжного костюма… тут же подоспела подмога, и мы быстро откопали её. Здесь, я подумал что настал мой черед, я же все таки врач. Но, ваш внук, без остановки, стал делать ей искусственное дыхание, и непрямой массаж сердца, да все так профессионально, что стоявшая рядом жена, взяла меня за руку: «.Пусть, он закончит свое дело», сказала она мне. Когда Милица открыла глаза, мы с Ниной не выдержали и разрыдались. Это было… потрясение. И праздник… Все радовались, кричали, обнимались. В суматохе, все забыли о спасителе, когда опомнились, его уже и след простыл. Он просто исчез. Милице тогда было тринадцать лет…, и она потратила почти три года, чтобы найти своего спасителя. Как вы понимаете, это был ваш внук. Вот так…

Павел Васильевич перевел взгляд на внука. Андрей спал. Блаженная улыбка расплылась по его лицу… Включив защитный механизм, организм как зонтиком накрыл его глубоким сном.

54/

Dura lex

Подмосковье 1988г

Квадратное, выкрашенное в желтый цвет, здание районного отделения милиции, стояло обособлено. Обнесенное непритязательным железным забором, оно утопало в зелени деревьев. В коридорах, только был проведен ремонт, и они все еще хранили запахи красок. Расположенное на первом этаже, помещение для проведения допросов, выглядело неприхотливо. Мрачный кабинет, в котором стол и стулья, были прибиты к полу.

Дежурство в воскресный день, накладывало отпечаток на лица сотрудников отделения. Ни лейтенант Кашин, ни сержант Головин не скрывали своего раздражения. Порядком намучившись с задержанным, они не без раздражения поглядывали в его сторону. Лейтенант, постоянно чертыхаясь, составлял протокол.

– Тьфу, ты черт! – встряхивал он не писавшей ручкой. – Влип ты парень, и влип серьезно! – Не надо было тебе от нас бегать. Законы нарушать, не надо было; сопротивление властям оказывать. Не надо было, прапорщику Курину, физиономию портить. Он ведь вернется, и вернется очень злым. А когда прапорщик Курин зол, жди неприятностей. Это тебе в нашем отделении каждый скажет. Так что своими опрометчивыми действиями, ты испортил свою молодую жизнь. И придется тебе, отвечать по всем статьям УК РСФСР. А список преступлений у тебя, что называется под завязку. Сопротивление властям, нанесение телесных повреждений сотруднику милиции при исполнении, нарушение общественного порядка, и прочее, и прочее, и прочее… что, сейчас, я и фиксирую. Так что, с этого момента, жизнь твоя изменится коренным образом. Право блюсти надо. Закон суров, но он закон». Dura lex, Sed lex!

– Товарищ лейтенант! – не скрывая злости, сержант сверлил Андрея глазами. – Проучить бы его надо… Он же издевается над нами. Я его фамилию, адрес спрашиваю, а он мне, я мол, родом из созвездия Орион, с какой-то там Беллатрикс*. (женщина воительница, амазонка).

– Не приближайтесь к небесным воительницам, – сплюнув кровь, процедил сквозь зубы Андрей, – ибо сгорите в испепеляющем пламени их стрел!

– А ты освежи ему память. И всыпь, хорошенько … – вытирая платком пот на лбу, проинструктировал лейтенант