– Люди на чердаке не живут, – категорично заявила Блоди. – Они по подвалам селятся. Лофт. Хотя по обстановке как лифт. И запах схожий.

– А как же пентхаус?

– Ну это же не чердак… – подчеркнула Блоди. – Хотя там тоже живёт немало демонов.

– Эй, кто там? – громко крикнул Михаэль. – А ну вылезай!

Сначала послышался шорох, потом топот, будто бегает кто-то на маленьких ножках, а затем покашливание.

– А там кто? – раздался вопрос сверху, а затем упрёк. – Это вы там мне дом портите? Я вам покажу перепланировку без согласования! – и из дыры показался маленький кулачок, чуть больше, чем у Мары. Но мохнатый, как у обезьянки.

– Чего хотим, то и разрушаем. – ответил Михаэль. – Чудища подкрышные нам не указ.

– Я не чудище. – вновь зашуршало в ответ. Затем из дыры в потолке показалась голова: чумазая, бородата, лохматая, с маленькими колючими глазками ядовито-зелёного цвета и большим крючковатым носом. – Я домовой.

– Да какой ты домовой? Они рубашки носят и умываются. А ты весь в грязи и сажи. Заросший, как пырей в саду Шотландии. – заспорил оборотень. С домовыми до создания семьи он дел не имел, но как-то вёл дружбу с пещерным и даже берложным. Никчемные создания, как ни посмотри.

– Я другой домовой! – огрызнулось низкорослое существо, – Я – чер-черт… – он вдруг начал заикаться.

– Чёрт? – уточнила Блоди в лёгком удивлении. С чертями она имела дело, и новый собеседник на них не походил. Был он не из хвостатых. И рогов при нём не наблюдалось.

– Тьфу ты, какой ещё чёрт! – махнул человечек кулачком в нетерпении, – черд-чердачный я! Мы среди домовых самые мастеровые. Нам только дай чего подлатать.

Чердачный домовой повис на длинных руках на люстре, и спрыгнул вниз:

– А вы пошто безобразничаете? – погрозил он кривым пальцем хозяевам. – Я тут всё строю-обустраиваю, а тут приходят всякие… ломают. – он хотел сказать люди, но, окинув новых жильцов взглядом, твёрдо заявил. – Нелюди вы. А мне чинить потом. – он указал пальцем на пролом. – Ваша работа же, а? Ну, а? Ну а, же?

– А Вы, значит, специалист по ремонту? – улыбнулась Блоди. – Как мило. Мы как раз искали кого-нибудь мохнатого и рукастого.

– А Вы, значит, специалист по ломанию, – проворчал чердачный. Он расхаживал по комнате, нарезая круги. Рост у него был не высокий, около метра, да ещё и сутулился сильно из-за горба. Профдеформация.

Но Адовым он сразу понравился. Было в нём что-то такое ворчливо-непостоянное. Как во всей их семье. Главное, что существо дела. А значит, по духу подходил.

– Как звать? – спросил Михаэль, сменив гнев на милость. Одно дело идти в бой с ребятами покрепче. И другое – драться с теми, кто ниже сына.

– Топот. – голос его был довольно низким из-за небольших габаритов тела, но в то же время достаточно твёрдым, чтобы перестать считать себя ребёнком после первого же апчхи.

– А ты неплохо справляешься с молотком. – приметил Михаэль. – Поможешь мне выложить камин?

– Камин? Вы что с ума сошли? – в удивлении переспросил чердачный. – Но эта мысль мне нравится. Но зачем помогать? Я сам выложу. Ты кирпичи только принеси. И цемент. Песка не забудь. И замазку.

Михаэль кивнул и расстелил на полу мешок с костьми. Ремонт ремонтом, но про учителей забывать не следовало.

– А это что, в цемент перемалывать будем? – не понял чердачный. – или вы камин из костей хотите?

Пудель попытался подхватить кость и даже рванул с ней к выходу. Но Мара ловко запрыгнула на него и перехватила эту попытку. Затем довольная собой, вывернула косточку из пасти пса в два счета и объяснила, как прапорщик новобранцам:

– Дарья Сергеевна учит считать. Дарья Сергеевна должна быть вся! Или какой-то пёс против?

– Что ещё за Дарья Сергеевна? – спросила Блоди, но глава семейства уже достал из дивана старую ритуальную урну. Позаимствовав у чердачного молоток, Михаэль принялся долбить по костям, перемалывая их на глазах в труху.

Спустя полчаса долбления, в стену со стороны бабы Нюры била клюка и крики:

– Да сколько можно, ироды?!

Стучали и в потолок. Симфония добавилась и по трубам, и по батареям. Но Михаэль не успокоился, пока не перемолол все кости в муку и не собрал её в ту самую урну. Лишь после этого он вернул молоток Топоту и, прокашлявшись, произнёс:

– Блоди, ужас дней моих, не могла бы ты воспользоваться своим даром и призвать из этого праха духа к нам на службу?

– Духа? – Блоди приподняла одну бровь. – Мой гот, ты уже успел кого-то убить без меня? Как не стыдно заниматься самодеятельностью? Мы же семья!

– Увы, это случилось ещё до нас, – спокойно ответил супруг.

Мара рядом вздохнула сокрушённо в подтверждении.

– Хочу, чтоб Дарья Сергеевна учила меня считать трупы! – подпрыгивая рядом с урной, заявила она же.

– Ну, хорошо, – кивнула Блоди. – Тогда попрошу освободить помещение для ритуала. – Вампирэсса сделала характерный жест руками, будто желала вымести из комнаты домочадцев. – Шнеля, шнеля! Побыстрее, пожалуйста, кто не понимает майн язык.

Михаэль улыбнулся. Акцент в Блоди появлялся лишь тогда, когда ей нужно было изображать иностранца. Или, когда вспоминала прошлую жизнь. Сейчас он готов был поспорить, она вспоминала свою дружбу с ковеном из Берлина, где с подругами-ведьмами обсуждали паучью диету или то, как плохо одеты духи прошлых эпох.

Едва Блоди приступила к делу, как снова раздался настойчивый стук. Теперь уже в дверь. Не обратив внимания, она взяла урну и принялась сыпать прах прямо на пол, выводя рунические знаки. Хорошо поставленным голосом она читала заклинание на распев. Голос у неё был красивый и глубокий, бархатное меццо-сопрано, от которого дрожали стекла, животные и соседи.

В дверь вновь настойчиво постучали. Михаэль, скрывшийся от заимствованного у подруг колдовства супруги в прихожей, чуть приоткрыл дверь, желая выпроводить незваного гостя… пока жив. Но он не знал, что за дверью его ждёт кара в виде разгневанной бабы Нюры.

Магия и ритуалы ей были до лампочки. Соседка тут же сунула свою трость в щель, чтоб её так просто не выставили и собралась высказать всё, что она думает о переселяющихся. От старушки крепко пахло корвалолом, и кортизолом. Гормоны гнева пропитали её всю. Участкового-то они вывели из строя, но только не её, ответственную коммунистку со стажем! Октябрёнком была, пионеркой была, комсомолкой была, так что же карой господней сложно побыть?

– Ну, знаете, что, – начала она с порога, – Я этого так не оставлю! Деревья ломаете, Петровича обвели вокруг пальца, но меня так просто не взять. Грохочите как стадо слонов, пожилым людям и подремать нельзя! А отдыхать, когда? Ночью что ли? Вы в своём уме? А сериалы? – воспользовавшись клюкой как рычагом, она надавила на дверь так, что та открылась нараспашку даже при сопротивлении Михаэля.

– Так ремонт у нас… – попытался пуститься в объяснения оборотень, но было поздно. Баба Нюра оттолкнула его, прошла по коридору и теперь прекрасно видела, что происходит в зале.

– Я призываю тебя служить нам, Дарья Сергеевна! – пропела тем временем Блоди, даже не собираясь прерывать ритуала из-за всяких любопытных бабок.

Баба Нюра застыла, узрев как словно из пыли образуется человеческая фигура. От впечатлений, приоткрыла рот и выронила трость, наблюдая за процессом материализации. Но тут из ванны вышла маленькая девочка. Баба Нюра не сразу поверила своим глазами, сняла очки, протерла, снова надела.

Не помогло. Девчонка вышла без головы!

Мара действительно несла свою голову в руках, тщательно вытирая золотистые локоны полотенцем после того, как её искупал уже давно охлаждённый брат. По запчастям он её всю вытирать не собирался, вот Мара и помогала – сняла голову, чтобы было удобнее орудовать полотенцем самой.

Соседка схватилась за сердце и привалилась к стене, припоминая сразу обереги, заговоры, присказки и всё, что говорил телевизор на этот счёт.

– Божьи заступники! Свят меня, тебя и всех сразу. Да ни по разу. Партбилет мне в омлет! Главпочтамта на вас нет! Это когда уже страна отдохнёт от действий Сатаны?