– Дык, – ответил мужик, – из ЖУКа, наверное. Дерево-то высохшее совсем. Вот и спилили заодно.

– А лазер?

– Какой ещё лазер?! Тебе кифира принести что ли? – возмутился Серёга. – Я им всю неделю за водопровод нагоняи делал. Решили обновить фасад заодно, выходит. Задабривают, пока мы коллективную жалобу всем подъездом не подали. Этот ЖУК тот ещё жук.

И действительно, листва у дерева совсем пожухла, скукожилась. Участковый наклонился, обломил одну из веток. И впрямь высохшее совсем. Хоть сейчас на дрова его пили. А ведь он мог поклясться, что когда входил в подъезд, листья на дереве были зелёными! Ну, может, едва тронутыми осенней желтизной. Но никак не сухими.

Мистика какая-то. Или технологии инопланетные. Всё равно про это всё на одном и том же канале показывают. Иногда вперемежку.

– Точно, из ЖУКа? – недоверчиво переспросил участковый.

– Ну а кто ещё тебе деревья пилить будет? – пожал плечами рано лысеющий Сергей. – у нас пока народ дровами не топит. Хотя с тарифами этими… чёрт его знает.

– Ты это… не умничай мне. Что с жильцами то? – Петрович всмотрелся в почти честные глаза Серёги. – Соседи, новые которые. Ничем себя не проявили странным?

– Да ещё как проявили! – радостно заявил сосед, не выдав беспокойства, а напротив – отразив восхищение. – У нас же в подвале беда какая была. Трубу прорвало так, что и войти было страшно. А Миха, значится, туда сам полез.

– Миха? Сам? Рыжий, который?

– Самый рыжий из всех, кого я знаю. – не стал спорить сосед. Что снова задело. – И воду безжалостно перекрыл. Жизнью рисковал, как его только кипятком не обварило. Никто ж из слесарей лезть не желал. А Миха не побоялся. Весь подъезд спас, считай. Вот такой мужик! – Сергей снова поднял вверх большой палец. – И сын у него – во! Помощник хороший вырастет.

– Миха, значит… – повторил Петрович и многозначительно замолчал, хотя так и подмывало снова добавить: «а глазик?». Но за такие вопросы кефира точно не принесут. Только доложат куда следует. Да вот баба Нюра первая и доложит. У ней много телефонов в записной книжке. Глянуть бы хоть разок.

– Ага, хороший мужик, это ж сразу видно. – продолжал выражать странный позитив Серёга, как будто премию выдали. – Жалко, что дом расселяют. Нам такого соседа ой как не хватало. А теперь уж недолго всем нам тут осталось.

Петрович вздохнул. Точно, реновация. Все хрущёвки под снос. А чего взамен будет – никто ещё и не знает толком. Одним хорошие квартиры дают. Другим те, что остаются после чиновников.

– По телевизору говорили, что к концу года все пятиэтажки снесут. – погрустнел наконец и Серёга. – Вот и наш дом попал под раздачу. Хрущёвки это уже та часть истории, о которой поскорее хотят забыть. Оставят две-три по стране. Для наследия. И всё тут. Новая жизнь.

– Это ж весь участок получается… – пробормотал еле слышно Петрович, вдруг осознав коварный замысел преобразований. – … тоже закроют?

– Ага, и новый штат наберут. Молодых и бойких. – распылялся в своём воображении старый знакомый. – Или вообще камеры и роботов поставят. По всему миру роботизация. И…чипизация.

Петрович до того не хотел всей этой чипизации, что на всякий случай и перекрестился, и склюнул три раза через плечо. Что-нибудь должно помочь.

Серёга ушел подобру-поздорову. Участковый заметно занервничал. Видно дел для планового отчёта не хватало. Как бы не придрался.

Но Петровичу было уже не до плана. У него вдруг появилась проблема посерьезней, чем новые жильцы. Если весь район снесут, придётся новое место осваивать. А будет ли оно, это новое место – ещё большой вопрос. Могут и на пенсию отправить. А он так и не успеет раскрыть никакого громкого дела. Хоть Палыча закладывай.

В раздумьях, заметил трещину на стене дома, уползающую вверх. Совсем недавно её не было. С другой стороны, подумал участковый, если сейчас не снести старый дом, то ведь не ровен час рухнет совершенно самостоятельно. И кого тогда ему ловить, если все преступники окажутся под завалами?

Нет, эту реновацию следовало хорошенько обдумать. Взвесить все за и против.

Петрович сел на скамеечку и даже сам почувствовал, будто принимает решение – сносить или не сносить?

Как назло подошёл черный котик и принялся тереться о штанину. Отмахнулся, поднялся и поспешил в отделение. Ну её, эту реновацию вместе с бабкой Нюркой и её выдумками! Надышался паров из подъезда, вот мозг и подклинило. А ему разум беречь надо. Это ж его самая сильная сторона. То есть, самая умная, другой нет и не выдадут.

А тут… придумал себе… глазик. Подумать только!

* * *

Едва Блоди закрыла дверь за участковым, как пришлось снова открывать. В этот раз обошлось без сюрпризов. Просто вернулся супруг с детьми. Мара сидела на шее Михаэля глазиком в руке заглядывая себе в ухо. А на руках рыжий суженный держал варёного Даймона. Тот уже успел прийти в себя, но кожа его всё еще оставалась розовой.

– Что с ним?

– Чувствами ошпаренный. – томно вздохнул отец и поставил ребёнка на ноги. – Ему бы во льду полежать. Остыть. Тут столько эмоций вокруг. Того и гляди – током ударит от напряжения.

– Ничего я не ошпаренный. – насупился демонёнок и ушёл в зал. – Рано мне ещё в лёд. Сам разберусь. Как что, так в лёд сразу. Вы бы сами в этом льде полежали. – демонёнок вдруг повернулся и спросил. – Отец, ты вот не волк, а почему на луну воешь? Медведи не воют.

– Я не вою. Я пою. Ты с мое по пещерам посиди. Сам запоёшь.

– А почему ты в спячку не впадаешь?

– Так некогда. Ты мы за людьми бегаем, то сами от инквизиторов убегаем… ты иди, отдохни. Остынь.

– А ты, Мара, верни глаз на место! – строго сказала мать, погрозив пальцем младшенькой. – Потеряешь, потом у кого глазик будешь выдирать? Части тела – не игрушки. Свои беречь надо.

– У Пукса заберу. – девочка указала на пуделя и рассмеялась. Сначала тихонько. Потом зловеще.

Песик жалобно заскулил и попятился от таких перспектив. Мара злобно оскалилась и спрыгнула на пол. Пукс ускорился в своём желании ретироваться. Оставляя глубокие царапины на старых деревянных полах, он скрылся за диваном в гостиной. Мара ещё раз подкинула глаз и ловко поймала его пустой глазницей. Затем потёрла кулачками оба глазика и заморгала, восстанавливая бинокулярное зрение.

Блоди уже ушла к демонёнку на разговор. Сын взрослел и всё чаще задавал любопытные вопросы родителям. А при случае и показывал нрав. Особенно, когда разогревался. Тогда во всей красе проявлялась его демоническая суть.

– Воду дали. Прими ванну. Отец прав, охладись. А то снова устроишь пожар. – посоветовала мать сыну. Несколько раз семье пришлось переезжать из-за того, что демонёнок разогревал себя до такой степени, что жильё не выдерживало такого соседства. А в страховых случаях Адовым давно отказывали. Эту семью не брала на учёт ни одна страховая компания в мире.

Даймон шатаясь, побрел в ванную. Но на полпути замер. Откуда-то сверху раздался стук. Медведь-оборотень тоже заинтересовался источником, подняв голову.

– Это ещё кто? – удивился Михаэль.

– Я думала, это ты стучал в прошлый раз, – пожала плечами Блоди.

– Я был внизу.

– Кто же тогда повесил люстру? – удивилась супруга.

– О, её уже кто-то повесил?

Блоди быстро потеряла интерес к потолку.

– Я уговаривала диван перестать гореть. Он уже слишком стар, чтобы тушить себя самостоятельно. Новая обшивка не спасёт. Хоть жертву ему приноси. Или экокожу. Это сейчас модно.

– Никакой обшивки и жертв, пока не приведём всё жилище в порядок. – подчеркнул отец, и тоже попытался забыть про крышу. Но тут по доскам над люстрой застучали. Затем их отодвинули.

И тут оба поняли, что Даймон то в ванной.

Чета самых взрослых представителей Адовых приблизилась к пролому, ведущему на чердак. Оттуда сыпалась пыль. Но никто не показывался. Зато сверху снова постучали. На этот раз по потолку.

– Именем забродившего мёда, кто там? – спросил отец семейства. – Ещё соседи?