***

С утра мою команду ждал инструктаж от мужа хозяйки квартиры. Николай нарисовал подобие карты на небольшом клочке бумаги – по ней мы и должны ориентироваться.

Новому солнечному дню не удалось рассеять мои страхи. Ночной вопль поменял все мои планы и я решила лишь осмотреть для начала окрестности, но ни в коем случае не приближаться к дому. Коллеги поддержали меня: вчера все долго обдумывали новое задание и успели вдоволь наслушаться криков перед сном. Я решила что сегодня вечером окно будет заперто. А в уши лучше напихать туалетной бумаги, чтоб наверняка больше не слышать этого кошмара.

Оставив часть вещей в квартире, мы выдвинулись в путь. Дневной город выглядел уже не таким пугающим, и я успела заметить нескольких людей, снующих по дорогам. Кто-то тащил пакеты из местного магазина, другие надрывались, волоча бутыли с водой, а третьи, казалось, просто решили насладиться первым солнечным деньком за последние две недели. Однако каждый при виде нашей команды старался как можно быстрее свернуть куда-нибудь за угол и скрыться из виду. Не понимаю, почему людей так пугало наше появление. За группу издевателей нас точно сложно было принять: в конце концов, Тимофей пер огромную видеокамеру, а Вера обвешалась микрофонами с ног до головы.

Город действительно оказался очень небольшим, и к моему огорчению мы достаточно быстро покинули его пределы. Особняк находился на расстоянии около сотни метров от нас, скрытый за небольшим холмом. А на возвышении раскинулось чистое озеро – из него как раз набирали воду местные жители, и можно было представить с каким ужасом они каждый раз шли сюда, ведь очередной поход мог оказаться последним. Я запасливо взяла в поездку резиновые сапоги, и сейчас они пришлись как нельзя кстати. Яна торопливо сняла рюкзак и раздала всем непромокаемую обувь, и пока коллеги натягивали сапоги, я приметила место для слежки за домом. Озеро, как я говорила, как раз располагалось на возвышении, и хорошенько заросло камышами. Нам необходимо было забраться в густую растительность, дойти до окраины холма и наблюдать из укрытия за происходящим в доме. Коллеги мгновенно взялись за дело.

Спустя несколько минут мы шагали по краю озера. Всюду уныло квакали лягушки, а над головами роились стаи мух. Несмотря на осень, вода в озере оставалась теплой, и передвижение не причиняло особого дискомфорта. Миновав один из берегов, мы подобрались к высоким зарослям камышей. Я знала, что они заканчиваются в одном месте с обрывом, поэтом мне не оставалось ничего, кроме как ворваться в зеленые заросли и увести за собой коллег. Продвигаться через камыши оказалось сложной задачей. Ноги увязали в трясине, и я чуть пару раз не осталась без сапог. Стебли так и норовили ударить по лицу, и шум от нашего продвижения стоял такой, что казалось его слышали в самом начале города. Тимофей ныл всю дорогу: кустарники мешали нести камеру, но к счастью я достаточно быстро нашла окончание камышей и тут же дала знать об этом остальным. В конце холма камыши резко обрывались, а ровная поверхность озера сменялась крутым обрывом, ведущим прямиком к особняку. Вдоль склона стекали ручейки воды. Мы же надежно укрылись за длинными, крепкими растениями, скрывающими нас от нежелательных взглядов.

Остановившись у обрыва наша команда сквозь листву принялись оглядывать дом, перешептываясь. Вход обрамляли колонны в греческом стиле, огромные окна украшали расписные деревянные рамы, а в некоторых местах виднелись витражи. Особняк ограждал невысокий забор, и площадь участка поражала воображение своей величиной. Всюду тропинки были выложены плиткой, в центре сада располагался фонтан со скульптурой девушки, держащий в руках кувшин, а ближе к окраине раскинулась беседка, изысканно поросшая вьюном. У мучителя, однако работал профессиональный садовод. Разноцветные увядающие цветники украшали затейливыми фигурами сад, а живая изгородь оказалась подстрижена настолько ровно, что, наверное, это делали по линейке.

Ничто во внешнем облике дома не могло натолкнуть на мысль о том, что внутри проживает маньяк. А сад и подавно навевал картины о романтических прогулках меж роскошных цветов. Тимофей высунул камеру за пределы тросников и старательно снял окрестности дома, а Яна шептала на диктофон репортаж.

– Ну что ж… Дом мы внимательно осмотрели. Думаю, пора возвращаться обратно и в спокойной обстановке обсудить дальнейший план действий, – я сделала предложение коллегам и увидела в ответ одобрительные кивки головами.

– Диана, стой, – Вера заговорила, снимая с плеч рюкзак, – Я взяла с собой бинокль, может быть ты рассмотришь содержание комнат?

Девушка протянула мне прибор, и я немедля решила воспользоваться таким шансом. Правда, пришлось немного выдвинуться из камышей. Взамен этого мне открылся чудесный вид на фрески, что заменяли некоторые из окон. Но больше всего меня интересовало внутреннее содержание дома, поэтому я медленно двигала биноклем, осматривая одно окно за другим. Внутри я заметила красиво обставленные комнаты. С такого расстояния, даже с биноклем, трудно наслаждаться красотой интерьера, и в связи с этим я продолжала неторопливо переходить от одного окна к другому.

Следом пошел ряд фресок. Осматривая причудливые узоры, я совсем забыла сколько окон с фресками находиться в особняке. Мой взгляд надолго задержался на одной из картин, где разноцветные кусочки стекла изображали пруд с лебедями. Мне очень хотелось узнать, что же скрывают чудесные узоры, какие тайны хранят комнаты с фресками. Совсем задумавшись, я повернула к другому окну и тут же тело сковал ужас. Внутри я отчетливо увидела мужчину, разглядывающего меня в бинокль, ровно так же, как я это делала минуту назад, любуясь картинами. От испуга мой бинокль вылетел из рук и устремился вниз по склону, прямиком к особняку. Машинально я метнулась за ним, поскользнулась на липкой береговой жиже и полностью выкатилась из камышей на обрыв. В последний момент мне удалось ухватиться за растения, иначе мое тело кубарем скатилось бы к подножию холма. Тимофей молниеносно среагировал, и обхватив мою руку обеими ладонями, затащил со склона обратно в камыши. В голове тут же пронеслась мысль. “Теперь он точно видел нас”. Я представила как выглядела из окна дома, пока болталась на обрыве. Как выглядел Тимофей, выскочивший с профессиональной камерой из камышей и наспех поднявший меня. И если заметив через бинокль мужчину в окне я могла решить что он не увидел нас сквозь толщу растительности, то теперь-то в доме точно знают о прибытии моей команды.

Ворвавшись в озеро, я громко прокричала о своей находке коллегам и бросилась бежать. Я прекрасно понимала, что передвигаться по мощеным дорожкам, ведущим от особняка гораздо удобнее, нежели нестись через озеро по зарослям камышей. Надо было поторопиться, иначе нас встретят у подножия города.

По дороге я потеряла один сапог, но это нисколько не помешало скорости моего продвижения. Если в ту сторону мы шли, создавая значительный шум, то теперь звуки, с которыми коллеги неслись по воде можно сопоставить с ревом ракеты, взлетающей на Луну. Периодически раздавались оглушающие лес всплески воды: это кто-то из команды падал в озеро. Наконец я оказалась на окраине водоема. Дождавшись друзей, я бросилась вниз по тропинке, ведущей к городу. Спуск прошел практически мгновенно, и оказавшись внизу, мы обернулись, желая посмотреть на холм, скрывающий собой злополучный дом. Вот-вот из-за него должен появиться несущийся за нами маньяк. Но погони почему-то не наблюдалось.

***

“Я читала одну из рукописей предпринимателя, автора различных книг по физике, и просто хорошего человека, неоднократно дававшего интервью в местные газеты, в то время как дома разразился очередной скандал. Эта рукопись отличалась от предыдущих, написанных сухим языком с множеством скучных схем и непонятных обозначений. На этот раз Кладищева от чего-то прорвало и он решил написать фантастическую книгу про древнюю акулу – мегалодона. Данная тема казалась мне крайне интересной, я обожала доисторических тварей и с удовольствием пожирала страницы взглядом. Однако, в рукописи хватало и довольно странных сцен. Мне хорошо запомнились две из них. В самом начале несчастная акула, видимо от голодовки, слопала консервную банку, и поплатилась за обжорство напрочь забитой прямой кишкой. Но в жизни прибившейся к берегу, издыхающей доисторической твари появился луч света, спаситель, добрый и умелый человек (читай – Кладищев), который не побоялся помочь акуле, основательно поковырявшись рукой с целью извлечения банки сами знаете откуда. Вторая сцена смутила меня еще больше – когда акула была вылечена, и завела дружбу (после такого-то) с доблестным и умелым человеком, поглазеть на нее прилетела некая дама. Она добралась до места событий на вертолете, зачем-то решила спуститься с вертолета по веревке, запуталась, повисла вниз головой, и добрый, доблестный, умелый человек вдоволь насладился видом ее раскачивающейся на ветру груди, поскольку майка с дамы слетела. В книге я вычитала много интересных сказочных сцен. И как веселая маленькая девочка (читай – я) каталась на мегалодоне, как благодарная акула выловила доброму, умелому, доблестному человеку ракушки с дорогостоящим жемчугом, как она же спасла дельфина от других хищных тварей. В рукописи, огромное прожорливое чудовище, гигантское безжалостное плотоядное являлось олицетворением добра, любви и дружбы между человеком и животным.