Более того, в доме имелось еще одно орудие пыток – огроменный глубокий шкаф, высотой от пола до самого потолка, под завязку набитый книгами. В перерывах между алгеброй и физикой я занималась чтением различных книг, и обычно это было что-то наподобии трехтомников о Чингисхане или обветшавшей “Угрюм река”. Книженции явно не для девятилетних мозгов, особенно если учитывать что все мои родственники гениальны, а я пошла не в них, а в какого нибудь дауна пра-пра-пра-прадеда.

Обычно Она делала так: ежедневно, перед уходом на работу, для меня отсчитывались листы, необходимые для прочитывания на текущий день. Их объем в основном составлял сто-сто пятьдесят страниц. Я возвращалась со школы, садилась над книгами и рыдала, пытаясь понять политику Чингисхана во время трехсотлетнего ига. Обмануть Ее невозможно: казалось, Она знала эти книги наизусть. И на закуску, так сказать для полного удовольствия, вечером к нам припирался репетитор по английскому языку. Пару дней в неделю меня ожидало мучение в художественной школе, где преподаватель орал что я нарисовала кувшин цвета дерьма, но я, каким-то невероятным образом вместе со своими обосраными кувшинами занимала на всех конкурсах первое место.

На следующий день Она в очередной раз посетила поликлинику. Наследовой, видимо, надоело ее таскание на приемы, и врачом был назначен антибиотик Цефтриаксон, внутримышечно, на семь дней. Назначение оправдывалось словами:

– У вас наверное где-то бактериальная флора поселилась и размножается.

“Достойное” объяснение для врача.”

***

Судно причалило к длинному понтону. К тому моменту успело сильно похолодать. Все так же моросил противный мелкий дождик, а закат, выглядывая из-за туч, озарял розовыми лучами песок. Мы сошли на берег. От холода слегка потрясывало, а нос и пальцы казались обледенелыми отростками. До города оставалось пройти пешком около километра через лес, наполненный болотами. Я двинулась по тропинке, ведущей между деревьев, а коллеги плелись сзади, озираясь по сторонам. В лесу сумрак сковал пространство, и нам пришлось воспользоваться фонарями. По дороге каждый болтал о своем, Тимофей, по привычке, рассказывал о собаке:

– Я попросил соседа присмотреть за Греем. Кинолог в отпуске, уехал за границу, вот и пришлось довериться Максиму. Как бы он чего не натворил.

– Я бы на твоем месте больше беспокоилось за Максима.

Тимофей удивленно взглянул на Яну, требуя разъяснений.

– Ну, вдруг твоя собачка перепутает его с мешком корма.

Видеооператор неудовольственно цокнул и уставился в землю, пока остальные смеялись.

Справа показалось болото. Мы остановились у подножия обрыва и фонарями освещали трясину, разглядывая предметы, плавающие на поверхности.

От болота исходили испарения, и даже до нас долетал жар. Вся поверхность водоема была покрыта серо-зеленой зловонной трясиной. Берега сплошь усыпали мусорные мешки, они возлежали на песке словно отдыхающие у моря люди. Казалось, будто весь город скидывает сюда отходы своей жизнедеятельности.

Вдоволь налюбовавшись унылой картиной, мы двинулись дальше, и вскоре добрались к месту назначения. Город утопал в вечернем сумраке. Ни в одном из домов не горел свет, не было гуляющих людей, родителей с колясками, ни единого животного не наблюдалось на этих пустынных улицах, сколько бы мы не осматривали ландшафт из-под покрова леса. Город располагался в низине, окаймленной лесными оврагами. Я слышала что когда-то, на месте обветшавших пятиэтажек, располагалось огромное доисторическое озеро. Воображение сразу же перенесло меня на много миллионов лет назад. И вот я уже не Диана, а первобытная женщина, озирающая могучую водную гладь, а веселые лучики солнца отражаются от ее поверхности.

Предстоял спуск по тропе, ведущей вниз. Надо сказать, что горка оказалась достаточно крутая, и поскольку мы, в отличии от местных жителей, не привыкли к подобным спускам, дорога вниз заняла достаточно много времени.

Теперь, оказавшись на асфальте, дело оставалось за малым, и с помощью фонариков мы быстро нашли необходимый дом. Безмолвный город казался зловещим. Пробираясь по улочкам коллеги и я не проронили ни слова, а в мыслях маньяк-мучитель следовал за мной попятам. Оказавшись в уютном подъезде я испытала значительное облегчение. Мобильная связь в городе к сожалению отсутствовала, и я не могла позвонить женщине, пригласившей нас сюда, поэтому громкий стук в дверь нарушил безмолвие уходящего дня, заставив коллег вздрогнуть.

– Ох… Ну, добро пожаловать, – дверь отворила немного замешкавшаяся миловидная женщина.

Мы вошли в квартиру и сзади тут же закрылись несколько увесистых замков. Я успела заметить двух детей, девочек, выглядящих при нашем появлении крайне напуганными. Обустроившись на кухне, мы принялись разглядывать интерьер. Окна оказались плотно зашторенными. На столе расположились пять свечей в красивом подсвечнике, большая тарелка с выпечкой и несколько кружек остывающего чая. Сама кухня выглядела невероятно маленькой, а когда хозяйка присоединилась к нам, пространство сузилось еще больше.

Женщина молча задула свечи, а после бесшумно подошла к окну и открыла шторы.

– Смотрите, – прошептала она, приблизившись к стеклу, на котором тут же появился пар от ее дыхания. Мы с интересом присоединились к ней и уставились в окно. Вдалеке, за границей города, меж густой желтеющей листвы виднелись огоньки света.

Женщина, поняв что мы заметили их, тут же задернула шторы и принялась вновь зажигать свечи.

– Весь город прячется во тьме. И только в его доме горит свет.

– В доме маньяка?

– Да. Особняк на окраине. Каждый вечер я наблюдаю за тем, как там загорается свет. И стоит только электричеству погаснуть, как до нас доносятся крики.

Я сразу не заметила этот дом, пока стояла перед городом. Может быть, в то время там еще не горел свет, хотя было достаточно сумеречно.

– Наш город после войны потерял достаточно много жителей. Сейчас осталось примерно девяносто человек. Делать здесь особо нечего. Раз в неделю приезжает паром, доставляет продукты в единственный действующий магазин. Блага цивилизации отсутствуют: за водой приходится ежедневно ходить к озеру, и занятие это, я вам скажу рискованное: кто знает, может маньяк разыскивает очередную жертву именно на болотах. Благодаря ему в городе остается все меньше и меньше жителей.

– А как давно он здесь поселился?– Тимофей перебил рассказ женщины. Вера тем временем записывала на диктофон разговор.

– Это случилось несколько месяцев назад, и жизнь сразу изменилась. Люди начали пропадать в первую же неделю. Этот человек приехал молча, никто его не видел и не видит до сих пор. Ну, кроме тех счастливцев, кому выпала честь попасть внутрь особняка.

– Вы пробовали обращаться в полицию? – я задала вопрос.

– Естественно. Я отправляла письма, писала на официальный сайт правоохранительных органов, но никому нет дела до этого забытого города. Все слишком заняты последствиями войны. Но знали бы вы, чего мне стоило каждый раз отправлять письмо. Приходилось бросать мужа и детей, отправляться одной к берегу, через лес. Ведь только там можно поймать связь. В итоге, все мои попытки привели к тому, что телефон разрядился. Электричество в городе не работает. За исключением особняка…

На кухне появился муж хозяйки. Он скрестил руки на груди и уставился на нас. Женщина замолчала, и Тимофей решил продолжить беседу, обратившись к мужчине.

– Завтра днем мы собираемся сходить к особняку, осмотреться, так сказать. Вам надо будет показать дорогу.

– Если только из окна. Я в ту сторону ни ногой, – лицо мужа мгновенно приобрело холодное, жесткое выражение, – Мне еще детей поднимать.

Нам выделили для сна одну из комнат. Расположиться в ней вчетвером оказалось не так просто: кровать внутри стояла одна, и Вере с Яной пришлось выразить желание ночевать на полу, благо для этого нашлись матрасы. Перед сном я отодвинула шторы, и комнату озарил холодный ночной свет. Я долго лежала, разглядывая полную луну, и обдумывала план грядущего дня. Из приоткрытого окна дул прохладный свежий воздух. Его запаха мне не хватало долгие годы, проведенные на той стороне Волги. Уставшие глаза закрывались сами собой, мысли о работе медленно смешивались и носились в голове короткими, сумбурными отрывками. Сквозь сладкое предсонье, до меня донесся крик, эхом отражающийся от Жигулевских гор…