Я поспешила оттащить коллегу от прилавка.

– Нет, ну это ни в какие рамки не лезет. Продали мне плесневелое печенье! – бурчала Вера, пока я выводила ее из помещения, – Вот как это можно есть?

– Дай посмотрю.

Я выхватила у коллеги из рук пищу, и внимательно разглядев печенье со всех сторон, с преспокойной душой отправила его в рот.

– Ну как? – Вера пытливым взглядом наблюдала за выражением моего лица, надеясь увидеть искривленную гримасу.

– Печенье вкуснейшее!

– Эх, ты! – девушка звонко шлепнула рукой себе по бедру, – Да тебе твое курево весь нюх отбило,– отмахнувшись от меня, коллега скрылась на нижнем этаже, где располагались скамейки.

Оставшиеся сорок минут пути я провела в раздумьях. Больше всего в последнее время меня пугала Вера. К закидонам Тимофея я уже привыкла – он еще с нашего знакомства был повернут на здоровье своего пса. А вот Верина паранойя набирала обороты. И если полгода назад она с недоверием разглядывала готовую еду в супермаркетах, то сейчас перестала доверять абсолютно всему, ища в каждом кусочке подвох.

Однако, все было не так плохо. В своем здравомыслии я была уверена на сто процентов, ровно так же, как и в Янином. Лишь позже я узнала, насколько искусно она скрывала от нас свое безумие, кропотливо взращенное до абсолютного сумасшествия, граничащего с гениальностью в работе и точных науках.

***

“– У меня разрывается горло, я с трудом могу разговаривать! – Она пришла на прием к врачу совсем расстроенная, – Еще постоянно знобит, я сильно мерзну, хоть пока еще лето.

– Давайте я посмотрю миндалины, – доктор заботливо поддержала подбородок рукой. Основательно поковырявшись во рту деревянной ложечкой, она заявила, – Горло идеальнейшее. Ни покраснения, ни точечки лишней в нем нет. Очень странно, что оно у вас вообще болит. Однако, раз есть озноб, давайте измерим температуру.

Пока врач заполняла лист приема, Она скукожившись сидела на кушетке, сомкнув рукой на груди шерстяной кардиган. Вскоре время измерения подошло к концу, и терапевт попросила градусник.

– С чего же вас знобит? – доктор крайне удивилась, отметив на каких цифрах остановилась ртуть, – Температура тридцать шесть и четыре. Очень странно.

– И что же со мной? – в Ее голосе послышалось раздражение, – Горло нормальное, температуры нет, однако я себя чувствую насквозь простывшей!

– Хорошо, надо подумать. Пока я вам дам больничный лист, и назначу анализы. Придут результаты – станет ясно, что с вами.

Она пришла с поликлиники совершенно разъяренная.

– Что за наглость?! Эта идиотка назначила посев на гонококки! Она что, думает у меня во рту гонорея?!

– Успокойся, тебе же назначили и другие анализы, – голос Ирины Григорьевны как всегда звучал мягким и убаюкивающим, однако не помог в достижении успокоительного эффекта.

– Какая разница? – словно гром, крикнула Она, – Эта Наследова деревянная! Она оскорбила меня, я приличная женщина!

– Ну хватит тебе. Раз назначили – сдай, и покажешь ей, что нет какой заразы.

– Я докажу, докажу! – Она уплюхалась на диван и укрылась зеленым махровым одеялом, – Иди закрой окно. Что-то мне кажется, я заболела очень странной болезнью… Это точно не обычная простуда.

Ирина Григорьевна как послушный раб побежала закрывать окно, хотя Она сама вполне могла встать и сделать это. Разговор окончился на том, что Ира уточнила, какие блюда приготовить на ужин и поспешно убежала восвояси, на кухню. Я пришла к Ней, легла рядом, и с любовью обняв Ее, начала расспрашивать что случилось.”

***

“Спустя несколько дней был совершен повторный поход в поликлинику, который принес, как поначалу казалось, хорошие вести.

– Ну что ж, могу вас обрадовать: все анализы в норме, – Наследова перебирала в руках несколько бумаг с лабораторными исследованиями, – Скорее всего, так себя проявлял вирус.

– Я не могу сказать что я окончательно выздоровила, – отвечала Она, – Я все еще мерзну, не так как раньше, конечно, но все же.

– Это остаточные явления, которые пройдут в течении ближайших дней.

Она задумалась. С одной стороны хотелось еще побыть на больничном, подлечиться до конца, а с другой, главное управление жилищно-коммунального хозяйства области ждало Ее возвращения на работу, да и дома становилось скучновато.

– Тогда выписывайте меня. Я, если что, зайду… Вот, хотела спросить, – Она встрепенулась, вспомнив по своему мнению важную вещь, – Я же говорила, что в последнее время часто простываю. Может ли мое опущенное легкое так влиять на иммунитет?

– Раз в три-четыре месяца – это не часто. Мой вам совет: не забивайте этим голову. А если хотите укрепить организм, дождитесь зимы, и выходите бегать на лыжах, благо график работы позволяет.

У Нее была блестящая карьера, не то что у меня, бестолочи. По крайней мере я так считаю. Окончив университет, первым делом она пошла работать в какой-то “Союз КЖСК”, который в дальнейшем переименовали в “Союз ТСЖ”. Проработав там пять лет, три из которых провела в декрете, Она решила подыскать другое место. Некоторое время работы менялись: 10 месяцев в департаменте жилищно-коммунального хозяйства, один год в комитете по обслуживанию населения, а потом таки нашла свое место. И далее начался карьерный рост: через два месяца переведена на должность ведущего специалиста, спустя год получила повышенную категорию, еще через двенадцать месяцев Ей присвоили классный чин государственной гражданской службы, а в последствии повысили еще раз, до самого высокого разряда.

А последнюю запись в трудовой Ей ставил Кладищев, автор различных книг по физике, блестящий предприниматель и просто хороший человек, неоднократно дававший интервью в местные газеты. Я как сейчас помню его уродскую, детскую подпись. В его ТСЖ Она значилась консультантом по строительству, правда за все полтора года работы ни разу не появилась в офисе. Но зарплату, скажу так, получала по расписанию. Секрет невероятной удачи прост: автор книг по физике, блестящий предприниматель, учредитель ТСЖ и просто хороший человек по совместительству являлся Ее отцом.

Итак, выписавшись с больничного, Она поехала в любимое управление. Почти все в нем было хорошо: приличная зарплата, милейшее руководство, чистый и удобный офис, вкусные бесплатные обеды. Но Ей, к сожалению, приходилось работать в одном кабинете с некой бабулей. Не помню, как ее звали, пускай будет Зоя. Так вот, Зое все время было жарко. Особенно летом, в офисе без кондиционера. А Ей в последнее время часто становилось холодно, поэтому битва за окно продолжалась весь рабочий день.Она не относилась к тем людям, кто будет молча терпеть. Со своим характером фурии, Она остервенело вскакивала со стула и бежала закрывать форточку, успевая по дороге сказать несчастной Зое пару ласковых слов, но исключительно на “Вы”. Бабуля оказалась тоже не промах, и с удовольствием вступала в словесную перепалку.

А я вот обычно терплю, если другие люди причиняют мне неудобства. Это наверное потому то я из себя ничего не представляю.

Спустя несколько дней работы Ей снова стало плохо. Опять заболело горло, холод охватил тело пуще прежнего, и все окна в доме напрочь позакрывались. Она возлежала на диване и была одета слишком тепло даже будь у нее температура сорок.

Я же носилась вокруг и жалела изо всех сил, а Она, слегка отвлекаясь от невыносимой болезни, пыталась найти симптомы простуды и у меня.

– Видишь, я совсем расхворалась. Не дай Бог заразишься, школу пропустишь, поэтому сегодня голову мыть не пойдешь.

Мои возмущения о том, что волосы уже грязные, не принесли успеха – Она была непреклонна. Немного отлежавшись, мы засели учить математику. Никому не известно, как я втайне ненавидела этот чертов предмет. Я тогда училась классе в пятом, однако дома приходилось решать задачи за девятый. И еще Она умудрялась сама придумывать разные уравнения, а я потом пыхтела над ними до посинения. Классу к седьмому я знала всю институтскую, высшую математику, а учебники по физике и алгебре снились мне в страшных снах.