Сергей подошел к столику, внимательно осмотрел всех и произнес:

– Я бы хотел, чтобы вы до завтрашней встречи изобразили себя в детстве.

– В смысле, нарисовали? – произнес Альберт.

– Да нет. Как хотите. Любые средства выражения. Краски, бумага, карандаши, глина, мел, воск. В гостиной все есть. Пишите, рисуйте, лепите. Можете сшить куклу. Что угодно.

– А в каком возрасте? – снова спросил Альберт.

– В любом. Задание – изобразить себя в детстве. Остальное – ваша фантазия. – с этими словами Сергей направился к лестнице, оставив собравшихся размышлять.

***

Прошло около часа. Лика, как она сама себя назвала, быстро разобрала некоторые вещи, оставив большую часть одежды в сумке. Выглаженные перед дорогой майки и юбки в любом случае были уже безнадежно измяты переездом и лишние часы в утрамбованном состоянии им вряд ли могли повредить. Она повесила в шкаф лишь два своих любимых сарафана: ярко-красный в белый горох, украшенный большим бантом и бирюзово-голубой с беспечно-короткой юбкой. Рука невольно дрогнула, поправляя ситец на вешалке. «Ему так нравилось, когда я одевала этот сарафан. Он говорил, что я похожа на актрису из фильмов пятидесятых. Белый горох как будто светился на красном фоне кинопленки. Он так говорил…» Предательские слезы опять подступили к глазам, но Лика поборола себя и захлопнула шкаф. Она решила не переодеваться и спуститься вниз все в той же подростковой маечке и легких летних бриджах.

На удивление внизу никого не было. А она так надеялась встретить кого-нибудь из новых товарищей. Зайдя в гостиную, Лика поискала глазами коробку с карандашами и довольно легко обнаружила ее на журнальном столике. Рядом лежали краски гуаши, акварель, пластилин, большая коробка со всевозможными нитками и лоскутками, простенькая шкатулка с бусами и бисером, ящик с игольницей, ножницами, кисточками и многими прочими принадлежностями для школьных уроков труда. Лика никогда не любила рисовать, но сейчас она ощутила желание выполнить задание. Некий образ возник у нее перед глазами, и ей очень захотелось воплотить его в жизнь. Она вытащила альбом для рисования, выдернув из него пару листов, взяла карандаши и присела за столик. Простой серый карандаш начал свое движение под указом ее руки, но пара сделанных линий сразу же испортили ее впечатление от будущего рисунка. Да, ничего не изменилось. Она все так же, как и в школе, не умеет рисовать.

Вечер обещал быть прохладным. Захватив несколько альбомных листов и сложив горсть карандашей в сумочку, она поднялась наверх за олимпийкой. Мельком взглянув на себя в зеркало, Лика встряхнула головой, расправила свои волосы, а затем закрыла дверь, вышла со двора и направилась по неровной грунтовой дорожке в сторону заката. Ветер плыл ей в лицо, но он не был резким или холодным, а, напротив, освежал соленым запахом. Лика слегка приоткрыла губы, задышав ртом. Ее слюна стала соленой от ворвавшегося внутрь воздуха. Волосы разметались, прилипая к губам. Она пожалела, что не заколола их, но возвращаться не хотелось. Вокруг дороги стояли, в основном, небольшие двух-трехэтажные коттеджи, окруженные заборами. Кое-где из-за железных изгородей доносился лай. Людей поблизости практически не было. Ей встретилась только одна пара, возвращавшаяся с позднего купания: девушка мило болтала, а парень оглядел Лику взглядом егеря, увидевшего незнакомого зверя в своих владениях. Но все это не раздражало. Напротив, Лике было очень легко и свободно. Она дошла до обрыва. Спуск к пляжу был примерно в сотне метров отсюда. Здесь же, скалистый берег будто отрезали ножом, как кусок торта, лежащий на грязно-голубой морской тарелке. Ниже было огромные валуны, о которые с шумом разбивались волны. Лика посмотрела вниз, но не со страхом, а скорее с любопытством. Забавно, в детстве она всегда боялась высоты, а здесь было совсем не страшно. Ей захотелось присесть и свесить ноги, как ребенку с маленькой кроватки. Взгляд упал на зажатые в ладони альбомные листы. Она положила один из них на самый край обрыва, чтобы не испорчено бриджи, и присела, .

«Как же хорошо» – других мыслей не было. Она закрыла глаза. Все ощущения ушли в кожу, которая, казалось, стала легкой и тонкой как ткань паруса на корабле, плывущем к горизонту под силой ветра. Лика будто бы стояла на палубе. Нет, не так. Она слилась с этим кораблем. Стала той деревянной фигурой на носу, которая разрезает волны и несет за собой на своих демонических крыльях бригантину в те края, где еще не ступала нога человека. Внезапно образ возник снова и приобрел очертания. Лика открыла глаза и попыталась нащупать в сумочке карандаш, чтобы его запечатлеть. Ей это удалось. На альбомном листе она вывела фигуру в тельняшке, брючках и кепи с помпоном. Она не могла сказать, что у нее получилось, но твердо знала, что задание она выполнила. Лика вспомнила, как на детский утренник в начальной школе ей надели этот костюм юнги, оставшийся от брата. Покупать что-то новое семья не могла себе позволить. Но это и не мешало. Мама заплетала ей косы, чтобы заправить их под кепи и говорила: «Ну посмотри, какая красота. Такого точно больше ни у кого не будет». Она ничего не сказала матери, хотя была уверена, что все девочки у них на празднике будут в костюмах принцесс и платьицах. Ей же вновь пришлось идти в том, что просто нашлось дома. Кто-то из мальчишек задразнил ее, но она никак не прореагировала. Она не могла показывать слезы перед чужими людьми. Этому учил ее отец. На стене школьного кабинета еще долго висела фотография их класса, видя на которой ребенка в костюме юнги, учителя спрашивали: «Что-то не помню этого мальчика. Он у нас больше не учится?»

***

– Ну что, не знаешь, где здесь ближайший магазин?

Альберт оторвался от разбирания чемодана и потянулся за очками, лежащими на тумбочке. Теперь он смог разглядеть посетителя, внезапно возникшего на пороге комнаты. В проеме высился Саша, блондин из Воронежа, держащий в руке банку энергетика. В какую-то долю секунды он почувствовал острое отвращение к этому человеку. Мятые брюки, футболка с надписью «Don’t worry, be happy», растрепанные волосы, которые не мешало бы постричь, такой типичный представитель «быдла», главная цель которого – заработать побольше бабла и потратить его потом на свои развлечения. Но нет, показывать сейчас свое пренебрежение было неуместно. Альберт очень хорошо владел с собой. Общаться все равно придется.

– Нет, я еще никуда не выходил, только успел вещи разложить, и то не до конца, – спокойно ответил он.

– Понятно. А-то у меня топливо заканчивается. – Саша покачал пустой банкой. «Топливо» – брезгливость опять зашевелилась в голове Альберта. Но он вновь сохранил спокойствие.

– Подождешь пару минут, пока я закончу? Вместе поищем магазин, тоже хотел кое-чего купить.

Саша зашел, сев на стул вблизи двери. «Насколько же он бесцеремонен, я же не приглашал его зайти!» Но вместо этого, не отвлекаясь от разбора вещей, Альберт сказал:

– Далеко отсюда обитаешь?

– Через одну дверь. Между нами, по-моему, этот Гален, – произнес Саша, подчеркнуто простонародно гэкнув на первой букве имени.

– Да, интересный персонаж. По-моему, он еще не выходил из комнаты.

– Надо говорить тише. Вдруг здесь тонкие стены? – Саша скорчил рожу, и Альберт не удержался и рассмеялся.

– Сейчас я утеплюсь, и пойдем, – сказал Альберт.

Он достал из сумки плотную водолазку и надел её поверх футболки.

– А ты так пойдешь? – кивнул он в сторону сидящего в футболке и тонких летних брюках Саши.

– Ну да. А что?

– Вечером холодно.

– Да ладно тебе. Не замерзну. Ты прямо как моя мама говоришь.

– Да уж, и моя любит так говорить. Тоже не женат? – аккуратно добавил Альберт.

– Ну да, пока избежал этой участи. Благо у матери сын от второго брака еще школьник, так что она не давит на меня с внуками.

– А моя вот давит, – произнес Альберт.

– Единственный ребенок?

Альберт почувствовал, что ему очень хочется выкинуть сейчас Сашу за дверь, вместе с его вопросами, но вместо этого он ответил: