Кэйтрин вздохнула и пальцем поманила жениха к себе, но тот не разглядел её жест – или не захотел разглядеть. Он продолжал стоять, неподвижный, как статуя, и Кэйтрин уже собралась было сама встать ему навстречу, когда, испустив шумный вздох, Индрэ наконец захлопнул дверь за спиной, отрезая новобрачных от любопытных взглядов слуг, шагнул вперёд и опустился на колени.

– Каким будет желание моей госпожи? – мрачно спросил он, не глядя на неё.

Бровь Кейтрин поползла вверх. Так холодно при виде её обнажённого тела пока что не вёл себя никто.

– Я что-то не чувствую ответного желания жениха, – не сдержалась она.

– Простите, моя госпожа…

Индре побледнел, предчувствуя гнев.

– Я знаю, что не должен думать о собственном наслаждении, – нашёлся он. – Но поверьте, я сумею вас ублажить.

Кэйтрин стало скучно. Она не хотела, чтобы её ублажали с таким лицом.

– Очень сомневаюсь, – сухо заметила она. – Такое чувство, что Рудэна ничему вас не научила.

Щёки Индрэ заалели, но Кэйтрин не разглядела этого в полумраке. Северянин так и не шевельнулся, не желая ни идти навстречу, ни нарваться на новые насмешки.

Кэйтрин приподнялась на локте и перегнувшись через постель чуть наклонилась к нему.

Опустила ладонь на белую шею, и дальше, по плечу, стягивая грубую ткань. Плечо тут же задрожало под её рукой.

«И правда девственник?» – в некотором недоумении подумала она.

Кэйтрин провела рукой дальше вниз. Там, где пальцы её касались кожи Индрэ, они тут же ловили мелкую дрожь. А сама кожа – там, где не было рубцов, которых Кэйтрин насчитала ещё несколько штук – была нежной, как самый дорогой батист.

Пройдясь по плечу, Кэйтрин скользнула кончиками пальцев ему на грудь. Теперь вблизи она видела, что герцог весьма красив – хотя и до странности пуглив. Кэйтрин доставляло удовольствие касаться его вот так, неторопливо исследовать каждый изгиб. Но Индрэ и не думал откликаться на ласку, и, хотя Кэйтрин скорее хотелось продолжить развлечение, чем отправиться спать, она вдруг подумала о том, что вполне может попросту не консуммировать брак. Пройдёт пара месяцев, она наладит дела в северных горах и вернётся домой, сославшись на то, что муж не исполнял супружескую роль.

От мысли этой Кэйтрин заметно повеселела, но прежде чем отправиться спать, наклонилась к Индрэ ещё ближе и запечатлела на его потемневшей скуле нежный поцелуй.

– Доброй ночи, супруг, – сказала она. Затем переместилась ниже, вдыхая незнакомый и соблазнитель аромат, от чего по телу Индре пробежала новая дрожь.

Упала обратно на подушки и мгновенно уснула.

Выждав несколько минут и осознав, что продолжения не будет, Индрэ повернул голову и уставился на спящую перед ним графиню де Марджонг. Мысль о том, что брачная ночь не состоится, должна была бы обрадовать его – но вместо этого Индрэ ощутил разочарование и обиду, как будто бы новая супруга им пренебрегла.

Он долго сидел так, глядя на лицо Кэйтрин, укрытое темнотой, и думал о том, что произошло. Мысли эти и весь этот день так вымотали его, что под конец он уснул без всяких снов прямо на полу.

Индрэ просыпался медленно. Слабые лучики рассветного солнца осторожно заглядывали ему в лицо, и, потянувшись, он ощутил себя необыкновенно отдохнувшим. События прошедшего дня не сразу всплыли у него в голове – в последнее время Индрэ просыпался в новом месте каждый день и толком уже не знал, чего ожидать.

Больше месяца прошло с тех пор, как Белый шпиль был осаждён. И почти столько же с тех пор, как ворота открылись, впуская воинов императрицы. С той ночи Индрэ уснул не в темнице и не в кандалах возле походного шатра только раз – прошлой ночью. Но тогда мысли о грядущем слишком тревожили его, чтобы он мог спокойно спать. А теперь всё худшее было свершено и оставалось принять новую реальность такой, какова она есть.

Индрэ потянулся и сел. Он ещё не успел собраться с мыслями и сообразить, что ему следует делать теперь, когда повернул голову, и взгляд его упал на супругу, раскинувшуюся на дальней половине просторной кровати.

– Ты! – выдохнул он, но голос его прозвучал так громко в тишине спальни, что зазвенели стёкла на полках.

Маски больше не было на лице Кэйтрин. Она лежала на спине, чуть раскинув в стороны руки и явно не беспокоясь ни о чём. Одеяло сползло вниз, открывая взгляду Индрэ нежную грудь, плоский живот и верхнюю часть узких бёдер. Супруга явно тщательно следила за собой. Чёрные волосы растрепались, выбились из высокой причёски, и теперь блестящие от лака прядки разметались по подушкам.

Но всё это мало интересовало Индрэ в тот момент, потому что взгляд его полностью сосредоточился на лице той, кто лежала рядом с ним. Индрэ узнал её.

– Ты! – уже громче повторил он и, вскочив на ноги, попятился назад.

Кэйтрин приоткрыла один глаз. Рассеянно посмотрела на него. Подумала – и открыла второй.

– Я. Ну и что?

– Ты… Вы! Вы ворвались в мой покой! Вы видели меня, когда я…

Кэйтрин вздохнула и села.

– Я видела вас очаровательно голым. Немного опередила события, что с того? Между прочим, я считаю в некотором роде оскорблением тот факт, что сегодня ночью вы так и не показались мне целиком.

Индрэ стремительно побледнел. Теперь он понимал, зачем невесте потребовалась маска. Если бы он узнал о случившемся до свадьбы…

«То что?..» – спросил Индрэ себя, и бессилие накатило на него. Он сделал назад ещё один шаг и, почувствовав стену у себя за спиной, сполз по ней вниз и уронил голову на колени.

– Звезда, почему ты ненавидишь меня… – прошептал он.

Кэйтрин наблюдала за супругом с минуту. Утренний – растрёпанный и взбудораженный – Индрэ был необыкновенно мил. Захотелось протянуть руку и коснуться его, убрать упавшие на лицо пряди волос.

Кэйтрин решила не отказывать себе в удовольствии, поднялась с кровати и, устроившись на коленях перед Индрэ, заставила его поднять лицо.

Скула Индрэ опухла и приобрела зелёный цвет. Пожалуй, синяк был единственным, что по-настоящему портило его красоту.

Кэйтрин провела кончиками пальцев по его краешку, и Индрэ тут же пробила дрожь.

– Кто сделал это с тобой? – спросила Кэйтрин, не убирая руки.

– Не знаю, – Индрэ устало качнул головой, – какой-то солдат, из тех, что везли меня сюда.

– Жаль, что ты не помнишь его имени. Я бы приказала запороть его до смерти.

Индрэ усмехнулся без всякой радости, но в глазах его промелькнула толика тепла.

– Он был в своём праве, – сказал он, – я был пленником. Жаловаться не на что.

Кэйтрин не стала отвечать на эти слова.

– Я прикажу принести целебный лосьон, – сказала она вместо этого и встала. Подошла к двери и, приоткрыв ее, крикнула: – Амандин! Принеси нам настой с розмарином и календулой. И где наш завтрак, чёрт бы вас всех побрал?

Кэйтрин отвернулась от двери и, потягиваясь, прошла по комнате к окну. Индрэ против воли наблюдал за тем, как движется её гибкое тело, как матовая кожа отражает отблески солнечных лучей. Кэйтрин, казалось, ни капли не смущалась своей наготы. А Индрэ не мог не сравнивать мысленно её и ту, другую, которая владела им до сих пор.

Рудэна была сбита плотно, хотя и толстой её назвать было нельзя. Если бы Индрэ не знал абсолютно точно о том, что в жилах её течёт королевская кровь, он скорее подумал бы, что Рудэна – какая-нибудь дочь кухарки или торговки мясом. Лицо её было в целом правильным, хотя на нём и выделялся характерный для всех представителей правящей фамилии утолщённый нос.

Черты лица Кэйтрин Индрэ пока что уловить не мог. Каждый раз, когда она смотрела на него, взгляд притягивали глаза – тёмно-серые, как небо в дождь, и такие же подвижные, как тучи на ветру.

Так они и провели в молчании следующие несколько минут. Кэйтрин стояла у окна и разглядывала парк. Она думала о том, как ей не хочется покидать столицу, и о том, не стоит ли затянуть отъезд.