Индрэ сидел на полу и разглядывал её. Думать о будущем он больше не мог – оно слишком пугало его, как и прошлое. Оставалось сосредоточиться на тех мгновениях, что окружали его сейчас. На тишине комнаты, прерываемой тихим тиканьем часов, на аромате лаванды, наполнившем постель, и на стройной фигуре жены, которая, казалось, напрочь забыла про него.

***

Через некоторое время дверь приоткрылась, и в проёме показался серебряный поднос, заставленный приборами и едой. Индрэ уловил запах клубничного джема и свежевыпеченного хлеба, а в небольшом графине виднелся горячий шоколад.

Следом за подносом появилась девушка, одетая куда более сдержанно, чем те, кто шептался у него за спиной при дворе, но всё же далеко не скромно: пышную юбку её украшало кружево, лиф платья почти не закрывал грудь, а волосы были собраны в пучок. Стройную шейку обрамлял белый кружевной воротничок.

– Ваш завтрак, миледи, – девушка ловко поклонилась, умудрившись каким-то чудом не расплескать содержимое кофейника, и опустила завтрак на кровать. Взяв склянку с каким-то лосьоном, огляделась по сторонам – в поисках того, к кому следует его применять. – Вы опять отбивались от ухажёров со шпагой в руках? – спросила она, пристально вглядываясь в лицо Кейтрин, которая теперь повернулся к ней. Та провела в воздухе рукой, и только теперь Амандин разглядела второго обитателя комнаты. – Ой… – Амандин тут же попятилась назад и снова оглянулась на госпожу, – простите, не знала, что вы не один.

Девушка, впрочем, явно не была удивлена – скорее смущена.

– Ничего. Не стоит стесняться, это мой муж.

– Ваш… – Амандин запнулась и перевела удивлённый взгляд на Индрэ, а затем снова посмотрела на Кэйтрин.

– Я сама немало удивлена, – Кэйтрин лишь поморщилась, – Амандин, позаботься о нём. Я хочу есть.

С этими словами она устроилась на кровати, открыв одну из фарфоровых ёмкостей, достала оттуда яйцо и принялась чистить его.

Амандин присела на корточки перед Индрэ, всё это время внимательно наблюдавшим за ней, и склонила голову вбок.

– Тут не хватит лосьона, – она кончиками пальцев тронула синяк, и Индрэ зашипел, – кровь застоялась. Понадобится компресс.

Кэйтрин махнула рукой, давая понять, что детали не входят в её компетенцию, и Амандин вопросительно посмотрела её супругу в глаза.

– Как будто мне есть из чего выбирать, – устало сказал он. – Компресс – так компресс.

Амандин подняла брови, и Кэйтрин тоже посмотрела на него.

– Тебе есть из чего выбирать, – констатировала она, – ты можешь просидеть взаперти неделю, не показываясь никому на глаза, или можешь позволить Амандин позаботиться о тебе.

– Вы запрёте меня? – поинтересовался Индрэ, его снова захлестнула злость.

– Ты сам себя запрёшь, – фыркнула Кэйтрин, – а то бы стал ты два часа маскировать этот несчастный синяк, если бы тебе было всё равно, увидят тебя или нет.

– Вы наблюдали за мной, – горестно констатировал Индрэ.

– Мне просто было любопытно, пойдёт ли тебе мой подарок или нет.

– Ваш подарок…

Взгляды их встретились, и до Индрэ наконец дошло.

– Камзол.

Он помолчал.

– Благодарю. Он очень красив.

Кэйтрин не ответила. Она полностью сосредоточилась на еде. Только справившись с яйцом, она произнесла:

– Если мы решим остаться в столице, я прикажу вызвать портных. Тебе нужны ещё. Как я понимаю, из Белого Шпиля за тобой багаж не привезли?

– А мы останемся в столице? – спросил Индрэ, которому Амандин уже обработала плечо и теперь, сдвинув вбок рубаху, дезинфицировала ссадину на плече.

– Не знаю… – Кэйтрин отложила приборы и посмотрела перед собой. – Императрица ясно дала понять, что первый наш долг – навести порядок в северных делах. Полагаю, если бы мы справились с этой задачей, нам, возможно, не пришлось бы более изображать брак.

Индрэ смотрел на неё и никак не мог понять, что чувствует: облегчение или разочарование.

– Императрица никогда не поверит в мою верность, – наконец сказал он.

Кэйтрин пожала плечами.

«Поверит, если я ей скажу», – подумала она, но говорить об этом вслух посчитала излишним.

Позавтракав, они разошлись по своим делам. Кэйтрин препоручила Индрэ заботам Амандин. Тот тут же спросил, куда делся его слуга, на что Кэйтрин лишь пожала плечами:

– Я не приставлена за ним следить. Надеюсь, что и он не будет приставлен следить за мной.

– Вы ничего не имеете против него? – помолчав, осторожно поинтересовался Индрэ, который всё ещё опасался, что Керве у него отберут – и в то же время не хотел демонстрировать супруге страх и тем самым отдавать в её руки власть над собой.

– Вам нужен будет слуга. Я пока не ставлю задачу приставить к вам своего – но лишь до тех пор, пока ваше поведение не вызывает у меня сомнений.

– Сомнений… – медленно произнёс Индрэ, и лицо Рудэны снова пронеслось у него перед глазами, – могу ли я попросить вас ознакомить меня с правилами?

– С чем? – по спине Кэйтрин пробежал холодок.

– Как должен вести себя супруг у вас в стране?

Кэйтрин поморщилась. Пожалуй, это было именно то, за что она не любила брак. Правила. Да.

– Во-первых, мы с вами давно уже живём в одной стране, – сказала она, – это первое правило, которое вам следует усвоить, и его установила не я, а Императрица и ваша мать. Они заключили договор шесть лет назад, и Белый шпиль на правах герцогства вошёл в состав Остеррайха. Вам, как его правителю, стыдно этого не знать.

Щёки Индрэ вспыхнули, но он промолчал.

– Во-вторых, со сводом правил, который называется «этикет», ознакомит вас Амандин. Я полагаю, вы найдёте в нём мало нового для себя, но кое-что может вам помочь.

С этими словами она отвернулась и готовилась уже уходить, когда Индрэ окликнул её.

– Графиня… Его имя Жольт. Вы сможете его найти?

Индрэ коснулся синяка, которому было уже не меньше трёх дней. Он в самом деле не помнил того, кто ударил его, и не винил ни в чём. Шла война. Куда сильнее задели его слова, которые были сказаны ему в тюрьме.

Кэйтрин кивнула.

– Его подвесят у вас под окном.

Пока Амандин показывала Индрэ дом, Кэйтрин спустилась на первый этаж и обнаружила, что в музыкальной комнате её уже ожидает Фабрис.

Без тени мыслей о том, каков будет предмет разговора – Фабрис и Клод наведывались к ней время от времени просто так – она распорядилась принести им кофе и устроилась в кресле напротив окна. С этого места она хорошо видела и гостя, и супруга, которому Амандин как раз показывала парк.

Пригубив горячий напиток, Фабрис поинтересовался:

– Как у тебя?

Кэйтрин одарила его насмешливым взглядом.

– Гораздо сложнее, чем позавчера. Почему никто не предупредил меня о том, что творится у Агнессы в голове?

– Никто не знает её так хорошо, как ты, – пожал плечами Фабрис, – я узнал имя невесты только вчера, когда ты меня пригласила. Да и… Что бы ты сделала?

– Скрылась бы с глаз, – твёрдо сказала Кэйтрин, – уехала бы на воды и вернулась, только когда герцог обрёл бы другую жену.

– Ну и зря, – заметил Фабрис и положил в рот канапе. – Тебе достался весьма выгодный кандидат в мужья.

– Не кандидат… муж.

– Вот видишь. Тебе даже не пришлось соблазнять его и впустую тратить слова.

Кэйтрин хмыкнула, давая понять, что не убеждена, но спорить ей лень. Они помолчали, но Кэйтрин отчётливо видела по лицу Фабриса, что тот хочет, но никак не решается ей о чём-то сказать.

– Ну, – поторопила она.

– Ты должна иметь в виду, что о том, что я сейчас скажу, не знает пока никто, кроме императрицы.

Кэйтрин кивнула.

– Сквозь эти стены подслушать нельзя, – сказала она.

– Так вот… – Фабрис наклонился к ней, – принцесса Рудэна не была казнена, – почти что шёпотом произнёс он.

– Что?.. – переспросила Кэйтрин, которая сразу же оценила весь масштаб новости, которую только что узнала. Принцесса Рудэна должна была погибнуть у буйствующей толпы на глазах – иначе никак. Иначе всегда останутся те, кто будет верить, что она жива, и кто пойдёт против императрицы с её именем на устах.