Последовала еще одна многозначительная пауза. Все с напряжением ждали, что же скажет он дальше. Казалось, в ожидании, в нетерпеливом стремлении узнать, наконец, истину, услышать, что же это за сокровище, которого, даже не подозревая об этом, мы лишились, все подались вперед; лица вытянулись, взгляды были не просто обращены к этому кудеснику, единственному в сей комнате – а может и во всем мире! – человеку, знающему страшный секрет. А Олег все молчал, словно собираясь с силами, словно это слово, что он собирается сказать, заветное, немыслимое, необъяснимое, было так велико, что не удавалось извлечь его из тайников сознания. И вот, наконец, он выдохнул, и с этим выдохом появилось, прозвучало это тайное, чего уже целую минуту ждали две дюжины ушей.
– Мы потеряли семью, – негромко сказал Олег.
Он глубоко вздохнул, рассеянно глядя перед собою, словно собирался с мыслями.
– Как-то, лет десять тому назад,– продолжал он, – я в течение года работал в школе соцработником. В это время мне пришлось познакомиться со многими детьми, узнать их проблемы, пообщаться с родителями. Точной статистики я не вел, но примерно могу сказать, что только четверть детей имели здоровые семьи. То есть там были оба родителя, они были не алкоголиками, не наркоманами… ну, всем понятно, о чем я. И могу сказать одно – дети из таких «неполноценных» семей были несчастливы. Сегодня у нас много благотворительных организаций, и когда я сам решил заняться благотворительностью, то знал, что буду заниматься именно проблемами семьи. Потому что все беды, все проблемы, которые у нас есть, имеют своим источником семью. Точнее ее отсутствие, разрушение. И ужаснейшее явление, которое приходится сегодня видеть, которое калечит жизни людей, несет невосполнимую утрату и генофонду нации, и просто созданию здоровой ячейки общества – это аборты. Мы можем этого не замечать, не отдавать себе в этом отчета, но аборты являются тем метафизическим злом, той невидимой проказой, которая сейчас поражает все общество в целом, и нас, как членов его, в частности…
– Слушай, Олег,– перебил его, наконец, вышедший из состояния транса Сергеич.– Мы здесь все состоим в организации, которая борется за запрет абортов. Я не понимаю, зачем ты все это объясняешь нам? Из присутствующих здесь никто не станет спорить с тобой, что аборт является злом. Метафизическим, физическим, каким угодно. Может ты просто уже объяснишь нам, зачем всех собрал?
Сергеич, видимо, испугался, что речь Олега, как обычно это бывало, затянется минут на сорок.
– Ты ничего не понимаешь! – завизжал обиженный Олег. – Это самое важное, определить проблему! Как можно лечить болезнь, не диагностировав ее правильно?!
– Да, действительно, Сережа. Олег все верно говорит. Давай дослушаем, что он хочет сказать, – заступилась за Вождя Рита.
Она была его горячей поклонницей и оправдывала во всех ситуациях, прав он был или не прав. А Олег чаще был не прав. Рита, некрасивая, крупная женщина, в свои сорок так и не сумев выйти замуж, все силы отдавала работе с Олегом. Она была, наверное, единственным человеком, одобрявшим все его начинания, да еще и преданная до глубины души. Не знаю, была ли это страстная привязанность к харизматическому человеку, который при своем красноречии и склонности к мистицизму мог бы стать создателем какой-нибудь восточной секты, или же Рите просто нужно было кому-то отдать свою любовь, самоотвержение, свои нереализованные инстинкты материнства, и она вместо мужа и детей окружала заботой и вниманием Олега. Как бы то ни было, Рита присутствовала на всех его мероприятиях: акциях, митингах, сборах подписей; бывала на всех наших многочисленных собраниях (а одно время Олег решил устраивать их каждую неделю, и каждый четверг обзванивал нас, требуя стопроцентного посещения); долгое время работала секретарем в его офисе.
Да, у Олега был офис: одна комната в ветхом двухэтажном домике под снос. Там стоял стол, компьютер, кресло, небольшой диванчик; на стенах висели афиши, проводимых им мероприятий, флаги организации «За жизнь». Сам Олег, вообще-то, к этой организации отношения не имел. Его «предприятие» называлось «Приволжский центр защиты семьи и материнства», а сам он представлялся менеджером по развитию. Но, насколько мне известно, в этом «Центре» кроме Олега никаких других сотрудников не было. Некоторое время, как я уже говорил, Рита работала там секретарем, но, поскольку платить ей Олегу было нечем, а без денег, невзирая даже на ее преданность и самоотвержение, прожить не удавалось, она вернулась на свое прежнее место.
– Хорошо, Олег, – сказал я, – Сергеич прав. Мы уже не раз слушали твою теорию о связи детоубийств с духовным состоянием России, и, думаю, все здесь в какой-то, большей или меньшей степени, разделяют твои убеждения. Но давай и в правду – поближе к делу.
Олег сидел, насупившись, и молчал. Наконец, после минуты неприятного молчания, продолжил.
– Ладно. Рита уже в курсе, а остальные знают только понаслышке. Мы приготовили новое мероприятие, которое кардинально изменит, можно сказать перевернет, нашу работу, – он опять начал заводиться и говорить с типичным для себя воодушевлением.– Так вот, как все здесь знают, организация «За запрет абортов», она же общероссийское движение «За жизнь», пытается решить проблему детоубийств, наводнивших нашу страну. То есть проблему абортов. Сначала было решено собрать сто тысяч подписей за запрет абортов и передать их в Думу. По наивности своей мы думали, что сто тысяч человек, выступивших против подобного зла – достаточная цифра, чтобы депутаты рассмотрели возможность законодательного запрета этого варварства в нашей стране. Оказалось, что на это никто даже не обратил внимания. Тогда было решено попробовать собрать миллион подписей, но выяснилось, что это не так просто. И главная трудность даже не в том, что в России не найдется столько противников абортов, а в том, что «За жизнь» – это некоммерческое движение, а обычные энтузиасты, которые хотят побороть страшный недуг нашего времени. У них нет ячеек по всей стране как у политических партий или крупных благотворительных фондов. Они бросают клич, на который откликаются различные общественные организации вроде нашего «Центра развития семьи», и устраивают акции по сбору подписей. Проблема в том, что мы действуем только в мегаполисах, где много благотворительных и волонтерских проектов. Поэтому мы проводим много акций, а толку от них мало. Мы проводим это все в одних и тех же городах, на одних и тех же центральных улицах и площадях, перед одними и теми же людьми. Из-за этого работа по сбору подписей не движется. Когда я размышлял об этом, меня осенила мысль, – и, говоря это, Олег приподнялся с кресла, как обычно с ним бывало, когда он в очередной раз делился с публикой какой-нибудь своей новой «великой» задумкой, – мне пришла в голову идея, – еще одна мхатовская пауза, – идея… о том, что нужно пробудить глубинку, необходимо идти к народу, просвещать не безучастных жителей столиц, а настоящий русский народ, тех, кто живет в селах или небольших городках. Там мы найдем понимание людей, которые откликнутся на наш призыв.
– Подожди, Олег, – опять остановил его восторженную речь Сергеич,– а каким образом собираешься ты «просвещать» глубинку. Пойти «по Руси» как Лев Толстой: лапти и котомка с подписными листами?
– Как же! – с ехидством ответил Олег. – Я, по-твоему, похож на дурака?
– Ты хочешь услышать честный ответ? – стараясь не рассмеяться спросил Сергеич.
Все опять разразились смехом. От былого очарования вдохновленной Олеговой речи не осталось следа.
– Ну, что с тобой такое? – с обидой тянул Олег. – Ты никак не хочешь серьезно заниматься делом.
– Ладно, Олег, извини, – примирительным тоном сказал Сергеич, – давай, поделись с нами твоим гениальным планом.
– Так вот. План состоит в следующем. Я договорился о серии выступлений известной самарской певицы Ольги Пыловой. Она даст несколько концертов в небольших райцентрах. Причем, абсолютно бесплатно. Мы будем сопровождать ее в этом маленьком туре. Мы разделимся на две части. Несколько человек войдут в мобильную группу. Эта группа заезжает в те села, которые окажутся у нас на пути, но где не намечено концертов Пыловой. Там мы будем показывать просветительский фильм о вреде абортов, общаться с местным населением, собирать подписи у тех, кто пришел на просмотр. Вторая, большая часть, едет с Пыловой, развешивает перед концертом флаги и транспаранты «За жизнь» и собирает подписи после концерта. Таким образом, мы охватим сразу несколько десятков населенных пунктов всего за две недели гастролей! – победоносно заключил Олег.
