Окошко стеклянной будочки захлопнулось. Охранник закрылся газетными страницами и вернулся к чтению, а Лера завернула за угол и пошла по коридору, в конце которого стояло пальмовое дерево в пластмассовом горшке.

Кругом царила сырая тишина. Только кофейный автомат гудел. Возле него стояла высокая девушка, стильно причесанная и ярко накрашенная. Она сунула в щель купюру и стала давить на кнопку, но автомат упрямился, хихикал, а кофе не давал.

Лера вызвала лифт. Едва раздвижные двери сомкнулись, а она нажала на цифру «пять», как единственная лампа замигала и погасла. И от железных содроганий кабины бросило в нервную дрожь, а после резкой остановки вообще показалось – все, застряла.

Но нет, лифт открыл двери на пятом этаже. Лера выбежала из кабины в коридор и, следуя указателям на стене, свернула направо. Она шла мимо одинаковых обитых темным ламинатом дверей, на которых номера менялись в порядке возрастания. Пятьсот, пятьсот один, пятьсот два…

Лера искала офис с номером «пятьсот шесть».

«У Пака есть песня с таким названием».

Леру кольнуло. Песня, где нет припева и где замедленная струнная партия переходит в сверхбыстрое агрессивное соло гитариста, а Пак, под негромкие звуки фортепиано в самом конце, томным голосом просит ангела с небес услышать его.

«Это знак», – подумала Лера и ускорила шаг.

Пятьсот три, пятьсот четыре…

Пак… Призрак Пака соткался из воздуха и бледным пальцем указал на желтую ручку и на криво прибитые к двери офиса цифры – пять, ноль и шесть. Лере показалось, что ноль скорее на букву «О» похож, чем на цифру. Слишком широкий, округлый.

Постучать она забыла и нажала на ручку. Дверь поддалась и приоткрылась. Лера увидела сидящего на краешке стола Олега. Мраморный бюст Пака будто бы ожил, получил тело, ноги, руки, оделся в скроенный по фигуре костюм, сбежал из ДК и устроился на работу в детективное агентство.

Те же волосы, кучерявые и модно зачесанные, как у Пака. Те же глаза, только карие, такой же длинный нос, но без волнующей воображение горбинки, тот же длинный рот и мускулистые плечи. Казалось, что Олега, как и бюст Пака, изваяли из лучшего мрамора на свете. Настолько одноклассник был гладок и безупречен.

И вполне себе живой Пак–Олег жестикулировал, улыбался, сиял и весь был обращен к неподвижной спинке черного кресла. Кто сидел в нем, Лера не видела, но лицо Олега после каждой произнесенной им реплики таяло от нежности, во взгляде читалась чувственная сладость, а мягко звучащий голос был столь участливым, что Лера на минуту подумала, что Олега пришла проведать жена или возлюбленная.

Лера погрустнела, посчитав себя лишней. Уже собиралась тихонько попятиться и подождать в коридоре. Но тут увидела, что на высокий подлокотник черного кресла опустилась мужская рука, гладко выбритая как у манекена.

– Ой! – прошептала Лера и поняла, что поцелуй Олега с молодым лейтенантом во время выпускного не был забавной шуткой.

Она попятилась и споткнулась. Но ее никто не услышал. Олег так и не повернулся, а сидящий в кресле лениво смял конфетный фантик и бросил в чистейшую пепельницу.

– Да, да, – произнес он. Приподнял два пальца с безупречным маникюром и на полусогнутом мизинце блеснуло золотое кольцо. – Только Европа, страну выберем, когда она официально подпишет отказ. Ты же звонил? Договаривался?

– Конечно. Представляешь, сама позвонила!

Собеседник Олега рассмеялся и сказал:

– Желание желанием, а реальность реальностью.

Лера сглотнула слюну.

– Она зайдет сегодня.

– Ну, ну.

– Все будет гуд, Костик.

Тут Костик повернулся в своем кресле к Лере и, весь такой ухоженный и холеный, замерцал под светом ламп. Темные волосы были выстрижены острыми прядками, а на высокий лоб падала длинная челка и лезла в янтарные глаза, выразительно подведенные черным карандашом.

А Олег говорил и говорил. И Костик, моргая длинными, накрашенными ресницами, слушал его, лениво вращался в кресле и не замечал стоявшую за дверями Леру.

Уставшая, обессиленная Лера засмотрелась на них, машинально переступила порог и прижалась к стеллажу, где стояли золотые и серебряные кубки, грамоты в деревянных рамочках и всякие затейливые безделушки. Вдруг от одного неловкого движения Леры керамическая статуэтка грохнулась на пол.

– О, ты уже тут? – спросил дёрнувшийся Олег и прищурился. – Проходи.

– Олежек, недолго только, мы клиента ждем, – напомнил Костик, покачивая красивую кожаную сандалию на кончике большого пальца. На узкой щиколотке блеснула золотая цепочка.

Лера неохотно подошла к столу и присела в ярко-желтое гостевое кресло напротив Костика.

– Про Ниро Вульфа читала? – самодовольно спросил Олег. – Там тоже кресла для посетителей желтые.

Лера поежилась. Стало холодно. Невидимый Пак, ее защитник, который беззвучной песней помогал справиться с волнением, куда–то пропал.

– Вот видишь, Костик, – с нежностью сказал Олег. – Я же говорил шнеле все будет. Вот и гуд. Зачем пожаловала? – обратился он к Лере.

– Я? – переспросила Лера, опешив от недоброжелательного тона.

– Ну не я же!

Олег переглянулся с Костиком и Лера уловила в их взглядах подтекст. Эти двое будто бы мыслями обменялись. Олег кивнул, а Костик улыбнулся и по–особенному посмотрел на друга.

– Мне… мне помощь нужна…, – невнятно пробормотала Лера.

– Помощь?

Олег с важностью занял хозяйское место за большим письменным столом. Взгляд Олега мазнул по Лере, и она спрятала под сумку обе руки. Олег свои не прятал. Уперся локтями в подлокотники. Лера глаз не могла отвести от длинных пальцев, как у Пака, и пальцы барабанили по ярко-синей коже кресла в ритм песни с последнего диска «VictoryGA». На мизинце Олега поблескивало кольцо, такое же, как у Костика.

Леру от недомолвок бросило в озноб.

– Значит вы Лера? – спросил Костик и сложил обе ладони домиком.

– Да.

– Так вот, Лера. Что мы хотим вам предложить…

Костик не успел договорить. Олег резко стукнул кулаком по обширной столешнице и перебил его:

– Костик, я сам!

– Нет, Олежек. Не стоит упускать момент. Раз Лера пришла. Олег рассказал, в какую ситуацию мы попали?

– Костик, – засмущался Олег. – Подожди.

– Олежек, что такое?

– Да понимаешь…

Олег свел тонко выщипанные брови. Его глаза забегали. Пальцы забили по подлокотнику невпопад. Личная музыка будто бы замедлилась, стала тревожной.

А Костик сохранял внешнее спокойствие. Ни один мускул не дрогнул на безмятежном лице.

Олег нажал на кнопку на панели стола. Что–то сказал вполголоса. Лера попыталась разобрать, но не вышло. Она осторожно осмотрелась и увидела на стенах несколько фотографий в рамках. Похоже, Костик и Олег часто путешествовали по Европе. Они позировали в обнимку на фоне светящихся в ночи кабинок Лондонского колеса обозрения. Гуляли, держась за руки, по улочкам Парижа. Загорали в знойный полдень на скамейке у Ратуши в Стокгольме.

– Мой отец состоятельный человек, – небрежно произнес Костик. – Крупная сумма денег завещана сыну, которого пока у меня нет.

– Не шнеле, Костик, – бормотал под нос Олег. – Не гуд.

Но Костик продолжал говорить. Он смотрел на Леру и обстоятельно рассказывал о порядках и законах в странах, где, как поняла Лера, ему и Олегу разрешат иметь детей.

– Вам нужен сын? – перебила Костика Лера. – При чем тут я?

Костик не успел ответить. Дверь со скрипом приоткрылась. В кабинет зашел высокий мужчина с круглыми глазами и мягкими светлыми кудрями. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом. На шее пестрел платок. Мужчина держал поднос. А когда увидел Леру нахмурил бесцветные брови.

«Кофе…», – догадалась Лера. Ароматный, пряного сиропа не пожалели, и пенка. Плотная, густая, бело–коричневая.

– Вы то как раз и при чем, – задумчиво произнес Костик.

Лера взяла ближнюю к ней чашку, отпила из нее немного и обожгла язык, настолько кофе оказался горячим.

– Костик! Давай не сейчас. Лучше пусть Лера скажет, зачем мы ей понадобились, – встрял Олег.