– Ваш Пак только фанатов дразнить обожает, – произнес он с сарказмом. – Вы рты разинете, ждете у отеля, а Паку и дела до вас нет. Его музыка – пресная, ванильная, сахарная, под такую только шарики запускать и блестки разбрасывать, на радость полному стадиону идиотов.
– Макс, перестань. – Лера с трудом подбирала слова. – Пак, в отличие о многих других, умеет петь.
Если бы не новая песня Максима о сыне Павлике, она бы соображала быстрее, и не пришлось бы безмолвно просить поддержки у Славика. Славик заметил, что губы Леры стали сухими, и протянул пластиковую бутылку с водой. Уже без крышки. Лера стала пить. Вода освежала, возвращала уверенность и бодрый настрой.
– Голос Пака не обработан электронными программами, – уже четче сказала Лера. – Пак держит ноту, опевает, растягивает.
– Похвали звукорежиссера, – Максим сел на усилитель и вытянул длинные ноги. Кто–то пролил воду на грубое дерево пола, подошвы попали в лужу. – Немного умения, и курица запоет и полушепотом, и с придыханием.
– Макс, ну хватит уже, – возмутился Славик. – Пак действительно умеет петь, и об этом известно всем.
– Умел, – хмыкнул Максим. – Лер, а детей с кем оставишь? Кто будет сидеть с Павликом и Кристиной?
– Мама.
– Мам-а-а-а… – протянул Максим. – У мамы твоей ток–шоу с восемнадцати до двадцати. Попробуй, заставь выключить телевизор.
– Она не откажет.
– Ребята! – Славик встал между Лерой и Максимом. – Лично я на концерт пойду. Если дело в деньгах, папаня оплатит. А давайте пойдем всей компанией. Я еще друзей приведу. Это же праздник, Макс!
– Дело не в деньгах, Слава, – ответил Максим и отвернулся.
Нет, Паркер Джонс никогда не перестанет беспокоить. Никогда. На плече Максима татуировка с названием любимой песни «VictoryGA», и буквы никак не свести. Мастер тату недавно вынес вердикт. Теперь вот всю жизнь смотреть на вычурный шрифт: и в ванной, и в спальне, где висит широченное зеркало… От Пака не спрятаться. Теперь даже вагоны метро запестрят яркими афишами. А дома Лера без конца будет крутить свой обруч под ритмичные мелодии «VictoryGA».
Сполна хватает, что присутствие Пака без конца проявляется в их собственных мотивах. Призрачные ноты, гармонии и ритмы, не осознанно перетянутые из ранних альбомов.
Нет, это отец Славика предложил играть в стиле Пака. Чиф, как называет его вся группа, спонсор, менеджер, первым уловил в мелодиях Максима трезвучия, как у Пака и моментально принял решение:
– Стоп! Играем так и только так…
Теперь Максима будто бы душили, заставляя петь чужим голосом. Он не особо и противился. Нужно было зарабатывать на семью. Он терпел, когда теща сидела перед телевизором и упрекала, что зятя–музыканта на телевидение не зовут. Не сопротивлялся, когда Лерка сравнивала его внешность с внешностью Пака, измеряла сантиметром не только толщину и длину носа, но и искала у него, Максима, горбинку, такую же как у Пака.
Положит на подушку журнал с фотографией Пака, повернет голову Максима в профиль и сравнивает.
И в спальне до сегодняшнего утра висели постеры Пака. Максим не выдержал. Содрал их все до одного. Потом пришел на репетицию, а в ДК вдруг бюст появился. Хорошо, шарфик лежал в чехле для гитары.
– Макс! Макс! Ау! Макс!
Голос Славика вытащил Максима из задумчивости. Пак остался там, по ту сторону воображения, мертвый, живой, недоступный. Все чаще он проскальзывал в их с Лерой жизнь и внезапным своим появлением пугал.
Обычно это случалось ночью. Максу казалось, что лицо Пака маской прирастает к его собственному лицу, и Лера видит не густые брови и длинный нос мужа, а хрустальные глаза с дьявольским огоньком в черных зрачках. После лицо отслаивалось. Лицо смеялось, лицо плавало по комнате, лицо приказывало разбить стену реальности и следовать за ним…
– Нет!
– Что «нет»? – возмутился Славик. – Решено. Идут все. Я беру билеты. Пятнадцать штук. Компания у нас большая.
Максим вздохнул. Лера сидела рядом со Славиком и взволнованно наблюдала, как его соло–гитарист разбирается с сайтом, куда вот–вот организаторы концерта «VictoryGA» выкинут билеты. Как он там регистрируется и ругается, если палец вдруг попадет не на ту кнопку.
– У меня Марина, Иришка и Светка, – Лера поочередно загибала пальцы. – Нет, постой, Маринке два купи. У нее парень вроде есть теперь.
– Заметано! – Славик и Лера ударились ладонями.
Поникший Максим слез с усилителя и сел на холодный пол. Чего–то не хватало. Понять бы, чего? Голова распухла. Для пения не оставалось сил. Посторонние мысли мешали.
– Я с вами, – вдруг сказал Максим и увидел, что в глазах Леры заблестел благодарный огонек.
– Круто же было в Варшаве? – напомнил Славик. – В тот год ездили ты и я из нашей группы. Теперь мы вместе. Команда. Говорят, Пак звучит в новом туре нереально.
– Скорее, гитара Пака, – поправил Славика Максим.
– Нет, Пак… Он!!! Если бы не его руки, голова, умение сделать сначала так, а потом так…
– Вы…
– Да брось, Макс, – Славик оставил возню с телефоном и торжественно приклеил к своей гитаре вторую эмблему «VictoryGA», взятую из журнала Леры. – Сам же пытаешься играть в стиле Пака. Так ведь?
– А вот и нет. Я хочу быть собой… Рискнул и отправил наши записи в Лондон. На днях ответ должен прийти.
– Ага. Долго будешь ждать, дружище… Бритам ты даром не сдался. У них свои Паки кругом.
Максиму захотелось крикнуть: «Замолчи!». Но он боялся потерять группу. Верных и преданных друзей. Как и Леру, ее он тоже потерять не мог.
– Пак говорит, что обожает Россию, – прочитал Славик. – Пак хочет понять, чем мы живем и что нам интересно.
– Врет он все, – перебил друга Максим.
– Написано так.
– Покажи.
Максим пробежал взглядом по странице.
– Говорит, у россиян отличный музыкальный вкус, а сам даже не смог толком перечислить артистов, у которых много поклонников.
Максим хотел читать дальше, но увидел фотографию. Пак стоял на крыльце своего особняка в смокинге, бабочке и босиком.
– Да-а-а, – протянул Максим. – Гусь лапчатый.
– Сам ты гусь, – обиделся Славик.
– Время, Славик, – вмешалась в разговор Лера и постучала пальцем по своему запястью.
– Точно, – Славик подключился к интернету и перешел по ссылке на нужный сайт.
А Максим стал ходить из угла в угол. Изредка он поглядывал на гитару в стойке, на допотопный комбик-усилитель. Нужно репетировать, искать звук для песни, а при Лере, когда она или смотрит с укором, или думает о концерте несравненного Пака, и не заставишь инструмент звучать, как нужно.
– Здесь, Славик. Желтая кнопочка и F5.
– Да вижу я. Вот… – Славик удерживал курсор на кнопке «добавить», чтобы сразу, на первых секундах, обновить страницу и отложить в корзину нужные билеты. – Есть! – Славик поднял указательный палец.
Лицо Леры просветлело. Но она не встала, не подошла к нему, своему мужу. Максим в эту минуту как будто перестал для нее существовать. В мыслях Леры был только Пак и его горбинка. И Максим еще больше обозлился на своего звездного соперника.
– Десять минут первого. А sold out не предвидится, – с презрением сказал он.
– Да подожди, Макс. Не все проснулись. Сбился из–за тебя! Так, сорок два семьдесят шесть… – Славик вводил данные банковской карточки, а Лера с воодушевлением за ним наблюдала.
– Ну–ну…, – Максим ушел к окну.
Когда он покупал билеты на варшавский концерт «VictoryGA», ему пришлось соревноваться в ловкости и скорости с многочисленными конкурентами. Он и Лере ничего не говорил, пока на почту не пришли e–tickets.
Как же кружилась она по залитой солнечным светом спальне, когда узнала о поездке. И поцеловала его, горячо и страстно, и бросила свой обруч на коврик, и взяла за руки и закружила вместе с собой. Лера уже мысленно была в Варшаве, она никогда не видела старый город, но смогла представить его. Она воодушевленно описывала башню с черной полукруглой крышей, навесной мост через реку и тот самый стадион, где должен был состояться концерт «VictoryGA». Пак со своими портретами еще не поселился в их квартире, не было его и в ДК. Славик не привел на репетицию отца, и группа играла только свою музыку.
