– Олежек, самое главное не поддаваться эмоциям сейчас и с Лерой быть обходительным, вежливым.
– Да понял я, – воскликнул Олег.
– И нужно договориться с ней о встречах с Павликом. Мы будем гулять с мальчиком, забросаем его подарками. Музыканту много нужно. Современный компьютер, программы и примочки всякие, электропианино… Веронику к делу привлечем, если потребуется. А Лера… Лера сбежит после московского концерта с Паркером Джонсом. И Павлик не так болезненно к этому отнесется, если полюбит нас, привяжется к нам…
– Сделаем, – улыбнулся Олег. – Не переживай.
Буквально в тот же день детективное агентство приступило к работе. На протяжении двух часов Костик не отходил от компьютера, пытался найти в сети заметки о личной жизни Паркера Джонса.
– Олежек, он что из наших? Ничего нет. Только бешеные европейские или американские фанатки бросаются под лимузин или виснут у Паркера Джонса на шее где–то за кулисами! И все как одна в рваных джинсах и в майках с его портретом!
– Быть такого не может. Паркер Джонс – точно не наш. Поищи еще, Костик.
Костик вздохнул и ввел в строке название зарубежного поисковика. Следующие два часа он потратил на просмотр статей на англоязычных сайтах и только ближе к вечеру показал Олегу одну интересную фотографию.
– На эту глянь, Олежек. Есть что–то общее с Леркой. Только эта девица не серая забитая мышка, а вполне себе страстная и обаятельная женщина. Паркер Джонс был влюблен в нее. Она работала у него второй ассистенткой. Где мисс Софи сейчас неясно, но ты запиши, Олежек…
– Подожди, Костик!
Олег раскрыл блокнот и жестом показал, что он готов записывать.
– Волосы строго до плеч, – диктовал Костик. – По цвету – светло–русые. Глаза – серые. Ага… У Лерки такие же. Супер. Платье с открытыми плечами, не слишком длинное. Желательно – белое. Макияж у оригинала не слишком яркий, но мы добавим красок. Глаза необходимо строго черной подводкой, а не карандашом подкрасить, чтобы взгляд околдовывал. Все записал?
Олег кивнул и закрыл блокнот.
– Теперь нужно придумать, как мы этого Паркера выследим, – сказал он. – Ну чтобы с Леркой свести.
– Конечно! – воскликнул Костик и снова защелкал по клавишам.
Мгновенно, практически синхронно, у обоих появились идеи, кому позвонить и как узнать, где можно будет застать Паркера Джонса в Москве во время его визита.
Костик предложил мента, их покровителя, теперь подполковника. Олег знакомого официанта Гоху в Поднебесном. Олег почему–то сразу догадался, что мега–звезду вроде Паркера Джонса повезут тусить именно в этот клуб.
Сначала Гохе позвонил Костик. Договорился с ним о встрече. Уже дома приоделся, надушился и тайком от ревнивого Олега сбегал со смазливым официантом на свидание, но о визите Паркера Джонса так ничего и не узнал.
Утром Олег принялся звонить сам. И не Гохе, а сразу в компанию «VAS», крупнейшее московское концертное агентство. Олег притворился директором одного известного певца, имя ему подсказал Гоха, после обеда лично явился в «VAS», нашел там секретаршу ведущего промоутера, который занимался букингом зарубежных артистов и сам, по ее словам, планировал программу приема Паркера Джонса.
Немного полюбезничал с пухленькой девицей (кому-то ее формы показались бы соблазнительными, но Олегу она напомнила тесто в кадушке), сводил девушку на свидание в Поднебесный и на следующее утро благодарная секретарша мигом свела его со своим шефом.
И за две личных встречи в одном пафосном ресторане «новый приятель» Олега выложил о визите рок – звезды все, что знал:
– Запоминай, Олежек. Посадка в вип–терминале аэропорта Внуково, поздний завтрак в отеле, закрытый ужин, preparty в Поднебесном, там же встреча с победительницей конкурса meet&great, саундчек, выступление разогревающей группы, концерт «VictoryGA», afterparty в Поднебесном, самолет в Новосибирск… Пометка – под окнами отеля обязательно должны быть фанаты! Круглосуточно.
– Круто, чувак! – воскликнул Олег, довольный тем, что в его ежедневнике появилась программа визита Паркера Джонса.
– Если что–то изменится, звякну, – пообещал ведущий промоутер.
V
Лера шла по улице, обсаженной кленами. Щебетали птицы. Сквозь молодую листву проглядывало ясное небо. Еще вчера она бы наслаждалась тугими пестрыми тюльпанами и дурманящим запахом черемухи. Сегодня было не так. Лере казалось, что зелень поникла, а щебетание птиц было похоже на металлический стрекот ножниц.
И Пак в наушниках тихо напевал что–то грустное и меланхолическое, а Лера не прислушивалась. Вспоминала, как кричал Олег:
«Павлик мой сын! Мой!».
Лера вздрогнула, сняла наушники и спрятала плеер в сумочку. На скамейке под высоченными липами сидели двое. Один усатый, со сведёнными в суровую линию бровями на смугло–румяном лице, ковырялся в телефоне. Второй, в светлой бейсболке и со сломанным носом, прятал толстые руки в оттопыренных карманах ветровки и смотрел то на мусор, валявшийся у него под ногами, то на яркую растяжку с рекламой кухонного гарнитура, то на Леру.
Лера остановилась у входа в музыкальную школу. Сначала из открытых окон донеслись протяжные звуки скрипки. Затем кто–то отчаянно заколотил по клавишам и фортепиано загремело, застонало. Потом был голос. Высокий, лиричный. Пела незнакомая девочка.
Лера спиной чувствовала, что двое смотрят на нее. Мир благоухающей весны окончательно померк. Она позвонила Олегу.
– Слу-у-у-шаю, – пропел одноклассник.
– Я разрешу тебе и Костику увидеться с Павликом. Только прикажи своим людям уйти. Не нужно следить.
– А, заметила, значит. Тогда говори, когда приведешь Павлика. И Костик снимет наружку. Временно.
– Суббота, – нехотя пробормотала Лера.
– Суббота так суббота. Еще позвоню. Не ответишь шнеле, так мужу наберу.
В трубке раздались протяжные гудки. Сидящие на лавочке зашевелились. Тот, кто ковырялся в телефоне, услышал вызов и поднес аппарат к уху, а тот, кто в бейсболке вытянул шею, прислушиваясь к разговору. Лера догадалась, что шпионам позвонил Костик. Потом оба лениво поднялись и вразвалку побрели прочь.
Лера с облегчением вздохнула. Она открыла дверь, переступила через высокую ступеньку–порог и оказалась в просторном холле с высокими потолками, где ярко и мертвенно горели лампы дневного света, а на деревянных скрипящих половицах лежала затертая ковровая дорожка.
Лера присела на низкую скамеечку у раздевалки. Хлопнули одновременно двери классов, расположенных рядом с учительской. В коридор выбежали ученики и один за другим понеслись, галдя, открывать шкафчики.
А Лере показалось, что кто–то поет совсем близко. Голосом Пака. Она заозиралась, но никого не увидела.
Тут ее дернули за руку.
– Павлик! – Лера обняла сына и поняла, что никому она его не отдаст.
– Мама, ты представляешь! – выпалил Павлик. Глаза у него загорелись ярко–ярко, а лицо засветилось. И посмотрел он на Леру, как Пак на фотографиях в журнале. Весело и приветливо. – Я впервые отобрался на конкурс пианистов. Только все лето нужно будет заниматься.
– Здорово, сынок, – Лера потрепала сына по русой макушке и поднялась на ноги. – Я рада. И папа будет тоже очень рад.
Тут Лера снова услышала музыку.
– Посиди здесь немного. Я сейчас, – сказала она и пошла как завороженная на фортепианные звуки, доносившиеся из класса напротив раздевалки.
На минуту показалось, что самый настоящий Пак нашел на Варшавском стадионе письмо, прочел, проникся просьбами фанатки, быстро купил билет на самолет, тайно прилетел в Москву, в музыкальной школе отыскал фортепиано, сел за инструмент и стал играть концовку из песни «506». И тихая мелодия звала, а голос вел по тоннелю на свет.
Лера осторожно заглянула в класс. Пака не увидела, но разглядела на подоконнике засохшую фиалку в горшке, толстый слой пыли на закрытой крышке рояля, высокие книжные шкафы и девочку с косичками лет восьми, со скрипкой. Ученица, прикрыв глаза и напрягая лоб, старательно водила смычком по струнам, а ее преподаватель, сидевший на стуле к Лере спиной, говорил отрывисто «раз и, два и, три и» и счетом помогал не сбиваться с ритма.
