И вот сегодня Эшли впервые подошла к нему днем и попросила его помочь.

— Как у тебя дела, Ремус? — спросила Эшли, вместо ответа на вопрос.

— У меня хорошо, — ответил Ремус, про себя думая о предстоящем полнолунии и что это очень далеко от «хорошо». — А как твои дела?

— Нормально, — вздохнула Эшли.

Ремус заметил, что ее что-то очень беспокоит, но она никак не решается сказать. Он бы мог аккуратно вывести ее на разговор, но сейчас все его мысли были заняты болью во всем теле и резкими перепадами температуры, его знобило и лихорадило. Чужие чувства — это последнее, что волновало его в данный момент. Полнолуние будет уже ночью и Эшли выбрала самое неудачное время для разговора.

— Какие-то проблемы с Ноттом? — спросил Ремус.

— О, нет-нет, с ним никаких проблем, я с ним вообще не пересекаюсь, к счастью, — протараторила она. — Я просто подумала, знаешь… — Эшли слегка покраснела и смущенно опустила глаза, — ты бы не хотел в выходные погулять? Со мной.

Ремус почувствовал, как его сердце оборвалось и со свистом полетело вниз.

Ему нравилась Эшли, нравилась ее доброта и детская наивность. Нравилась ее очаровательная улыбка и светлые глаза. От ее лучистого взгляда и нежного голоса у него на душе становилось тепло и спокойно. Но он ни на секунду не позволял себе допускать мысль, что у него с ней может что-то быть. Он запрещал себе думать о ней и мечтать, постоянно напоминая, что у такого, как он, ничего не может быть с такой, как Эшли. Он всегда старался держаться от нее на расстоянии, не подходить лишний раз в коридоре, когда они там сталкивались, и не смотреть в ее сторону в Большом зале. Но каждый раз, когда он встречался с ней взглядом, в его душе словно цветы расцветали. В такие моменты он всегда особенно остро ненавидел свою сущность и свою судьбу. Он искренне надеялся, что не нравится Эшли, ему от этого было бы только легче. Он был уверен, что делает все, чтобы не вызывать у нее лишнего интереса, поэтому ее предложение погулять застало его врасплох. И подарило крошечную надежду, которой было совсем не место в его душе.

Видимо, ответ отобразился на его лице, потому что Эшли тут же смертельно побледнела и добавила:

— Как друзья, Ремус, — она неуверенно улыбалась и без конца теребила кончик длинной косы, — погулять, просто, как друзья?

Разум твердил ему, что надо сразу дать ей понять, что никаких прогулок не будет, даже просто, как друзья. Но ему так хотелось провести с ней хотя бы немного времени. Чуть больше, чем приветствие по утрам в Большом зале и мимолетные взгляды в коридорах замка.

В конце концов, он и раньше встречался с девушками. Конечно, это ни к чему серьезному не приводило, потому что Ремус не давал этому зайти слишком далеко в эмоциональном плане, он всегда держал все под контролем, не позволяя ни себе, ни девушке влюбиться или привязаться. Хотя и до постели дело пару раз доходило, но для него эти воспоминания были слишком болезненными. И подобные отношения с Эшли казались ему неприемлемыми.

Промучившись в сомнениях, он убедил себя, что это всего лишь прогулка, и он сможет все вовремя остановить, Ремус согласился.

— Как друзья, — он кивнул и вымученно улыбнулся, — тогда в воскресенье?

Эшли испытала явное облегчение и широко улыбнулась.

— Договорились! — она махнула рукой в сторону озера, — может, пройдемся? Ты никуда не торопишься?

Гулять прямо сейчас Ремусу совершенно не хотелось, но видеть печальное личико Эшли не мог, поэтому он согласился и они пошли вниз к озеру.

Эшли безумолку болтала, рассказывая о своем любимом предмете — Чарах, о своем нелюбимом предмете — Защите от темных искусств, о своей подружке Барбаре, которой в этом году купили навороченный хрустальный шар для прорицаний. Рассказывала о своих летних каникулах, когда она с родителями ездила в Италию и кратко пересказала их экскурсионную программу. Рассказала о том, что ее папа волшебник, а мама магла и что у нее есть два старших брата, один из которых тоже волшебник и сейчас работает в Министерстве. Рассказывала о том, что она очень любит шоколадные котелки и терпеть не может лакричные палочки, а на тыквенный сок у нее аллергия.

Ремус только успевал удивляться, как она ловко перепрыгивает с темы на тему и при этом даже не делает передышку, говоря на одном дыхании.

— А еще я много говорю, когда нервничаю, — выпалила она. Ремуса это позабавило, он улыбнулся и хотел ответить, что это довольно мило, но Эшли уже говорила совсем на другую тему.

Кажется, ей и собеседник не нужен.

Ремуса накрыла очередная волна боли в теле, и он с трудом удержался, чтобы не скривиться. Эшли, к счастью, ничего не заметила. Его вновь бросило в жар и на лбу выступил пот. Он постарался его незаметно утереть рукавом мантии и сказал Эшли, что им пора возвращаться в замок. Он из последних сил держался, чтобы не говорить грубо и резко, чтобы не обидеть ее и дать понять, что что-то не так. Ремус через силу улыбался и как мог, поддерживал разговор, молясь, чтобы все это побыстрее закончилось.

Уже поднимаясь по склону к замку, Ремус заметил возле хижины Хагрида Бланк и сидящего в ее ногах черного пса, в котором без труда узнавался Бродяга.

Что он творит?

Ремус занервничал. Он знал, что Хагрид считает того обычным бродячим псом и зовет его Нил, но что известно Софии он не представлял. Одному Мерлину известно, что творится в голове Сириуса. Он вполне мог раскрыть ей их тайну, а в этом случае и то, что Ремус оборотень.

Хотя вряд ли София бы так спокойно сидела и гладила его, если бы знала, что это Сириус.

…нет, Сириус, все-таки, не стал бы ей говорить…наверное. Хотя, он при виде нее совсем с катушек слетает.

Ремус постарался убедить себя, что Сириус бы так не поступил, но у него это плохо получилось. До полнолуния оставалось несколько часов, нервозность и раздражение постоянно возрастали и мешали нормально соображать.

Зайдя в Большой зал, он попрощался с Эшли и пошел до своего места, где уже сидели Северус и Джеймс.

— Что от тебя хотел наш пуффендуйский ангел? — Джеймс расплылся в хитрой улыбке.

— Зовет гулять, — вздохнул Ремус и, заметив восторженный взгляд Джеймса, добавил, — по-дружески.

— Ну, сейчас по-дружески, а потом и не только, — Джеймс поиграл бровями и подмигнул ему.

— Прекрати, Джеймс, ты знаешь, этому не бывать, — устало произнес Ремус. Все свои эмоциональные силы он потратил на разговор с Эшли и сейчас с радостью бы помолчал или вовсе остался один.

Джеймсу, к счастью, хватило такта не продолжать эту тему, видя предполнолунные страдания друга.

Не успел Ремус приступить к еде, как в Большом зале появился Сириус, который сверкал, словно новенький галлеон.

— Итак, у кого какие планы на субботу? — спросил радостный Сириус, чуть ли не с разбегу усаживаясь за скамейку.

— Я буду в лаборатории, — ответил Северус.

— Я до вечера проваляюсь в Больничном крыле, — проворчал Ремус. — Как и всегда после полнолуния. Ничего нового.

— Я на игру иду, слизни против пернатых — это будет интересно! У когтевранцев пара новых игроков, надо их посмотреть в деле, да и капитан сменился, вдруг он тактику поменял. А ты разве не идешь со мной? — спросил Джеймс у Сириуса.

— Иду, иду, — кивнул Сириус, продолжая улыбаться во весь рот.

— А что это ты такой счастливый? — спросил Северус, с подозрением глядя на него.

— Вот именно, в нашей компании полагается быть несчастным, — чуть слышно сказал Ремус, но все проигнорировали эту реплику, уже привыкшие к его плохому настроению в эти дни.

— День сегодня хороший, — пожал плечами Сириус, все еще светясь от радости.

— Просто одному песику почесали за ушком, он и растаял, — не удержался Ремус. Контролировал он уже себя с трудом, но встретившись взглядом с Сириусом, почувствовал легкий укор.

— В смысле? — нахмурился Джеймс.

— Это я так…образно выразился, — постарался замять тему Ремус.

— Ты же знаешь, Джеймс, — подхватил Сириус, — время полнолуний мое любимое, вот я и радуюсь.