Блэк.

Одно упоминание ненавистной фамилии вызывало в Софии волну неконтролируемого гнева. Блэк крепко засел ей в душу еще с первых дней и не давал ей покоя все это время.

В Блэке ее раздражало все. Начиная с его чистокровной, идеальной до последней черточки, физиономии и заканчивая его наглостью, самовлюбленностью и жестокостью.

Она была уверена, что идея нападения Снейпа на нее принадлежала Блэку. София не знала, что удалось увидеть Снейпу, все произошло слишком неожиданно, к тому же, Снейп оказался весьма талантлив в легилименции и действовал очень чисто и аккуратно. Она лишь переживала, что он мог увидеть что-то, касающееся Джори, поскольку мысли о нем были всегда на поверхности. И волновалась, что теперь Блэк будет это использовать против нее. Если бы это случилось, если бы он хоть словом обмолвился о Джори, София бы этого не пережила и задушила Блэка своими руками. Она не хотела, чтобы он своим грязным языком марал светлую память о Джори.

Глядя на Блэка, на то, как он ведет себя с окружающими, словно барин, и то, с каким снисхождением общается с другими, София чувствовала раздражение каждой клеточкой своего тела. Она не понимала, почему девушки бегают за ним, когда он общается с ними, словно с грязью. Не понимала, почему младшекурсники смотрят на него с обожанием. Не понимала, почему профессора закрывают глаза на его хамское и неуважительное отношение.

Его вечные подколки, недвусмысленные намеки и унижения выводили ее из себя. Каждую минуту, находясь на уроках или в коридорах школы, она ожидала нападения. Каждый раз Блэк, если был не занят обжиманиями с какой-нибудь девицей, не упускал случая поддеть ее, отпустить нелестный комментарий или стащить ленту из волос. Он постоянно проезжался по ее магическим способностям и по ее внешности. И если со своей внешностью София с трудом, но смирилась, то слышать о своей бесполезности было чертовски неприятно. Ненависть к Блэку росла в геометрической прогрессии и София знала, не за горами тот день, когда она сорвется.

С трудом подавив разгоравшуюся в груди ярость и заставив себя не думать о Блэке, София снова нашла глазами Эванс и Поттера. Их счастливый вид ее умиротворял и успокаивал. Сейчас Поттер что-то говорил Эванс с непривычно серьезным для него лицом, а она счастливо улыбалась. В тот же миг он ее подхватил и, покружив вокруг себя, повалился с ней в траву, скрывшись с глаз. Казалось, Джеймс и Лили встречались целую вечность. Софии еще не приходилось видеть столь гармоничную пару.

София вздохнула и достала укулеле. Она не играла с приезда в Хогвартс и сейчас хотела наверстать упущенное.

Она пару минут бессмысленно перебирала струнами, давая рукам привыкнуть, и вполголоса запела свою любимую песню.

Des yeux qui font baisser les miens Un rire qui se perd sur sa bouche

Voilà le portrait sans retouche

De l’homme auquel j’appartiens

Quand il me prendre dans ses bras,

Il me parle tout bas

Je vois la vie en rose,

Il me dit des mots d’amour

Des mots de tous les jours,

Et ça me fait quelque chose

Il est entré dans mon cœur

Une part de bonheur

Dont je connais la cause,C’est lui pour moi,

Moi pour lui dans la vie

Il me l’a dit, l’a juré

Pour la vie.

Et dès que je l’aperçois Alors je sens en moi

Mon cœur qui bat.

Des nuits d’amour à plus finir

Un grand bonheur qui prend sa place

Des ennuis, des chagrins s’effacent

Heureux, heureux à en mourir

Quand il me prend dans ses bras,

Il me parle tout bas

Je vois la vie en rose,

Il me dit des mots d’amour

Des mots de tous les jours,

Et ça me fait quelque chose

Il est entré dans mon cœur,

Une part de bonheur

Dont je connais la cause,

C’est toi pour moi,

Moi pour toi dans la vie

Tu me l’as dit, l’as juré

Pour la vie.

Et dès que je t’aperçois

Alors je sens en moi

Mon cœur qui bat.

*

София закрыла потяжелевшие веки, чувствуя, как все сдавливает в груди. «Жизнь в розовом цвете» спел ей Джори еще три года назад и с тех пор это была их любимая песня. Их песня.

Мне так тебя не хватает, Джо.

Позади ивы послышался треск веток. София выхватила палочку и резко вскочила на ноги, развернувшись на шум.

— Для чего тебе палочка, Бланк, если ты ею пользоваться не умеешь?

Навалившись на ствол дерева, стоял Блэк собственной персоной. Он, засунув руки в карманы брюк, самым нахальным образом осматривал ее с головы до ног. Софии сразу захотелось укрыться мантией от его липкого взгляда. Она пожалела, что надела хоть и скромное черное платье, свободного кроя, но довольно короткое.

— Чего приперся, Блэк? — у Софии бешено колотилось сердце.

Блэк оторвался от дерева и подошел к ней, упершись грудью в острый кончик палочки.

— Споешь для меня, Бланк? — Блэк, задержавшись на секунду на губах Софии, пристально уставился ей в глаза.

— Иди-ка ты нахер, Блэк, — щеки Софии запылали, ей вдруг стало жарко от пристального взгляда серых глаз.

Блэк усмехнулся.

— Любишь пожёстче, дорогуша? — Блэк нехорошо прищурился и облизнул нижнюю губу, снова посмотрев на губы Софии. — Это легко устроить.

Блэк приблизился еще сильнее, так, что кожа под палочкой уже начала краснеть. Его черная рубашка была расстегнута на несколько верхних пуговиц, и взгляд Софии задержался на сильной груди и выделяющихся ключицах.

Не смотри, не смотри туда!

— Какой же ты… — София нервно сглотнула, — больной ублюдок.

— Какие мы грубые, — Блэк опять ухмыльнулся. — Похоже, кого-то надо научить манерам? В вашем благородном семействе, кажется, совсем не занимались воспитанием маленькой, бесстыжей девчонки.

Блэк приблизился еще сильнее, рука Софии дрогнула и она опустила палочку. Он плотоядно улыбнулся.

— Убирайся, — прошипела она.

Блэк наклонился к ее уху, проведя кончиками пальцев по шее и взяв в ладонь выбившиеся пряди. По ее позвоночнику словно разряд тока прошелся от его невесомого прикосновения.

— Как скажешь, Бланк, — прошептал он на ухо потусторонним голосом, обдав шею Софии горячим дыханием, — но знай, я всегда поблизости и я всегда слежу за тобой.

Блэк развернулся и ушел, а София на дрожащих ногах осела на землю. Она прикоснулась рукой к тому месту на шее, где ее задел Блэк, казалось, что кожа там горит огнем.

Отдышавшись, София убрала инструмент обратно в сумку. Играть не было никакого настроения.

Хотя раньше меня всегда это успокаивало.

София пошла в гостиную, планируя не выходить из нее все выходные, чтобы не натыкаться на Блэка. Благо, что больше к ней никто не лез с фальшивыми предложениями дружбы и она могла спокойно заниматься своими делами, сидя возле камина, который кроме нее, почему-то, больше никто не разжигал.

***

Остаток выходных София провела в гостиной, покидая ее лишь для того, чтобы подняться в Большой зал. В целом ее это не расстраивало. В воскресенье опять поливал дождь и выйти из замка все равно не представлялось возможным.

София сидела у камина; делала рунный перевод, что им задали; пару раз сыграла со второкурсником в шахматы, позорно проиграв обе партии; играла на укулеле, к счастью, никто и слова не смел сказать ей по поводу магловского музыкального инструмента.

Уже ложась спать в воскресенье, София услышала своих соседок. В спальне она с ними практически не пересекалась. Мелани Дриффит и Элизабет Гринграсс появлялись в комнате только поздно вечером и уходили еще до пробуждения Софии, а иногда и вовсе не приходили. Софии было наплевать, где они проводят ночь, ее полностью устраивало, что в такие моменты комната полностью принадлежит ей.

В целом София не так и плохо стала относится к Гринграсс. Она оказалась не такой заносчивой и самовлюбленной чистокровкой, как она себе представляла. Но вот Дриффит София на дух не переносила. Та была непробиваемой дурой и завистницей.