— Мы пока не готовы о нем говорить, — ответил Северус, опередив Дебору, — вот закончим и расскажем.

Неожиданно голоса в округе стали стихать, оркестр прекратил играть и на сцену поднялась Селестина Уорлок. В следующую же секунду зал взорвался криками и воплями. Все повскакивали со своих мест, стараясь занять лучшие места возле сцены.

Даже Мародеры стали вытягивать шеи, чтобы посмотреть на такую звезду.

Селестина Уорлок была невероятной красоты женщина, имеющая объемные и аппетитные формы, обтянутые красным атласным платьем. И обладающая не менее чарующим голосом.

— Вот это женщина, — произнес Джеймс, завороженно глядя на сцену.

— Она потрясающе выглядит для своих лет, — поддержал Сириус.

София с Лили переглянулись, беззвучно посмеявшись над ними.

Селестина Уорлок произнесла трогательную речь, поздравив всех с наступающим Рождеством и Новым годом, и запела свою первую песню. Услышав знакомые ноты медленной баллады, студенты тут же разбились на парочки.

Ремус и Эшли

— Потанцуем? — спросил Ремус у Эшли.

— С удовольствием! — улыбнулась она.

Он взял ее за руку и, затерявшись среди таких же парочек, легонько прижал ее к себе, положив руки ей на талию.

— Ты сегодня молчаливая весь вечер, — произнес Ремус, с мягкой улыбкой глядя на ее лицо.

— Да, просто я, — выпалила Эшли на секунду замявшись, — стесняюсь, — добавила она, смутившись.

— Не стоит, моим друзьям ты нравишься.

— Да, наверное, просто они… такие! — воскликнула Эшли, уставившись на него во все глаза, словно пытаясь выразить этим все свои эмоции.

Ремус на это негромко рассмеялся, без лишних слов понимая ее смущение. Сириус одними лишь взглядами способен самых стойких в краску вогнать. Джеймса хлебом не корми, дай рассказать какую-нибудь историю, снабжая ее всевозможными похабностями. Северус же порой принимал такой вид, что некоторые на него и смотреть не решались, не то что заговорить с ним.

— Скоро привыкнешь, — добавил Ремус, поцеловав ее в висок.

Он взял одну руку Эшли, вытянув в сторону, и закружил ее по залу, не сводя с нее влюбленного взгляда, все шире улыбаясь.

Полнолуние уже через сутки, а Ремус чувствовал такую непривычную легкость и приподнятое настроение. Северус специально для него сварил концентрированную успокаивающую настойку, собственного состава. Ремус пил ее весь вечер вместо тыквенного сока, и сейчас не ощущал ни раздражения, ни болей. Правда вместе с этим притупилась и его чуткая интуиция и эмпатические способности, он стал немного рассеянным, и вдобавок ко всему, весь вечер улыбался как блаженный. Ремус понимал, что злоупотреблять настойкой нельзя, но он не хотел портить Эшли вечер своим паршивым настроением, поэтому налегал на лекарство с тем же рвением, с каким Джеймс и Сириус налегали на огневиски.

Настойка Северуса открывала в Ремусе все новые способности. Станцевав пару медленных танцев, они с Эшли присоединились к ее подружкам, которые отплясывали посреди зала. Ремус в этой небольшой группе был звездой вечера.

— Жарко, — выпалила Эшли, — хочу пить.

Ремус кивнул, взял ее за руку и сквозь толпу стал пробираться к своему столику. Он и сам был раскрасневшийся и вспотевший. О том, что завтра ему будет стыдно за свое поведение, он старался не думать. Очевидно, настойка притупляла и чувство стыда.

— Сок? — спросил у нее Ремус, улыбнувшись. — Или шампанское?

Эшли вытаращила глаза и помотала головой.

— Лучше сок.

Он налил ей в бокал сок и, пока она не заметила, в свой бокал подлил еще настойки.

— Селестина Уорлок просто великолепна! — восторженно произнесла Эшли.

— О, полностью согласен, — закивал Ремус, обернувшись на сцену и окинув фигуристую певицу восхищенным взглядом.

— Ой, смотри Сириус с Софией, — рассмеялась Эшли, показывая куда-то в толпу.

Ремус посмотрел в указанную сторону и тоже не сдержал улыбки. Сириус с Софией танцевали нечто собственного сочинения. Что-то совершенно безумное и не всегда попадая в такт, но они при этом выглядели такими счастливыми, разве что искры из глаз не летели. А вот искры из-под ног летели однозначно.

— Не хочешь прогуляться? — спросил Ремус.

— Да, пойдем, — согласилась Эшли, — только надо успеть вернуться, когда выйдет хор ведьм-банши.

Они вдоль кромки Большого зала стали пробираться на выход.

— Рем!

Ему на плечо упала рука Джеймс, окликая.

— О, привет, Джеймс! А где Лили? — улыбнулся Ремус.

— Вот и я хотел спросить! — воскликнул он. — Чертовы дети! Весь вечер с ними носимся. Скорее бы уже отправить их всех спать!

Ремус сочувственно посмотрел на друга.

— Так значит, Лили вы не видели?

— Нет, не видели, — помотал головой Ремус.

— Пойду искать дальше, — бросил Джеймс и снова скрылся в толпе.

Ремус с Эшли вышли в холл. Ремус удивлялся, сколько же народу в Хогвартсе, если и Большой зал и холл, и виднеющаяся сквозь приоткрытые двери голгофа, были переполнены.

Они направились к выходу, чтобы ненадолго выйти на улицу, в дверях столкнувшись с Северусом и Деборой.

— Вы возвращаетесь в зал? — спросил у них Ремус.

— Нет, мы в лабораторию, — ответила ему Дебора.

Ремус перевел удивленный взгляд на Северуса.

— Хотим отдохнуть от шума, — пояснил он.

Дебора не стала дожидаться, пока Ремус что-то ответит, и направилась дальше. Северус закатил глаза и поспешил за ней, не прощаясь с другом.

Ремус проводил их задумчивым взглядом. Он никак не мог решить, нравится ли ему Дебора или нет. Вероятно, не будь он сейчас под действием настойки, интуиция бы ему подсказала, но он сейчас не улавливал даже самых явных сигналов и намеков.

— Рем, — позвала его Эшли. — Идем?

— Идем! — кивнул Ремус, тут же забывая о Северусе и Деборе. В конце концов, Северус не хуже него способен улавливать ложь и обман. И если он общается с Деборой, значит она не так и плоха. А если уж он даже на бал ее пригласил, вероятно, он и вовсе испытывает к ней какие-то чувства.

Выйдя на голгофу, Эшли накинула на плечи палантин, подогретый согревающими чарами.

— Такая красота, — произнесла она, глядя на сверкающее дерево посреди голгофы. — Вы для школы сегодня устроили настоящий праздник.

— Да, решили хватит с нас затопленных подземелий и подкинутых навозных бомб, пора что-то и хорошее сделать.

— И вы решили разом компенсировать все те разрушения, что нанесли Хогвартсу за шесть лет? — улыбнулась Эшли.

— Можно и так сказать.

Эшли начала расспрашивать его обо всех самых крупных проделках, которые они совершали. Ремус, будучи в приподнятом настроении, с воодушевлением ей рассказывал. И о том, как они подшучивали над слизеринцами, как сбегали из школы на магловский концерт, о том, как заключили с Пивзом пакт о сотрудничестве и как пару раз устраивали подлянки для Филча.

Они так разговорились, что пропустили, когда на сцену вышел хор ведьм-банши, вернувшись в Большой зал уже к их последнему выступлению, но даже этого зрелища Ремусу хватило.

Хор состоял из дюжины ведьм, полностью облаченных в синие атласные платья. У них были длинные, до самого пола, белые выцветшие волосы, и зеленоватая кожа.

В зале никто не танцевал, все завороженно смотрели на сцену, слушая высокие и многогранные голоса ведьм, которые заполняли не только все пространство, но и пробирались под кожу, параллизовывая и сковывая.

Ремусу хор не понравился.

Северус и Дебора

— Обязательно было хамить моим друзьям? — спросил Северус. Они танцевать, разумеется, не пошли, и предпочли прогуляться до голгофы, подышать свежим воздухом.

— Не смогла удержаться, извини, — без всякого сожаления в голосе, ответила Дебора.

На голгофе были исключительно парочки, которые либо обнимались, при чем делали это чересчур страстно, либо целовались. Либо и то и другое одновременно. Северусу от этого зрелища стало неловко. Он не знал, ждет ли Дебора от него подобных действий. И в который раз напомнил себе, что они пришли на бал лишь как коллеги. А целовать коллегу у всех на виду идея не из лучших. Впрочем, идея кого угодно целовать у всех на виду, казалась Северусу ужасающей.