— Я не ненавижу, Бланк, — тихо сказал Сириус.

— Я беру палочку в руку, — не останавливалась она, — и слышу твой голос, что говорит о бездарности. Смотрю в зеркало и думаю: «что же со мной не так?».

— Бланк, пожалуйста…

— И ты думаешь, что извинений достаточно? — спросила она.

Он молча на нее смотрел, чувствуя, как рушатся все надежды, которыми он был переполнен с утра. Он на себе ощущал всю ее боль и не знал, что делать, как это исправлять, как избавить ее от страданий, в которых виноват только он.

— Ты можешь представить, что я чувствовала, видя тебя с другими? Каково это, видеть, как ты обнимаешь их, как целуешь…

Бланк вырвала свою руку из его хватки и снова отвернулась.

— Что мне сделать? — спросил Сириус. — Что сделать, чтобы ты простила меня?

— Ничего, — ответила она, поворачиваясь и опуская плечи. — Я не хочу ни слышать тебя, ни видеть. И хочу, чтобы ты ушел.

Сириус, на негнущихся ногах, развернулся и пошел на выход. Он не верил, что еще утром он был переполнен счастьем и верой, что она теперь всегда будет рядом с ним. Не верил, что на самом деле он все еще стоит посреди разбитого сердца, ее и своего, переполненный болью.

Он открыл дверь, понимая, что если выйдет, уже ничего не исправить.

Трус…и тряпка.

И где твоя гриффиндорская смелость, которой ты так кичишься?

Сириус с грохотом захлопнул дверь, оставшись внутри спальни, и повернулся к Бланк.

— Я сказала, уходи! — повысив голос, произнесла она, с гневом глядя на него.

— Нет, — выкрикнул он.

Сириус чувствовал, как в нем поднимается злость до нужного уровня.

— Могу ли я представить, что ты чувствовала? — переспросил он у нее. — Откуда мне знать! Ты же ходила с убийственным безразличием на лице! Думаю, ты ничего не чувствовала!

Ее глаза с каждой секундой все больше становились влажными, усиливая ненормальный блеск внутри них.

— Ничего не чувствовала? — повторила она дрожащим от гнева голосом. — Ты полагаешь, я ничего не чувствовала, видя, как ты своих девах по всем углам замка зажимаешь?

Они прожигали друг друга ненавистными взглядами, стоя в разных концах комнаты.

— А что чувствовал в это время ты? Тебе понравилось? Сколько ты сменил девиц за это время? Десяток? Два, три? Сотню?

— Думаешь, мне этого хотелось?! — крикнул он.

Бланк еще с мгновение на него непонимающе смотрела, а потом зло рассмеялась.

— Хочешь сказать, что, нет?

— Думаешь, я делал это для себя? Мне хотелось вызвать хоть какую-то реакцию от тебя! Знать, что тебе не все равно, что тебе не плевать! Ты вечно уходила от меня, оставляла… всегда! — прокричал он. — И в тот раз, ты опять от меня ушла! Как ты там сказала? «Никто тебя не держит, Блэк!».

Он остановился, перевести дыхание. В груди все жгло от обиды, вспомнив их последнюю ссору, после которой все разрушилось.

— Наверное, ты забыл, — процедила она сквозь зубы, — что перед этим ты мне сказал, что я ничуть не лучше других, и что ты с легкостью найдешь себе другую.

Сириус не помнил, чтобы он такое говорил, хоть и понимал, что вполне мог такое ляпнуть в порыве гнева.

— Что ты тут же и сделал, — закончила она.

— Да, сделал, — сказал он, — и как оказалось, не зря. Я смог убедиться, что тебе плевать, — он опять начал ощущать, как в нем поднимается злость и обида. — Ты же смотрела на меня, как на пустое место! Словно я для тебя так… какой-то прохожий! Будто не значу ничего!

— Хочешь меня виноватой выставить?! — закричала она в ответ. — А как я должна была смотреть, когда ты своих девок зажимаешь?! Кто тебя вообще просил это делать?! Тебе не кажется, что это очень странный способ вызвать реакцию?! Ты хотел у меня сердечный приступ вызвать?! Получилось! Урод…

— Я хотел, чтобы ты сказала, что я нужен тебе! — выкрикнул он, не сдержавшись.

— И ты пытался добиться от меня этого таким путем? — зло усмехнулась она. — Ты не очень-то умный, Блэк. А еще меня тупой называешь.

Он прикрыл глаза, тяжело дыша и пытаясь усмирить свой гнев. Ситуация казалась до абсурда глупой.

— А как еще?.. Черт, Бланк, ты мне постоянно говорила, что я для тебя временный способ развлечься! Что я должен был думать?!

— А ты? — возмутилась она. — Разве ты мне не говорил то же самое?!

— Ты… ты первая начала! — воскликнул он, понимая, как нелепо звучит его нападка. — Вначале этот твой француз. Ты говоришь, что любишь его и разбиваешь мне сердце! Ты хранишь его фото и говоришь, что никогда не забудешь, а я для тебя лишь способ убить время. Потом Рег! …Мерлин, ты постоянно заботилась о моем брате, переживая за него! Проводила выходной с ним, а не со мной! Ты говорила: «Регулус такой хороший, а ты подлая сволочь, Блэк!». Да я всю жизнь это слышу! И слышать это от тебя!.. невыносимо.

Сириус остановился, чувствуя опустошенность в душе, высказав все, что так долго носил в себе.

Бланк на него долго смотрела, постепенно сменяя злобу в глазах на тревогу.

— Почему ты не сказал, что тебя это так задевает?

Потому что не хотел выглядеть идиотом? Не хотел выглядеть жалким?

— Мерлин, Блэк, — взмолилась она, — ты можешь хоть раз сказать правду? Искренне… что ты чувствуешь. И не мучить меня.

Глаза жгло от переполняющих чувств. Сириуса знобило и трясло. Он чувствовал, что все его эмоции так и рвутся наружу, требуя все ей сказать, искренне, как она просит, но ему было так страшно остаться отвергнутым и непонятым.

— Я испугался, — через силу сказал он.

— Чего? — шепотом спросила она, подходя ближе.

Он смотрел в ее блестящие глаза, полные боли, непонимания и беспокойства.

— Я все время боялся… того, что… — он закрыл лицо руками, в очередной раз переводя дыхание.

— Блэк, — она с нежностью прикоснулась к его рукам, отнимая их от лица, — скажи…

— Я боялся, что… — он облизнул пересохшие губы, нервно запуская пальцы в волосы. — Бланк, я хочу, чтобы ты всегда была рядом, — произнес он, прикасаясь к ее лицу, — хочу видеть тебя каждый день. Рядом с собой. Хочу целовать тебя каждый день. Всю тебя. Хочу, чтобы ты принадлежала только мне…

Он держал в руках ее лицо, не в силах насмотреться на него, перебегая глазами от обожаемых, все еще воспаленных от поцелуев губ, до ее глаз, в которых переливалась тысяча эмоций.

— Целиком и полностью, Блэк, — сказала она вполголоса. — Я твоя целиком и полностью.

Он наклонился к ней, медленно и с чувством целуя.

— А ты, Блэк? — спросила она, оторвавшись от него.

— Я? — переспросил он, в очередной раз успев забыться, едва коснувшись ее губ.

— Кому принадлежишь ты?

Он пробежал взглядом по ее лицу, любуюсь каждой его черточкой, останавливаясь на глазах.

— Бланк, душа моя, — с нежностью произнес он, едва заметно усмехнувшись и игриво вскинув брови. — Весь я, целиком и полностью, принадлежу только тебе. У тебя, разве, были сомнения?

Он вновь притянул ее к себе, целуя и пробираясь руками под ее футболку.

— Бланк, — он на секунду оторвался от нее, шаря руками по ее телу. — Ты без белья…

— Я не успела одеться после душа!

Сириус растянул губы в дьявольской улыбке.

— Если бы я знал это с самого начала, наш разговор был бы намного короче, дорогуша.

Он подхватил ее, приподнимая и позволяя ее ногам обвить его вокруг талии.

— Продолжим, на чем остановились ночью? — спросил Сириус, аккуратно укладывая ее на кровать и нависая сверху.

— А на чем мы остановились? — спросила она, закусывая губу и строя невинное выражение лица. — Я уже не помню. Давай лучше повторим и начнем с самого начала.

— Любой ваш каприз, мадемуазель де Бланк…

Они лежали на ее кровати, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись гриффиндорским знаменем.

— Я переживал, что ты его уничтожила, — сказал Сириус, указав на знамя.

— У меня была мысль сжечь его в камине в гостиной, — кивнула она, — на радость всем слизеринцам. Устроили бы целое представление с публичным сожжением гриффиндорского флага и закатили бы гулянку.