Ремуса редко удавалось вывести из себя. Он всегда спокойно принимал все недостатки друзей, с пониманием относился к особенностям характера каждого из Мародеров, но, очевидно, и его терпению есть предел.

— Ты все время кричишь о какой-то свободе, — продолжал говорить Ремус, — а разве это не есть свобода — быть с тем, кого любишь? В чем смысл твоей независимости, если ты в заложниках у собственной гордости?

Ремус замолчал на мгновение, а никто больше и не осмеливался начать говорить.

— Тебя так тянет к ней, потому что она способна дать тебе те эмоции, которые ты нигде больше не можешь найти, даже в себе. И ты это знаешь, но почему-то сопротивляешься. Ты знаешь, что счастлив с ней. Это видно по тебе, Сириус. Как бы ты не старался это скрывать.

Ремус взглянул на Джеймса и Северуса, ища у них поддержки. Но Северус хмурился и смотрел в пол, а Джеймс не выпускал руку из своих волос, переводя взгляд с Ремуса на Сириуса, боясь, что последний в любой момент может взорваться.

— Ни черта ты не видишь, Ремус, — злобно сказал Сириус, даже не взглянув на него.

Сириус в глубине души знал, что Ремус абсолютно прав. Прав по каждому пункту. Но он не хотел этого признавать. Ведь это значило бы, что он полный идиот. Идиот, который сам все развалил, не увидев главного и не послушав свое сердце.

— Ты рушишь все своими же руками, — сказал Ремус, — и ты не простишь себе, если не попытаешься вернуть ее. Пора уже набраться смелости и признаться в этом, хотя бы самому себе.

— Нет… И не надо лезть не в свое дело!

— Ты идиот, Сириус, — разочарованно произнес Ремус и, развернувшись, ушел.

Сириус достал еще одну сигарету, стараясь, чтобы дрожь в руках не заметили друзья. Джеймс и Северус не решались произнести и слово.

— Признаться честно, — сказал, наконец, Джеймс, бросая нервные взгляды на друга, — я согласен с Ремом.

— Согласен? — прошипел Сириус. — Ну так и иди с ним! А меня оставьте.

Джеймс лишь покачал головой, но не ушел, продолжая с беспокойством смотреть на Сириуса.

— А-а, к черту вас всех, — Сириус выбросил недокуренную сигарету и направился в замок.

Будь ты проклят, Ремус.

Вечно со своей никому не нужной правдой.

Будь ты проклят, Джеймс.

Со своим благородием и немым осуждением. Разумеется, ты, Сохатый, не позволил бы себе так поступить с дамой.

Будь ты проклят, Северус.

Даже ты не смог меня поддержать! А уж ты-то всегда был против змей. И против женщин.

…Будь ты проклята, Бланк.

Кто просил тебя появляться в моей жизни?

Сириус стремительно летел в гриффиндорскую башню, проклиная в душе всех и каждого. Он знал, что Ремус прав. Сириус и сам прекрасно знал обо всех этих доводах. О них ему без конца кричало его сердце, каждый раз требуя немедленно вернуть Бланк. И он всегда их старательно игнорировал, боясь, что покажется слабым и жалким. Но правда была в том, что жалким он выглядит в своих безнадежных попытках забыть ее, слабым он становится, когда ее нет рядом.

Он поднялся в спальню и прошел к кровати Северуса, доставая из его тумбочки Карту. Он обыскал каждый дюйм Карты, проверил ее вдоль и поперек, но так и не нашел точки с заветным именем. В Хогвартсе было только одно место, которое не отображает Карта, куда Сириус сразу и направился.

Оказавшись напротив Выручай-комнаты он сделал попытку зайти внутрь, представив себе комнату Бланк, но дверь не появилась. Это значило только то, что внутри кто-то есть, и комната сейчас находится в другом облике.

Усевшись напротив стены, он принялся ждать.

Сириус не знал, сколько времени прошло. Время, казалось, и вовсе остановилось.

Из головы не желало уходить ее лицо, перекошенное от гнева и обиды. Ее крик без конца звучал в ушах. Крик, в котором было столько горечи и боли.

Сириус тихо выругался, закрывая лицо руками. Ведь он прекрасно знал, что у Бланк комплексов вагон и маленькая тележка. И знал, что эти слова наверняка ее очень задели. Он не представлял, как будет исправлять эту ситуацию.

Он долго сидел перед пустой стеной, в попытке придумать хоть какое-то оправдание, но в голову не шло ровным счетом ничего. Сириус не знал, что он скажет. Он надеялся, что она увидит его и поймет все сама. Поймет, как он жалеет о сказанном, о том, как страдал без нее. Поймет все те чувства, что переполняют его разум и душу, и которым он не знает названия. По его глазам поймет, как она дорога ему.

Уже давно прозвучал колокол, извещающий об отбое, а дверь все никак не появлялась. Сириус начал переживать, что она могла с собой что-нибудь сделать. Или что ее и вовсе в комнате нет, а она сбежала из школы. Сириус представлял все самые дикие выходки, которые она могла бы выкинуть, и не знал, что делать и куда бежать.

Он в очередной раз поднялся на ноги, которые затекли от долгого сидения на полу, и прошелся вдоль стены.

Сириус встал напротив предполагаемого входа, думая, что наверняка есть еще способ попасть внутрь, как вдруг на стене стала проявляться дверь.

— Что ты тут делаешь?

— Бланк… я… я пришел… — Сириус растерял всю свою храбрость, едва увидев ее взгляд, полный ненависти и отвращения.

— Наконец-то набрался смелости, чтобы сказать все, что обо мне думаешь, в лицо?! — она в упор смотрела на него.

— Нет, Бланк! — Сириус в два шага сократил расстояние между ними, останавливаясь в шаге от нее. — Я не думаю так! И ты это знаешь!

Страх в груди, что она уже никогда с ним не будет, постоянно разрастался. Он старался не поддаваться этому ужасу. Старался набраться смелости и сказать ей то, что должен был сказать уже очень давно.

— Знаю? — она искусственно рассмеялась. — Всё то время, что мы знакомы, ты только и делаешь, что стараешься доказать насколько я тупая и некрасивая…

— Замолчи! — перебил ее Сириус. — Ты…ты не такая.

— А какая, Блэк? Какая я?

Сириус во все глаза смотрел на нее. Смотрел в ее глаза, которые в темноте сверкали яростью. В горле стоял ком, мешающий говорить. Ему казалось, что не скажи — будет выглядеть дураком.

От нее исходили ощутимые волны гнева, которые он впитывал в себя, постепенно перекрывая свой страх.

— Мы оба знаем, — продолжала она, — что я и до первокурсников не дотягиваю по своим способностям. Так что тут ты прав, я полная бездарность.

— Мне все равно, будь ты хоть сквиб! — выпалил Сириус. — Будь ты хоть магла! Да хоть химера, я все равно… я…

— Что? — спросила она. — Что, ты, Блэк?

— Я… — Сириус грубо схватил ее за плечи и приблизился к ней непозволительно близко, — я все равно хочу тебя, Бланк. Только тебя…

Она рассмеялась, словно сумасшедшая, запрокинув голову и уперевшись затылком в стену. Взгляд Сириуса тут же опустился на ее губы и ниже, на открывшуюся шею, мечтая немедленно ее поцеловать. Он с трудом поднял взгляд обратно на ее глаза, которые все еще сверкали злобой.

— Ты меня с ума сводишь…

— С ума свожу? — усмехнулась она. — Но недостаточно сильно, да? Я ведь совсем не похожа на твоих девок… вот уж кто достаточно красивый…

— Не похожа! — Сириус был от нее в паре дюймов, не отрывая взгляда от ее горящих глаз. — Ни капельки не похожа, Бланк. Потому что… ты лучше. Лучше их всех вместе взятых, и ты знаешь это. Для меня никого нет прекраснее тебя! — выпалил он, обегая взглядом ее лицо, с полными губами, выделяющимися скулами, на которых сейчас горел злой румянец, и с глазами, в которых чистый огонь пылал.

Она вдруг смолкала, лишь в удивлении приподняв брови.

— Как же…— недоверчиво произнесла она.

Сириус уже полностью прижал ее к стене, не давая ей и шанса вырваться. Он старался успокоиться, взять себя в руки, но ее злость передавалась и ему, и Сириусу все труднее было контролировать себя.

— Прости меня, Бланк… Я идиот, и я не должен был так говорить. Я так не считаю, и никогда всерьез так не считал… поверь, пожалуйста.