Только в этот раз дверь была совсем другая. Узкая, с местами обшарпанной желтой краской. На двери была медная круглая ручка и прибита покосившаяся табличка с дорогим сердцу именем.

София так хотела оказаться в месте, где ее любят. Где всем наплевать на ее внешность и ее успехи в трансфигурации, где к ней не питают глубокой ненависти, только за ее происхождение, и не желают причинить нестерпимую боль. И вот она здесь. Стоит перед дверью в комнату Джори и не решается открыть ее.

Джо…

Она медленно подошла к двери и потянула за ручку. Дверь, с таким привычным, жалобным скрипом отворилась.

София подавила судорожный вздох. Все здесь, до мельчайших деталей, было как в комнате Джори. Все было так же, как в ее последнее посещение в позапрошлое лето.

Выцветшие желтые обои с рисунком голубых облаков, по которым скачут пони. София помнила, как однажды Джори их заколдовал, и пони и правда перескакивали с одного облака на другое.

Легкие, прозрачные занавески на единственном окне. А на деревянном подоконнике стоит горшок с пышным кустом ярко-синих незабудок, глядя на которые она не смогла сдержать грустной улыбки. Эти цветы она подарила Джори после их первого курса. В тот момент из горшка торчала одинокая ветка с несколькими голубоватыми цветочками, которую она вырвала из школьной оранжереи.

«— В знак нашей вечной дружбы, Джо!

— София, это же уличные цветы! Они у меня не приживутся!

— Приживутся!

— София…»

— Прижились, Джо.

София стерла слезы и продолжила дальше осматривать такую родную комнату.

Большой стеллаж с книгами, среди которых в основном были магловские сказки и фэнтези. Он очень дорожил своей небольшой библиотекой и с трепетом относился к каждой книге. Многие из них он покупал в букинистическом магазине, выискивая самые редкие экземпляры.

На полу, на бордовом ковре с жестким коротким ворсом, была рассыпана мозаика. Эмма, его младшая сестра, очень любила их собирать и всегда приходила к любимому брату за помощью. Когда София у них гостила, они часто втроем устраивались на этом ковре и собирали мозаики на несколько сотен деталей. Когда картина была готова, Джори всегда ее заколдовывал, чтобы предметы, хотя бы ненадолго, но могли двигаться. Эмма в такие моменты замирала от восторга, глядя на эту магию.

Платяной шкаф сплошь увешан плакатами и вырезками. Джори увлекался травологией, поэтому там было множество статей и рисунков с самыми редкими растениями, способы их произрастания, их полезные свойства и методы сбора. Среди множества научных статей изредка попадались рисунки Эммы, где она разноцветными карандашами старательно выводила свою семью вместе с Софией.

Она подошла к старому телевизору, который стоял на невысокой подставке, и провела по нему пальцем, оставив дорожку на слое пыли. Каждое лето они с Джори пересматривали его любимый сериал — «Звездный путь». Джори знал его наизусть, София же этот сериал не любила, путаясь в сложных названиях и количестве персонажей. Но сейчас она всё на свете бы отдала, чтобы посмотреть о путешествиях звездолета «Энтерпрайз», в компании любимого друга.

На письменном столе царит привычный для Джори порядок. Аккуратной стопкой сложены учебники. Разложено несколько свитков пергаментов, исписанных его круглым, крупным почерком. А рядом стоит красная кружка в белый горох, с только что выпитым чаем. София подошла к столу, взяв ее в руки. Низкая и широкая, со сколом на ручке, она принадлежала Джори, но когда приходила София, всегда она пила из нее.

Напротив стола, вдоль стены, стояла узкая деревянная кровать, застеленная стеганым, синим покрывалом, в изголовье которой лежала пара оранжевых подушек. София села на кровать и, обняв одну из подушек, глубоко вдохнула запах.

Комната не может воспроизвести запах… логично.

София опять вспомнила такие обидные слова Блэка. Она крепко зажмурилась и упала на кровать, все также сильно сжимая подушку.

Почему? Почему? Почему он?

Она бы многое отдала, чтобы ничего не чувствовать к Блэку, чтобы не испытывать нестерпимой боли от его слов. Ведь София и сама прекрасно осознавала свои недостатки, только вот слышать их от Блэка было больно. Больно от того, что все ее недостатки для него являются причиной, чтобы не быть с ней. Что все недостатки, которые она так в себе ненавидит, для него повод посмеяться над ней.

Больше всего ей сейчас хотелось оказаться рядом с Джори, увидеть его искреннюю улыбку и услышать его голос. Он всегда умел находить правильные слова, чтобы утешить ее. Одной фразой и незамысловатой шуткой всегда мог поднять ей настроение.

Джо, как же мне тебя не хватает.

Она все крепче прижимала подушку к груди, словно надеялась, что это спасет от разрывающей боли в сердце.

Она без конца произносила имя Джори, но из головы не уходил образ Блэка, смотревшего на нее с такой смесью отчаяния и страха.

Она старалась заглушить голос Блэка, который говорил, что она бездарная, который все повторял, что она не такая уж и красивая, который ни на минуту не замолкал, напоминая, что она ему надоела.

Хотелось уснуть, забыться, никогда не выходить из этой комнаты, никогда не появляться в той реальности, которая ждала за дверью. Хотелось, чтобы хотя бы на миг из головы ушел Блэк, который раз за разом повторял одни и те же слова.

…лучше бы я была с тобой в тот день, Джо, когда ты…

Почему я тогда не сбежала из дома?

— Не говори глупости, София…

София медленно открыла глаза и села на кровати.

— Джо?

— Привет, Пончик, — улыбнулся Джори.

София не верила своим глазам, не моргая глядя на Джори. На настоящего Джори, который сидел рядом с ней в своей любимой фланелевой рубашке в клетку и синих джинсах. Настоящий Джори, который улыбался своей настоящей улыбкой, от которой ей всегда становилось легко и уютно.

— Я сошла с ума?

— А я все ждал, когда ты это заметишь, — Джори улыбнулся еще шире.

София не сдержала нервной усмешки, криво улыбнувшись.

Она все никак не могла на него насмотреться. Она старательно запоминала каждую его ресничку, каждую родинку и каждый дюйм. Делала все то, что не сделала в их последнюю встречу.

Она хотела прикоснуться к нему, но боялась, если заденет его, призрачный образ тут же растает.

— Почему ты сидишь тут одна, София?

— Потому что ты бросил меня…

— Вполне понимаю твое желание обвинить меня, но, — Джори строго посмотрел на нее, — пора бы уже смириться, София. Скоро будет год, как я умер…

— Пропал! — поправила его София.

— Умер, София. Я умер.

Она почувствовала, как горло опять сдавили слезы. Тихо всхлипнув, она тут же зажала рот ладошкой, боясь разрыдаться.

— И не надо делать вот это кислое выражение лица. Тоже мне! — фыркнул Джори.

Она молча смотрела на него сквозь пелену слез и не рискуя отнять ладонь ото рта, переживая, что вся боль тут же вырвется наружу с отчаянным воплем.

— Смотри, — произнес Джори, направив палочку на обои, на которых пони тут же пустились вскачь по воздушным облакам.

София все еще боялась отвести от него взгляд, думая, что он сразу исчезнет, стоит ей отвернуться.

— Никуда я не денусь, — сказал он, словно почувствовав ее страх.

— Однажды уже делся…

Он на нее посмотрел, беззаботно улыбнувшись.

— Скажи, Джо… это я виновата? Из-за меня всю твою семью?..тебя…

София всегда боялась, что к убийству его семьи причастен ее отец, который не раз угрожал расправой. И она знала, если это подтвердится, она не переживет эту вину.

— Конечно, нет, София, — мягко сказал он. — Господин Луи ведь говорил тебе, что это сделали безумные фанатики Грин-де-Вальда.

Джори задумался, почесав затылок, и медленно произнес:

— И когда их всех уже переловят… тридцать лет прошло, а они все не переведутся.

Он взял теннисный мячик с прикроватной тумбочки и стал кидать его о противоположную стену. София слушала гулкие удары мячика, который ударялся о пол, отскакивал в стену и возвращался в руки Джори, и все еще не могла отвести взгляда от него, ища какой-то подвох.