В глубине души, она надеялась, что Блэк придет вступиться за нее, и они помирятся.
Время шло, Блэк всё не появлялся. Она постоянно бросала взгляд на вход в гостиную, в ожидании увидеть его. И постоянно смотрела на часы, думая, что Блэк уже давно успел бы дойти.
Она думала, почему он не идет, и не могла придумать достойной причины.
Вариант, что Снейп не рассказал Блэку, она сразу исключила. Этим двоим только дай возможность над слизеринцами поизмываться, и Снейп бы не упустил такой шанс.
София вообще была поражена поступком Снейпа. Она знала, окажись она на его месте, вероятнее всего, прошла бы мимо. И то, что он заступился за нее, немного подняло его в ее глазах. И от того, она еще сильнее убеждалась, что раз Снейпу не всё равно, он обязательно рассказал бы Блэку.
Был еще вариант, что Снейп не успел рассказать об этом Блэку, потому что тот проводит время с одной из своих девиц. Но отбой уже давно был, и они наверняка уже встретились. Только если Блэк решил не возвращаться в свою спальню на ночь. София это и по себе прекрасно знала. Они с Блэком могли до глубокой ночи проводить время вместе, возвращаясь к себе лишь под утро. Ей словно ножом по сердцу полоснули, а горло опять сдавили слезы, осознавая, что вероятно, так оно и есть.
Но даже этот вариант ранил не так больно, как тот, что Блэку просто-напросто наплевать.
Может Снейп потому и заступился, что знает, этого уже не сделает Блэк…
Факт, что ему всё равно на нее и ее проблемы, терзал и мучил душу. То, что он преспокойно развлекается и радуется жизни, тогда как она страдает, убивал ее.
К полуночи гостиная полностью опустела. Камин погас, и от тлеющих углей лишь тонкой, прерывистой струйкой поднимался дымок. София поняла, что он уже не придет.
***
Профессор Бинс читал очередную лекцию о нападении гоблинов в семнадцатом веке. Студенты отчаянно боролись со сном, некоторые изредка записывали даты и имена. И только трое студентов не находились в общей дреме, в которой царил остальной класс.
София сидела и прожигала взглядом парочку, сидящую на пару парт впереди нее. МакКиннон разве что не сверкала от счастья, постоянно поворачиваясь на Блэка и одаривая его улыбками и многозначительными взглядами. Блэк, сидящий практически вплотную к ней и положив руку на спинку ее стула, накручивал на палец ее волосы, что-то нашептывая ей в ответ на улыбки.
Ему все равно. Ему все равно. Он не пришел, потому что ему все равно.
София окончательно убедилась, что Блэк не пришел, потому что ему нет никакого дела до нее.
Она представляла, как Блэк и МакКиннон накануне вечером сидели возле камина в своей гостиной, обжимаясь и целуясь. Как к ним подошел Снейп и рассказал о случившемся, а эти двое лишь рассмеялись, Блэк сказал, чтобы она сама разбиралась со своими проблемами, а у него есть дела поважнее, взял МакКиннон за руку и пошел с ней к себе. Представляла, как он ее раздевает, покрывая поцелуями ее шею, как смотрит на нее горящими глазами, в которых одна лишь безумная страсть, как шепчет ее имя, обжигая кожу горячим дыханием, как сжимает ее своими руками, как путается пальцами в ее волосах и ловит поцелуями ее стоны.
София неотрывно следила, как рука Блэка переместилась на ногу МакКиннон и теперь медленно ползет всё выше.
Она почувствовала, как в груди всё знакомо сжалось, словно перед взрывом, скрутив легкие и сжимая ребра. Ей стало трудно дышать, в глазах потемнело. Она хрипло вздохнула, пытаясь поймать хоть немного воздуха.
Нет, нет, только не снова…только не сейчас…
Монотонную речь Бинса перекрыл звон стекол, что мелко задрожали в оконных рамах. Студенты тут же встрепенулись, с беспокойством уставившись на окна, которые, казалось, еще немного и разлетятся вдребезги. Даже Бинс перестал бубнить, с удивлением глядя на окно, звонкое дребезжание которого всё нарастало.
Весь воздух в кабинете начал искрить и мерцать, наэлектризовавшись и создавая уловимое напряжение. София знала, что это из-за нее. Она из последних сил старалась взять под контроль свои эмоции, мертвой хваткой вцепившись в парту и зажмурившись, все еще не в силах сделать вдох.
Надо подумать о чем-то хорошем.
Вспоминай, давай… хорошее…
Ей требовалось отвлечься. Первое, что пришло на ум, был вечер, когда Блэк впервые привел ее в Выручай-комнату, где танцевал с ней под Фрэнка Синатру. Где смотрел на нее, как ей казалось, особенным взглядом и обнимал своими руками. Руками, что сейчас прикасались к МакКиннон.
Боль в груди стала невыносимой, с силой сжимая ребра и не давая выдохнуть. Изнутри словно рвалась сила, готовая разорвать ее на тысячу маленьких кусочков. Режущая боль отдавалась в каждой клеточке тела, рискуя лишить ее разума. София сжимала зубы, стараясь не выпустить крик, что вырывался наружу от этой пытки.
Звон усилился. Дребезжать начали мелкие предметы и чернильницы, лежащие на партах. Некоторые тут же попадали на пол, разбиваясь и разбрызгивая чернила. Упала стеклянная ваза с полки, в которой стояли засушенные цветы, разлетевшись на сотни осколков. По окнам прошли мелкие трещины, паутинкой расползаясь в разные стороны.
София слышала, как одноклассники с беспокойством начинают переговариваться, находясь в замешательстве.
Что-то хорошее… вспоминай…
Неожиданно в голове появился Регулус, который спокойно сидел возле горящего камина, углубившись в чтение книги. Он часто так сидел, пока София с Като рядом играли в шахматы. Его умиротворенный и безмятежный вид, его спокойное лицо, со слегка нахмуренными бровями, его расслабленная поза, подействовали как надо.
Боль прошла так же резко, как появилась, расслабляя грудную клетку и пропуская воздух в легкие. Так же резко прекратился и звон, образовав в классе тишину.
София широко распахнула глаза, всё ещё пытаясь надышаться. Она посмотрела на студентов, переживая, что они поняли, в ком причина этого происшествия. Но, кажется, никто ее и не заподозрил. Кроме одного человека.
— Профессор Бинс, мне что-то не хорошо, можно сходить до Больничного Крыла?
Все взгляды тут же устремились на Гринграсс.
— Да-да, мисс Гринграсс, конечно, сходите, — пробормотал Бинс.
— Вы не против, если меня мисс де Бланк проводит? — спросила Гринграсс, поднимаясь со стула.
— Разумеется, — ответил профессор.
София сейчас была не способна соображать, поэтому молча поднялась и на ватных ногах пошла за Гринграсс.
Как только они вышли в коридор, закрыв за собой дверь, София тут же опустилась на пол. Ноги ее не держали, каждый шаг отдавался болью во всем теле, спина вся взмокла, от пережитого приступа.
— София? — Гринграсс легко потрясла ее за плечо, — София, что с тобой?
— Извини, Гринграсс, — невнятно ответила она, — но идти в Крыло тебе одной придется.
— Это не мне туда надо, а тебе, — Гринграсс даже не пыталась скрыть волнение в голосе, — что случилось?
София ей ничего не отвечала, не в силах раскрыть рот. Гринграсс вздохнула и потянула ее на себя, поднимая с пола.
— Не сиди на полу, тут холодно, — сказала она, и повела ее к скамейке, стоящей неподалеку.
Гринграсс заботливо приобнимала ее, усаживая на скамейку. У Софии не было сил сказать слова благодарности, она лишь откинулась на спинку и закрыла глаза, стараясь унять дрожь в руках. Из нее словно все силы выкачали, оставив полное изнеможение. В голове было совершенно пусто, как и на душе стоял полный штиль. София чувствовала себя окончательно мертвой.
— Это был всплеск магии? — скорее утвердительно произнесла Гринграсс. София ей кивнула, и она продолжила, — но такое только у детей бывает… когда они еще не умеют контролировать свою силу.
— У меня всё не как у людей, — устало сказала София, потихоньку приходя в себя.
— С тобой часто такое случается? — спросила Гринграсс, вглядываясь в ее лицо.
— Впервые случилось, когда мне было девять, — ответила София, опуская момент, что случилось это из-за наказаний отца, что применял грубую силу. Это был ее первый всплеск магии, который у большинства волшебников бывает в возрасте двух-трех лет. И, несмотря на то, что тогда вылетели все окна в поместье, ее родители были рады, что она оказалась не сквибом. После этого у нее изредка происходили небольшие всплески, они всегда сопровождались болью и последующим нервным срывом. Родители вызывали целителя, но единственное, что он смог посоветовать — меньше волнений, исключить стресс и переживания, а если такое случится вновь, думать о хорошем.
