С каждым часом желание признаться во всем Блэку испарялось. Она старалась не думать о том, что она ему не нужна. И после долгих сомнений решила, что скажет все в любом случае, а он пусть с этой информацией делает что хочет.

И лучше это сделать немедленно.

Пока я опять не передумала.

Перед обедом она заприметила в коридоре Люпина и, с трудом поборов свою гордость, подошла к нему.

— Привет, есть минутка?

— Привет, София! — Ремус мягко улыбнулся, — конечно, есть. Что-то случилось?

— Да, слушай, — она замялась, с трудом подбирая слова и стараясь не думать о том, что выглядит сейчас полной дурой и ничтожеством, — можешь сказать Блэку, что я жду его на седьмом этаже? Он знает, где именно.

— Вы все-таки поссорились? — спросил он, нахмурившись. Она удивленно приподняла брови и он добавил: — Сириус весь день сам не свой.

Он тоже переживает. Ему не все равно.

— Так ты ему передашь? — спросила она, стараясь унять ускорившееся сердце.

— Передам, — Ремус уверенно кивнул.

— Спасибо, — София улыбнулась и поспешила на седьмой этаж. Она не знала, как быстро Люпин сможет связаться с Блэком, но она не хотела лишний раз заставлять его ждать и злиться.

Время тянулось до ужаса медленно. Ей казалось, минутная стрелка и вовсе не двигается. Чем больше проходило времени в ожидании, тем больше лезли плохие мысли в голову. Она уже сотню раз передумала все ему объяснять и сотню раз решила, что сказать все-таки надо. Она ходила взад-вперед по коридору и чувствовала, как растет сомнение. София все больше находила доводов и причин ничего не говорить Блэку. Но крошечная надежда, что ему не все равно, не давала ей покоя.

София прождала без малого минут сорок. Уже даже прозвучал колокол, извещающий об обеде, но Блэка все не было. По ее расчетам, Люпин уже давно его нашел и все ему передал. И варианта тут было только два: либо Блэк специально испытывает ее терпение и злит ее, либо он в обществе какой-нибудь дурехи, а это означает лишь одно — конец всем их «развлечениям».

Нервозность и сомнения переходили в злость. Ни в чем признаваться ему ей уже не хотелось. Сейчас она разрывалась между желанием пойти и убить его, или же с гордостью послать его ко всем чертям и больше не иметь с ним никаких дел.

Поначалу она пыталась найти ему оправдание, что он не понял, куда идти или то, что Люпин его не нашел. Но она знала наверняка, Люпин из кожи вон вылезет, но передаст Блэку ее сообщение. И она не сомневалась, что Блэк прекрасно знает, где она его ждет. В коридоре на седьмом этаже они встречались практически каждый вечер.

Сорок минут! Сорок! Чтобы я еще хоть раз стала так унижаться…и перед кем? Перед чертовым Блэком! Как же ненавижу.

Она не могла поверить, что он не пришел.

В груди все неприятно ныло. В этот момент она казалась сама себе ничтожной и никому не нужной.

До конца обеда оставалось еще время, но аппетит напрочь отсутствовал. София знала, что ей сейчас ни в коем случае нельзя оставаться одной, а поскольку впереди было окно, она пошла к Хагриду.

Добродушные разговоры Хагрида и его любовь к живым существам ее успокаивали и помогали отвлечься. Но в этот раз он все возился со своим щенком, который так полюбил Блэка, постоянно напоминая ей о нем.

На душе спокойнее не стало, напротив, возросло чувство злости и ненужности. Она боялась, что с Блэком все кончено. Она злилась на него, за то, что он смог так легко отказаться от нее. И она злилась на себя, за слабость к нему.

Просидев у Хагрида, она пошла в замок на предстоящую Защиту с гриффиндорцами. Времени еще было достаточно, но она все равно торопилась, надеясь, что может Блэк изменит своим правил и придет на урок заранее. Ей хотелось хотя бы взглянуть в его глаза, по которым она сразу бы все поняла.

Ее надежды оправдались. Правда, не так, как ей хотелось бы.

Блэк действительно уже сидел за своей партой. А прямо перед ним, облокотившись на парту, стояла МакКиннон, во всей красе демонстрируя перед его носом свое декольте. Она ему игриво улыбалась, строила глазки и что-то писала пером на его пергаменте.

София чувствовала, словно ей в грудь воткнули нож и несколько раз его там прокрутили. Она с трудом передвигала негнущиеся ноги. Все мышцы тела вдруг перестали слушаться ее. Она ощущала, как на ее лице застыла маска отвращения и злости, глядя на них. София молилась всем богам, чтобы ей хватило ума пройти мимо и никак не унижаться.

Те несколько секунд, что она шла мимо них, показались ей вечностью. София чувствовала, что Блэк посмотрел на нее, но она не в силах была опустить на него взгляд, не уверенная, что ей хватит сил сдержаться и не ударить его, чтобы выместить хотя бы часть той боли, что он ей доставил.

Ей трудно было дышать, воздух совершенно не поступал в легкие. В груди все еще обливалась кровью огромная дыра. Софии казалось еще немного, и она упадет без чувств, но, тем не менее, не могла оторвать взгляда от этой парочки. Не могла оторвать взгляда от МакКиннон, понимая, что ей бесполезно с ней соперничать. У нее нет ни ее смазливого личика, ни умения так непринужденно кокетничать, обворожительно улыбаться и строить глазки.

Вся лекция Мортема прошла мимо ушей. Она даже не удосужилась записать тему, полностью поглощенная мыслями о собственной никчемности, временами представляя, как она выкидывает МакКиннон в окно.

Сейчас она была даже рада, что Блэк не пришел. Она представляла, как глупо бы выглядела со своим признанием, как Блэк бы над ней посмеялся и как бежал от нее и ее дурацких чувств, сверкая пятками.

Сил ни на что не осталось. Она чувствовала себя опустошенной и жалкой. И даже когда прозвенел колокол, извещающий об окончании урока, она так и продолжала сидеть за партой, не в силах пошевелиться.

Когда класс остался совершенно пустой, она взяла себя в руки, не спеша сложила все свои вещи и пошла на выход.

В пустом коридоре стоял Блэк. Она знала, он ждет ее. И знала, сейчас они опять будут ругаться. Она ощущала поднимающийся в груди гнев и обиду и не могла отвести от него злобного взгляда.

Как и всегда, глядя в его глаза, в ней поднимались самые бурные эмоции. И на этот раз это были ярость, ненависть и желание его поколотить.

— Понравилось увиденное? — спросил он, с непринужденной грацией оттолкнувшись от стены и направляясь к ней навстречу.

— Если ты, таким образом, пытался мне отомстить, то поздравляю, у тебя получилось, — ответила она, останавливаясь и со злостью глядя ему в глаза.

София физически чувствовала исходящую от него агрессию и не могла понять, чем она обусловлена. Уж она-то точно ни в чем не виновата.

— Отомстить? — Блэк в удивлении выгнул брови, — нет. Только лишь показать, что не у тебя одной есть кто-то еще.

Он оттеснял ее к стене, пока она не уперлась в нее спиной.

— Только вот, небольшое уточнение, — медленно проговорил он, подходя к ней все ближе, — я свою бывшую не люблю и никогда не любил. В отличие от тебя, дорогуша.

София поверить не могла, что он это сделал специально, зная, что она будет чувствовать.

— Ну и что? — вспылила она, — ты же знаешь, что я ее терпеть не могу! Ты специально это делаешь, чтобы меня потравить!

Блэк прижал ее к стене, нависая над ней с высоты своего роста, и пристально глядя в глаза.

— Неприятно, правда? А теперь представь, каково мне, знать, что ты все еще страдаешь по своему…мертвому парню, — прошипел он, — с таким, знаешь ли, конкурировать очень сложно. Он же, черт возьми, мертв.

Она не могла вынести, когда он так говорил о Джори. София замахнулась, чтобы отвесить ему пощечину, но он тут же перехватил ее руку, не отрывая злобного взгляда от ее лица.

— Все не так, Блэк! — ответила она, находясь уже на грани взрыва, — и если бы ты только пришел на седьмой этаж, ты бы все понял. Но, как вижу, тебе на это плевать!