Он поерзал, будто устраиваясь поудобнее, но на самом деле придвигаясь ближе к Эйприл. Может, именно она сможет увести его туда? Ей от этого легкого, ненавязчивого движения ей стало так радостно, что захотелось спрятать глаза от смущения.

Все время, что Эйприл была в этом месте, она чувствовала себя не целой, а половинчатой. Трудно жить, если совсем себя не помнишь. Она будто вынырнула из бездны и подозревала, что однажды может так же раствориться в воздухе, и всем будет все равно. Ее это пугало, но сейчас отчего-то и успокаивало. Если скоро тебя все равно не будет, то можно не заботиться о последствиях своих поступков и просто жить.

Стеф между тем быстро коснулся ее плеча, будто прося повернуться. Его вытянутое лицо, скрытое в сумраке капюшоном волос, навевало мысли о древнем жреце, постигающем тайны бытия.

— Не уходи, — произнес он тягучим голосом, и эти слова эхом отозвались у Эйприл в груди. — А если уйдешь — возвращайся скорее.

«А лучше забери меня с собой», — подумал он, но вслух произносить не стал. Смущенная Эйприл выглядела милой. А потом будто приглашающей к чему-то.

Теплое дыхание коснулось ее лба. Она видела только смеющиеся глаза, отчего сердце ухнуло, как перед прыжком с высоты. У нее закружилась голова, и ее немного повело. Стеф коснулся ее щеки, останавливая воображаемое падение, и подался вперед. Волнительное касание. Сначала щеки. Потом уголка губ. И, наконец, самих губ. Ничего особенного, но Эйприл растворилась в вечерней тишине.

***

— Куда ты так спешишь? — Стеф схватил ее за локоть, тормозя на полном ходу.

— Хочу успеть до темноты, — Эйприл опасливо покосилась на стремительно темнеющее небо. Ей не хотелось сновать по чистому полю в ночи.

— Ты вроде не боишься темноты, — прошептал он ей в самое ухо, обжигая чувствительную кожу жаром.

В этот раз они искали Хрустальный цвек, нужный для очередного лекарства. Чарли и Зима ушли вперед, а Стеф нарочно отстал, утягивая за собой и Эйприл. Его Хрустальный цвек интересовал много меньше, чем ее стройное тело со взрослыми изгибами. А вот Эйприл наоборот — она уже привыкла находить нужное растение первой и рвалась вперед, недовольная, что Стеф ее задерживает. Не хотелось уступать ни Зиме, ни, тем более, Чарли.

Эйприл хотела высказаться по этому поводу, но губы Стефа надежно запечатали ей рот. Он настойчиво привлек ее к себе, зарываясь пальцами в волосы и поглаживая, как кошку. Прикосновение было приятным, но, несмотря на это, у Эйприл страшно скрутило внизу живота. Будто подобный напор однажды не принес ей ничего хорошего. Стеф, на замечая этого, резко подхватил ее на руки и одним движением чуть ли не бросил прямо за землю.

Стеф вообще-то ей нравился, но такого близкого контакта пока не хотелось. Чужая похоть еще пугала юную Эйприл. Противно стучало в венах и стискивало в груди. Мерзкий холод набросился на спину. Стало брезгливо. Прикосновения Стефа казались липкими и влажными. Он в мгновение ока стал для нее малоприятным Змеем. Опасным малоприятным Змеем. Длиннопалая рука успела пролезть под бюстгалтер и сильно сдавила грудь. Стеф не хотел причинять ей боли, но разгорающееся внутри желание туманило разум и заставляло думать только о плоти. Эйприл стала добычей, загнанным зверем. Придавленная неподъемной тяжестью, задыхающаяся, сжатая стальными пальцами… Внутри поднялась волна ненависти. Надо отбиться! Любой ценой, любой ценой отбиться! Все, что угодно — пусть ее покалечат, пусть даже убьют, только бы отбиться! Только бы!

Эйприл, не помня себя, принялась без разбора молотить руками и ногами. Она даже не стала тратить силы на крик, вкладывая всю энергию в неуклюжие, усиленные звериным отчаянием удары.

Брыкалась она, пока не ощутила, что удушливая тяжесть исчезла. Вскочив, она вперилась во врага, готовая в любой момент то ли бросаться на него, то ли, наоборот, удирать прочь. В острых глазах Стефа мелькали мысли. У него хватит сил с ней справиться. Может, зажать ей рот, стащить тонкие брюки и сделать то, что так хочется? Она будет отбиваться, кусаться и царапаться, но так даже приятнее, нет? Или ну к черту эту полоумную малолетку?

Этот выбор Стеф считал одним из самых сложных в своей жизни.

— Нет, так нет, — протянул он, прикрывая глаза и убирая волосы с лица. Солнечное сплетение неприятно ныло после прицельного удара коленом. Он пытался скрыть досаду. Может, все-таки?.. Нет, в жопу! Он развернулся и поспешил уйти от этой задыхающейся страхом девицы. Сама, дура, виновата.

Стеф скрылся за поворотом, а до Эйприл донесся бодрый голос Чарли:

— Где вы там? Мы уже нашли, и сегодня первый я!

Эйприл, изо всех сил стараясь не шуметь, шмыгнула в сторону, скрываясь в кустах. Ее трясло и не хотелось никого видеть.

***

Ей быстро не по себе. Порыв Стефа произвел на нее сильное впечатление, но уже забывался И теперь ей даже казалось, что она вела себя как дура.

Стеф с тех пор ее игнорировал, чем и расшатывал ей моральный настрой. При других Койво он вел себя как обычно, но наедине с ней больше не оставался. Эйприл это радовало, но одновременно и стыдило. Она не могла толком разобраться в своих чувствах к нему. Понимала, что не обязана спать с ним, но в то же время чувствовала к нему интерес и свою ответственность. Все это было слишком сложно для бедного «прыгунчика».

Так продолжалось чуть больше недели. Эйприл окончательно потеряла покой, поэтому до последнего не замечала Серолицых. Пока один из них не вырос перед ней буквально в пяти метрах. Она была в зарослях гигантской мшанки, но даже гигантская мшанка доходила ей едва-едва до груди. Эйприл неуклюже бросилась на колени, больно вывернув лодыжку. На четвереньках, подгоняемая адреналиновым выплеском, она бросилась прочь, слыша только шум крови в голове. Где-то к западу были остальные — Стеф, Зима и Чарли. Эйприл машинально бросилась в ту сторону, кляня себя, что ушла так далеко от них. Но именно здесь слышался едва уловимый запах эдельвейса…

Местность была холмистая, отчего бежать было тяжело вдвойне. У Эйприл уже разрывались икры, но она с ужасом слышала приближающееся пыхтящее дыхание сзади, и только ускорялась, не помня себя. Тяжелые шаги в абсолютной тишине звучали раскатами грома. Несмотря на все старания Эйприл, преследователь нагнал ее, и она сжалась, ожидая удара или резкого захвата. Но вместо этого она получила толчок — даже несильный, но ослабевшим ногам было этого достаточно, чтобы согнуться в коленях и отказаться двигаться на ужасные доли секунды. Земля стремительно приподнялась и ударила Эйприл по ладоням. И тут же разверзлась. Замирая от ужаса, Эйприл заскользила куда-то вниз, наверное, в преисподнюю. В рот набилась горькая земля, и глаза пришлось зажмурить в бессмысленной надежде сохранить их.

Когда тело перестало кувыркать, Эйприл с опаской попробовала пошевелиться. Все болело, но, как ни странно, двигалось. Не обращая внимания на противный вкус во рту, Эйприл открыла глаза. Сначала ей показалось, что она все-таки ослепла. Но когда бурые пятна перед глазами рассеялась, она увидела небольшую белую точку где-то впереди. Попробовала развернуться и поняла, что оказалась в ловушке — она провалилась в какой-то туннель, и путь назад надежно завалило землей и камнями. Она попробовала разгрести завал, но быстро поняла, что это бесполезная трата сил. Единственной надеждой стала маленькая точка впереди, которая, возможно, выведет ее наружу.

Не помня себя, она принялась работать руками и ногами, ползя в нужном направлении. Тоннель был узким: в самых широких местах едва-едва можно было встать на четвереньки. Мыслей в голове Эйприл не было, только животный инстинкт: «Ползи, или умрешь!» Она не обращала внимания на что-то копошащееся, попадающее ей под пальцы и норовящее залезть в рот и уши. Какая ерунда эти насекомые по сравнению с перспективой оказаться замурованной здесь на веки вечные. Пару раз Эйприл застревала, дергаясь и корячась в особо непролазных местах. Тогда ужас накатывал на нее с катастрофической силой, убеждал сдаться и просто заплакать, отказавшись от любого сопротивления. Не малых усилий ей стоило продолжать дергаться, отчаянно цепляясь за жизнь.