– Почему не купила купе, тут же не разойдешься, – прошептал он ей на ухо.

– Ехать всего одну ночь с небольшим, как-нибудь перебьюсь. Зато деньги сэкономили, мало на что дома они понадобятся. Лекарство сегодня дорогие. Ставь сюда чемодан.

Херсонцев засунул чемодан под сиденье, и они двинулись к выходу из вагона.

– И все же напрасно ты не взяла купе, – снова вернулся к прежней теме Херсонцев. – Ты бы могла в спокойствии и тишине подумать о новом романе.

– Лешенька, у меня мама болеет, какой тут роман. Сначала надо выяснить, что с ней. А уж потом все остальное.

–Извини, я понимаю, что тебя сейчас заботит другое. Но ведь издатели не будут ждать, сегодня ты у всех на слуху, а завтра о тебе никто и не вспомнит. Я целиком на твоей стороне, но я не виноват, что уж так устроена жизнь. Она очень безжалостна.

– И ты тоже?

– Я – нет, я полностью на твоей стороне. Твои интересы – это и мои интересы.

– Спасибо, Лешенька, я это знаю и, поверь, очень ценю.

– Тогда подумай в дороге о романе.

– Опять ты за свое.

Херсонцев почувствовал, что его настойчивость встречает все большее сопротивление и решил, что пока не будет больше педалировать на эту тему. Иначе можно все и испортить.

– Мне будет тебя сильно не хватать, – вздохнул он.

– Надеюсь, что я еду ненадолго. Потерпи.

–Потерплю, куда же деваться. Хотя у меня были такие планы.

– Ты мне ничего о них не говорил, – удивленно посмотрела Мария на своего собеседника.

– Потому что не успел. Думал, как раз сегодня обсудить.

– У нас есть еще целых пять минут, – на секунду улыбнулась Мария.

– Я думаю о том, что между нами произошло. Для меня это очень важно. Я бы не хотел, чтобы это осталось без последствий.

– О каких последствиях ты говоришь?

– О тех, которые касаются самым непосредственным образом меня и тебя. Я понял, что ты та женщина, которую я искал.

– Это требует дополнительной проверки.

– Для меня – нет. Я бы хотел прожить с тобой всю жизнь.

Мария несколько мгновений сосредоточенно молчала. Ее вдруг охватило сильное беспокойство, хотя его природу она представляла не очень точно.

– Лешенька, милый, я тебе очень признательна за твои слова. Но я сейчас не готова к такому разговору, я думаю о своей маме. Давай к нему вернемся после моего возвращения. Только, не обижайся.

–Отъезжающие, попрошу войти в вагон, поезд отправляется через несколько минут, – раздался голос проводника.

Мария почувствовала облегчение, появилась естественная причина завершить этот разговор.

– Все, Лешенька, мне пора, – поспешно произнесла она. – Как приеду, я тебе сообщу.

– Обязательно, буду ждать.

Мария вошла в вагон, Херсонцев остался на перроне. Она поймала себя на том, что разделяющее их расстояние действует на нее успокаивающе.

Поезд вздрогнул и тронулся с места. Херсонцев стал ей энергично махать, Мария замахала в ответ. Состав с каждой секундой набирал скорость, перрон кончился и все, кто были на нем, исчезли из вида. Мария стала пробираться к своему месту. Несмотря на то, что повсюду ее окружали люди, она вдруг отчетливо ощутила, что находится одна. И это ее радовало.

10.

Районная больница представляла собой приземистое двухэтажное здание, построенное для этих целей почти сто пятьдесят лет тому назад на пожертвование местного купца. Об этом извещала полустертая доска на фасаде. Мария помнила ее еще с детства, когда приходила сюда к заболевшей воспалением легких матери.

С того момента прошло лет пятнадцать, и Марии показалось, что за этот период не только доска на фасаде осталось прежней, но и все остальное в больнице. Своей ветхостью она производила угнетающее впечатление. Второго мецената, который дал бы денег теперь уже на ремонт, за полтора века таки не нашлось.

В приемном покое Мария узнала, где лежит мать, и по скрипучим ступенькам, которые не менялись с момента постройки больницы, поднялась на второй этаж. Никакого контроля за посетителями тут не велось, любой желающий мог пройти в любую палату.

Мария постучалась и вошла в палату. Она была совсем крошечной, в ней умещалось всего две кровати. На одной из них лежала ее мать.

Анна Сергеевна, увидев дочь, тут же села на кровати и даже попыталась встать с нее, чтобы пойти навстречу Марии, но та успела добежать до нее первой. Она заставила мать снова лечь.

– Мама, что с тобой? Тебе плохо?

– Было плохо, стало лучше, – ответила Анна Сергеевна.

Но ее голос и вид говорили об обратном. Такой бледной, худой, измученной Мария мать еще никогда не видела. Сердце сжало плохое предчувствие, она решила, что обязательно поговорит с лечащим доктором.

– Мама, расскажи, что с тобой случилось? – Потребовала Мария.

Она слушала Анну Сергеевну и ясно видела, что та всячески смягчает ситуацию. Это вовсе не обычный сердечный приступ, а тяжелое заболевание. Мария не была врачом, зато хорошо знала мать. Даже по одним ее интонациям могла понять, что она говорит специально, чтобы успокоить дочь.

– Мама, я хочу, чтобы ты сказала мне правду о твоем состоянии. Умоляю, не надо меня обманывать, врач же все равно расскажет, как все обстоит на самом деле.

На глазах Анны Сергеевны внезапно появились слезы, и Мария окончательно поняла, что ситуация еще хуже, чем она предполагала. Она сама была готова заплакать, но осознавала, что это только пойдет во вред матери. Поэтому она из-за всех сил сдерживалась.

Мария видела, как стремительно иссякали силы матери, она уже не могла говорить, а только смотрела на дочь полными слез глазами. Наблюдать за этим было невыносимо, Марии хотелось выбежать из палаты и зарыдать.

Внезапно мать сделала жест, призывая дочь приблизиться к ней. Мария наклонилась к ее лицу. Губы Анны Сергеевны вновь зашевелились. Но стоило ей это больших усилий.

– Доченька, обещай мне, что выполнишь то, что я попрошу, – едва слышно произнесла Анна Сергеевна.

– Обещаю, мама, даже не сомневайся.

– Ты знаешь, что наша фамилия Сабуровы.

– Конечно, я знаю свою фамилию, мама.

– Наш род весьма древний. В честь него названа деревня Сабуровка. В ней до сих пор сохранилось наше родовое имение.

– Ты мне не говорила об этом, – удивилась Мария.

– Нужды не было, но теперь ты знаешь. В деревне возле церкви сохранились могилы наших предков. Их можно найти. В крайнем случае, священник покажет. Похорони меня там.

– Мама, о чем ты говоришь! Какие еще похороны. Даже не думай!

– Машенька, у меня мало сил, чтобы спорить. Просто слушай меня. Сунь руку под подушку.

Мария выполнила просьбу матери. К своему удивлению под подушкой она обнаружила какую-то старую шкатулку.

– Открой ее, – попросила Анна Сергеевна.

Мария открыла. На дне шкатулки она обнаружила медальон. Раньше она его не видела.

– Что это, мама?

– Медальон, он очень старый. Это семейная реликвия рода Сабуровых. Он передается по наследству. Я получила его от матери, моя мать от моей бабушки. Теперь я вручаю его тебе.

– Но что это такое, мама?

– Я расскажу тебе, что знаю о медальоне, но не сейчас. Я очень устала.

Анна Сергеевна закрыла глаза, и Мария поняла, что надо уходить. Внезапно мать как-то странно встрепенулась, ее округлившиеся глаза приоткрылись, она посмотрела на дочь так, что Мария догадалась, что она ее не видит.

Анна Сергеевна вдруг захрипела. Ее соседка по палате вскочила с кровати и подбежала к ней.

– У нее приступ, бегите за врачом! – Крикнула она Марии.

Мария в ужасе бросилась из палаты.

Глава 2.

1.

Мария очнулась после непродолжительного тяжелого сна, в котором ее мучили кошмары. Она приподнялась на своем диване, бросила взгляд на кровать, на которой много лет спала мать. На ней никто не лежал, вместо этого она была аккуратно застелена. И больше никто здесь никогда не будет спать, больно кольнула мысль. Мария упала лицом на подушку и зарыдала.