– Не исключено.

После того, как помощник удалился в поисках архивных сведений об Александре Ахметова, Кирпичников достал карту столицы и углубился в изучение, хотя на месте всё можно посмотреть, как расположено на самом деле. Иногда жильцы выходы закрывали, чтобы всякая шпана не могла проникнуть в дом, а иногда и арки завалены мусором, оставшимся от баррикад.

«Сафрон стал нынче опасной личностью, – рассуждал Аркадий Аркадьевич, – а значит необходимо иметь людей на чёрной лестнице, на парадной, этажом выше и ниже, на улице. Что—то я упускаю, но что? Неужели он приходит к этой самой Фёдоровой в одиночку, не опасаясь, что кто—то может его опознать? Может быть, одолжить людей у Игнатьева? Нет, – отмахнулся начальник уголовного розыска, – неужели я не справлюсь?»

Не прошло и получаса, как дежурный доложил, что на Лиговке найден очередной убиенный, без документов и единого гроша в кармане, отвезён в анатомический театр и теперь стоит в очереди на вскрытие, хотя врач и так докладывал, что нож вошёл под рёбра и пронзил сердце. Убит профессиональной рукой.

Кирпичников отложил журнал происшествий в сторону. Теперь убитых, подобранных на улице, множество и большую часть не опознать, пока кто—то из родственников не заявит о пропаже.

Вернулся из архива Кунцевич. К сожалению, сведений об Александре Ахметове не нашлось.

– Каковы наши действия? – Поинтересовался помощник.

– Сафрон, – коротко ответил начальник уголовного розыска.

– Это понятно, а можно поконкретнее, любезный Аркадий Аркадьевич?

– А если конкретнее, то идёт пока мыслительный процесс, – Кирпичников усмехнулся постучал указательным пальцем себе по лбу.

– Ясно.

– Я размышляю о том, хватит ли у нас сил для задержания Сафрона. У него в банде больше тридцать человек, значит, пистолетов, ружей, возможно есть пулемёт с гранатами. Вот и получается, что стоит рисковать своими сотрудниками или привлечь к операции полковника Игнатьева?

– Все под Богом ходим, – Кунцевич подошёл к окну, около которого стоял начальник, – буду циничен. Наши люди ценнее игнатьевских, тем более он пришлёт не своих жандармских, ой, как их, этих.

– Ладно, вам, я и так понял, что не из Чрезвычайной Комиссии, а обычных солдат.

– Именно так. Ведь мы не знаем сколько человек сопровождает Сафрона, когда он навещает даму сердца?

– Неизвестно, Мартын об этом не знает. Мне кажется, стоит вначале понаблюдать за домом, квартирой, а уж потом действовать сообразно обстановке.

На том и порешили.

Четырёхэтажный дом постройки прошлого века смотрел на улицу подслеповатыми грязными стёклами. Складывалось впечатление, что хозяева, наоборот, стараются придать зданию неказистый вид, чтобы взгляд грабителей и воров на нём не задерживался.

Квартира в четыре комнаты, купленная через на имя Ольги Фёдоровой. Располагалась на втором этаже и имела небольшой в один аршин шириной и два длиной балкон, на который выходила дверь спальни. Наблюдение показало, что никого в помещении нет. Прождали часа четыре, но никто так и не объявился. Кирпичников решил вскрыть дверь, благо, под рукой находился хороший специалист Федя Стоков, хотя являлся сотрудником ранее сыскной полиции, а нынче уголовного розыска, имел дар чувствовать слабые места замков и их вскрывать. Поэтому на такие ответственные, как говорил Кунцевич, мероприятия обязательно ехал Федя и вот теперь он пришёлся, кстати.

Замок протяжно щёлкнул и три агента с револьверами в руках тихо вошли в квартиру и разошлись по комнатам.

– Пусто, – Кирпичникову сказал помощник, – то ли предупреждены, то ли случайность, – пожал плечами Кунцевич.

– Не верю я в такие случайности, – сквозь зубы процедил Кирпичников.

– Однако, стоит подождать, вдруг всё—таки случайность?

– Я тоже не против, пока это наша единственная зацепка.

– А Поручик?

Аркадий Аркадьевич промолчал.

Через три часа, когда терпение подходило к концу, и начальник уголовного розыска намеревался покинуть квартиру. В дверь раздался настойчивый стук. Вначале один раз, потом ещё и в конце гость соизволил бить ногой.

К двери подошли, разувшись, чтобы посетитель не услышал посторонних звуков из квартиры, гость, словно того и ждал, чтобы кто—то вышел.

Дверь резким движением распахнулась и пришедший, зажатый с двух сторон, был внесён в квартиру, третий агент зажал рот. От греха подальше, вдруг кто стоит этажом ниже или выше.

В лоб гостя упёрлось дуло револьвера и Кунцевич прижал палец к своим губам, чтобы пришедший не произнёс ни звука.

– Кто такой? – Тихо спросил Мечислав Николаевич.

– Лёнька, – удивлённо процедил сквозь зубы задержанный.

– Что тебе надо?

– Так, в гости закатил, – говорил, прищурив глаза, гость.

– К кому?

– Знакомой.

– Знакомая имя имеет?

– А как же.

– Какое?

Лёнька замялся, но потом тихо сказал.

– Ольга.

– Дальше.

– Ольга Фёдорова.

– Значит, Ольга, – вступил в разговор Кирпичников, – с какой целью пришёл к Фёдоровой?

– Как это с какой? – Сперва изумился Лёнька, потом с вызовом добавил, – с какой к бабам ходят? Понимать должон.

– Мы, люди понятливые, только вот, что Сафрон с тобой сделает, когда узнает, что ты к его бабе заходил с тем, что «понимать должон»?

– Какой Сафрон? – Голос звучал как—то не естественно, а с натяжкой.

– Тот самый, – Аркадий Аркадьевич смотрел немигающим взглядом в глаза гостя.

– Не знаю я никакого Сафрона, – хотел отмахнуться Лёнька, но руки держали агенты.

– Хорошо, при встрече я расскажу Сафрону, с какой целью ты к его невесте захаживаешь.

– Вы сперва его поймайте, – гость сразу прикусил язык, понимая, что сказал лишнее.

– В отделение, – сказал Кирпичников, – и поаккуратнее, не привлекайте внимания. Если этот, – кивнул на Лёньку, – хоть слово скажет, то разрешаю закрыть ему рот любым способом.

5.

Первым вышел из парадной двери Петров, осмотрелся и поднял руку, чтобы подъехал шофёр, вновь приданной уголовке машине. Заглянул в подъезд и из него вышли два агента, ведущие под руки Лёньку. Бандит на мгновение остановился, осмотрелся и сразу же упал на брусчатый тротуар. И в эту минуту раздались пистолетные выстрелы.

Один из агентов схватился за грудь и рухнул ничком вперёд.

Второй присел и в два шага оказался за колонной. Петров прыгнул в сторону и, ещё будучи в воздухе, начал стрелять.

Лёнька вскочил и зигзагами помчался к соседнему дому, из арки которого выскочил экипаж, на подножках стояли по одному человеку. Одной рукой держались за сам экипаж, во второй по револьверу.

– Живей, – крикнул бандит, управлявший лошадьми, натянул поводья. И после того, как Лёньку втащили, извозчик стеганул плёткой по лошадям.

Когда выскочили агенты уголовного розыска, экипаж заворачивал за угол следующего дома. Стрелять было бессмысленно.

Петров бросился к получившему в грудь пулю агенту, тот не дышал, только в уголке рта начала застывать кровавая пена.

– Я совершил большую ошибку, доверившись бандиту, – после некоторого молчания произнёс Кирпичников, – мне надо было многое предусмотреть, а не идти на пролом. Из—за меня погиб сотрудник, из—за меня сорвалось дело и теперь мы не сможем поймать Сафрона и разгромить его банду, – укоризненно мотал головой начальник уголовного розыска.

– Вы здесь не при чём, – разражено сказал Кунцевич, но взял себя в руки, – это нелепая случайность.

– Какая случайность…

– Именно случайность, – перебил начальника Мечислав Николаевич, – трагическая случайность. Если бы этот бандит…

– Мартын, – подсказал Кирпичников.

– Если бы этот самый Мартын принимал участие в деле, то на квартире Фёдоровой нас ждала засада. И посудите, зачем Сафрону подставляться под удар с арестованным? Не находите, что как—то нелогично?

– Я думал об этом, Мечислав Николаевич, но эмоции берут верх над разумом. Теряем сотрудников, как в девятьсот пятом.